Глава 12

— Что касается меня, — сказал Капайм, когда затихли отголоски барабанного гула, — то я от души рад услышать хорошую новость.

— Двадцать пять яиц — не слишком-то большая кладка, — трагичным тоном заявил лорд Толокамп.

В последнее время Толокамп стал совсем другим человеком. Те, кто относились к нему доброжелательно, утверждали, что он еще не пришел в себя после смерти жены и дочерей. Но Капайм-то знал, что утешился Толокамп весьма быстро. А после проведенной на скорую руку свадьбы безграничное горе лорда Форт холда вызывало изрядное сомнение. Впрочем, это не мешало Толокампу вовсю использовать свою утрату как оправдание раздражительности и нетерпимости.

— Двадцать пять яиц, одно из которых — королевское — прекрасная кладка для конца Прохождения, — твердо возразил Капайм.

— Морита не должна позволять Орлите снова выбирать Кадита, — выпятив нижнюю губу, заявил Толокамп. — Ш'гал так сильно болел…

— Это не наше дело, — заметил Тирон, присоединяясь к беседе. — Не то чтобы болезнь наездника как-то влияла на боевые качества его дракона. К тому же, Ш'гал ведет крылья на Падение в Нерате, и, судя по всему, полностью поправился.

— Им следовало бы информировать нас о положении дел в Вейрах, — с тяжелым вздохом сказал Толокамп. — Я так волнуюсь…

— Что касается Вейров, — сдерживая злость, ответил Тирон, — они с честью выполняют все свои традиционные обязанности.

— Если бы эти наездники не мотались по всему континенту, эпидемии могло бы и не быть!

— А если бы лорды холдов не стремились забить каждый свободный угол своих холдов…

— Сейчас не время для взаимных упреков! — прервал Капайма Тирон. — А винить в эпидемии Вейры — по меньшей мере смешно, — добавил он, с раздражением глядя на Толокампа. — Но возвращаясь к теме нашей дискуссии, прерванной добрыми новостями из Форт Вейра, в палаточном лагере есть больные. У нас пока не хватает вакцины, чтобы сделать им прививки, но обычными-то лекарствами мы должны их обеспечить!

— У них есть лекари, — с кислым видом ответил Толокамп. — Так вы мне говорили…

— Лекари тоже могут заболеть, да и они не в состоянии работать без лекарств. У вас, лорд Толокамп, полная кладовая медикаментов. — Собранных и приготовленных руками моей покойной жены…

— Лорд Толокамп, нам нужны эти лекарства, — Капайм сдерживался из последних сил.

— Для Руата, не так ли? — хищно осклабился Толокамп.

— И не только.

— Иметь необходимые запасы, в том числе и запасы лекарств, — личное дело каждого. А не мое. Я не собираюсь разбазаривать лекарства, которые могут потребоваться моим собственным людям.

— Если уж Вейры, пострадавшие не чета Форт холду, считают возможным делиться тем, что у них есть, то как вы можете отказаться помочь нуждающимся?

— Очень просто. Ответив вам «нет». Никто не имеет права входить в мой холд. Мало ли что случится. И меня не волнует судьба вашего палаточного лагеря — они сами во всем виноваты. Я не собираюсь рисковать своими людьми. Так же, как не собираюсь делиться с кем-либо своими запасами.

— В таком случае я отзываю лекарей из вашего холда, — сухо сказал Капайм, вставая.

— Но… но… но вы не можете этого сделать!

— Может! Еще как можем! — заверил Толокампа Тирон, вставая вслед за лекарем. — Мастера подчиняются своим мастерским, а не холдам. Надеюсь, вы об этом еще не совсем забыли?

Повернувшись, мастера вышли из комнаты.

— Меня просто тошнит от этого лорда, — признался Капайм.

— Я сейчас отзову мастеров. Встретимся в лагере.

— Не думал я, что дело дойдет до этого…

— Толокамп зарвался, — в обычно веселом, мелодичном голосе арфиста звучали холодные, суровые нотки. — Он принимает услуги мастерских как должное. Давно следовало поставить его на место…

— Собери мастеров, — сказал Капайм, — но в лагерь со мной не ходи. Не забывай, обратно нас не пустят. Тебе надо остаться в холде со своими арфистами и руководить моими людьми.

— Мои арфисты, — засмеялся Тирон, — да они почти все уже в том злосчастном лагере. Это тебе следует остаться.

— Мастер Капайм…

Из тени возле двери к ним обращалась одна из трех не поехавших в Руат и потому оставшихся в живых дочерей лорда Толокампа. Она не блистала красотой, но в ее широко расставленных глазах читался незаурядный ум.

— У меня есть ключи от кладовой.

— Откуда? — Тирон даже растерялся.

— Лорд Толокамп сразу дал понять свою позицию относительно вашей просьбы поделиться лекарствами. А что до ключей, то я же помогала собирать сырье, а потом и готовить сами лекарства. Вот они у меня и остались.

— Леди?.. — Капайм никак не мог припомнить, как же зовут эту девушку.

— Нерилка, — быстро подсказала она и улыбнулась, словно и не думала, что мастер лекарь сумеет вспомнить ее имя. — Я имею полное право предложить вам плоды своего труда. У меня есть только одно условие…

— Если это в моих силах… — Капайм был готов дорого заплатить за столь необходимые ему лекарства.

— Я хочу покинуть вместе с вами холд и работать в лагере, ухаживая за больными. Мне сделали прививку, так что опасность заразиться мне не грозит. — Она криво усмехнулась. — Лорд Толокамп проявил тогда необычайную щедрость. Но как бы там ни было, я не останусь в холде терпеть унижения от мачехи, которая младше меня. Ей и ее семье Толокамп позволил войти в холд, и однако, он оставляет лекарей и арфистов умирать за воротами.

«И оставил мою мать и сестер умирать в Руате» — она не сказала этого, но и Тирон, и Капайм услышали ее невысказанную мысль.

— Идите за мной, быстрее, — сказала Нерилка, беря инициативу в свои руки.

— А по пути я соберу мастеров, — сказал Тирон, направляясь к главному залу холда.

— Девушка, вы понимаете, что покинув холд без разрешения, особенно когда ваш отец занимает такую позицию по отношению…

— Мастер Капайм, — прервала его Нерилка, — я вообще сомневаюсь, что он заметит мое отсутствие. Тут очень крутые ступеньки, — добавила она, выходя к полутемной лестнице.

Невесть почему, Древние обожали крутые и узкие винтовые лестницы, и во всех первых холдах использовали их для связи разных этажей пещер. Капайм же откровенно ненавидел подобные лестницы и всегда чувствовал себя на них весьма неуютно. Спустившись к площадке, Нерилка повела мастера лекаря направо, затем снова вниз и налево. Капайм уже не имел ни малейшего понятия, где он находится. Еще один поворот налево, и они увидели трех служанок стоявших возле тяжелой деревянной двери.

— Вы вовремя, — кивнула им Нерилка. — Отец любит точность, — пояснила она Капайму, перебирая ключи.

Чтобы отпереть дверь, потребовалось целых три ключа — самых больших в связке. Щелкнули замки, и мастер Капайм оказался в небольшой комнатке с длинными столами, на которых громоздились весы, ступки с пестиками и разнообразные ингредиенты, блестящие емкости и стеклянные бутылки. Здесь Капайм уже бывал в сопровождении леди Пендры — но входил он сюда всегда с другой стороны. Нерилка открыла еще одну дверь и пригласила лекаря пройти в кладовые.

Капайм знал, что запасы Форд холда весьма обширны, но никогда не думал, что они так огромны. Со всех сторон к высокому сводчатому потолку поднимались забитые полки — тюки и ящики, связки трав и пузатые бочонки. Капайм мог только заново проклинать преступную скупость Толокампа.

— Смотрите, мастер Капайм, на плоды моих трудов с того дня, как я смогла оторвать лист от стебля и выкопать корень из земли. — Слова Нерилки предназначались лишь для ушей Капайма. — Я не стану утверждать, что это именно я заполнила каждую банку и полку, но мои погибшие сестры наверняка не откажут мне в своей доле. Было бы хорошо, если бы все эти столь тщательно припрятанные медикаменты еще сохранили свою силу, но увы. И коренья, и травы со временем выдыхаются. Так что большая часть того, что вы видите, к употреблению уже не пригодна… Сим, — обратилась она к одной из служанок, — возьми вон те тюки… Мастер Капайм, вот это — Нерилка показала на стоящую в плетеной корзине бутыль — сок феллиса. А еще я прошлой ночью смешала свежую настойку туссилаго… Все правильно, Сим, можете идти. Воспользуйтесь выходом через кухню, а то лорд Толокамп жалуется, что мы, дескать, протираем ковры главного зала.

Подхватив бутыль с соком феллиса, Нерилка вслед за служанками и Капаймом вышла из кладовой в коридор. Она заперла за собой дверь. К тому времени, когда она покончила с третьим замком, служанки, с двумя тюками лекарств каждая, уже скрылись за поворотом. Пораженный Капайм не знал, что и сказать.

— Я бы прихватила с собой и еще — спокойно сказала девушка, — но четырех лишних служанок присоединившихся к обычной, каждый полдень направляющейся к воротам процессии, еще могут не заметить, а вот больше… Только тут Капайм заметил, что она одета в простую грубую тунику чернорабочего.

— Никто не станет бить тревогу, если одна из служанок вместо того, чтобы повернуть обратно, пойдет дальше, в лагерь. Да и на кухне никто не удивится, если мастер лекарь выйдет из кладовых с лекарствами в руках. Вот если вы появитесь с пустыми руками — тогда другое дело.

Она задумчиво покрутила в руках ключи.

— Нельзя угадать наперед, — задумчиво сказал она и спрятала связку в карман на поясе. — У моей мачехи есть другая связка, — добавила она, заметив недоуменный взгляд Капайма. — Она полагает, что ключи есть только у нее одной. — Нерилка улыбнулась. — Она ошибается. Спасибо моей маме… Идите за мной, мастер Капайм.

Покорность дочерей Толокампа являлась темой непрекращающихся шуток среди молодых людей знатного рода, которых леди Пендра приглашала погостить в Форт холде. Нерилка, как вспомнил Капайм, была старшей из одиннадцати сестер. Двое братьев Кампен и Мостар были старше ее, а четверо — младше. Постоянные беременности леди Пендры тоже служили одной из самых излюбленных тем для шуток. Капайму и в голову не приходило, что у кого-то из отпрысков Толокампа может существовать собственное мнение.

— Леди Нерилка, если вы сейчас уйдете…

— Я не останусь, — твердо ответила девушка.

— …лорд Толокамп…

— Не станет долго плакать, узнав о моем исчезновении, — она поудобнее перехватила тяжелую бутыль и добавила: — А в лагере я могу принести пользу. Я умею готовить лекарства: и мази, и настойки. Вместо того, чтобы уныло сидеть в темном углу я, наконец-то, займусь настоящим делом. Я же знаю, что лекари не справляются. Каждая пара рук на счету. Кроме того, я в любой момент могу вернуться обратно, — и видя недоуменное лицо Капайма, пояснила: — Не думаете же вы, что ворота — единственный выход из холда? Слуги частенько пользуются и другими. А чем я хуже?

Сквозь невысокую арку они прошли на кухню, и облик Нерилки изменился словно по волшебству. Гордая дочь лорда холда исчезла, словно ее никогда и не бывало. На ее месте появилась сгорбленная, неуклюжая женщина, измученная тяжким трудом, в три погибели согнувшаяся под непосильной ношей.

Они вышли во двор. Стараясь, чтобы это выглядело небрежно, Капайм посмотрел в сторону главного двора холда и центральной лестницы. По ней не торопясь спускался мастер Тирон в окружении лекарей и арфистов, работавших в Форте.

— Он будет наблюдать за ними, а не за нами, — прошептала ему Нерилка.

— Ага… запоздалая попытка остановить исход.

Капайм даже задохнулся от негодования. Вслед за Тироном спешили несколько стражников. С этого расстояния мастер лекарь не мог определить, насколько серьезно стражники отнеслись к поручению, возложенному на них Толокампом. Небольшая суматоха на ступенях, и Тирон со своими спутниками пошли дальше. Тем временем Нерилка и Капайм приблизились к границе холда. Палаточный лагерь был разбит слева от огромной скалы Форт холда, в небольшой долине, невидимой из Форта. Над ним по велению лорда Толокампа построили временную изгородь, бдительно охраняемую стражей. Пройти в лагерь можно было только через приземистое караульное помещение. Трое служанок Нерилки положили свои тюки с лекарствами рядом с корзинами еды, оставленными слугами перед ними.

— Если вы выйдете из холда, мастер Капайм, — напомнила Нерилка, — то обратно вас не впустят.

— Мы еще увидимся, леди Нерилка, — пообещал Капайм, — а пока я помогу вам пробраться в лагерь.

Они подошли к караулке, где стражники быстро переносили корзины и тюки на другую сторону загородки, где их терпеливо ожидали обитатели лагеря.

— Мастер Капайм, — почтительно обратился к лекарю начальник караула, — вы не можете…

— Мне хотелось бы только убедиться, что мои медикаменты не пострадают. Передайте, пожалуйста, что эта бутыль легко может разбиться.

— Тут я могу вам помочь, — сказал стражник, подхватывая бутыль и пронося ее через караулку. — Поосторожнее с этим, — крикнул он. — Мастер Капайм говорит, что это лекарство.

Обитатели лагеря пошли собирать переданные им припасы, и стражник поспешно ретировался в караулку. Нерилка, незаметно проскользнувшая у него за спиной, присоединилась к разбиравшим корзины людям. Капайм ждал, что сейчас другие стражники поднимут тревогу: они наверняка заметили, что произошло. Но все было тихо…

Возвращаясь, Капайм думал, что ему и в самом деле никак нельзя покидать его мастерской. Нерилка-то могла с легкостью уйти из своего холда, но главный лекарь Перна должен оставаться на месте. Да, он вполне может отозвать лекарей из Форт холда — это его право как главного мастера лекаря, но в любом случае он должен находиться там, где с ним смогут связаться лекари, разбросанные по всему континенту…

— Можно взять сукровицу от одной королевы, — говорила Морита Лери, и нанести на суставы другой. И тебе вовсе не следовало тащиться в такую даль ради сообщения, которое мог передать кто-нибудь другой.

Они стояли у входа на Площадку Рождений. И Морита, и Лери говорили шепотом, хотя, измученная откладыванием двадцати пяти яиц, Орлита не обратила бы на женщин внимания, даже если бы они орали над самым ее ухом. Королева дремала, свернувшись клубком вокруг своей драгоценной кладки. Выглядела она, с точки зрения Мориты, превосходно, и наездница уже не волновалась о ней. Зато теперь ее начинало одолевать беспокойство о судьбе израненной Тамианты. — Этого никто не может сделать, — отмахнулась Лери, — так, во всяком случае, Киланта сказала Холте. И там все совсем не гладко…

— Да уж я думаю, — Морита нервно ходила взад вперед. — Если действительно на этом поврежденном крыле сукровица так и не появилась… Как Фалга?

— Ее все еще лихорадит.

— Но это не та болезнь, я надеюсь?

— Нет. Ее лихорадит от полученных ран. Но с ней все под контролем лекарей.

— Драконьи яйца! Фалга должна знать, как собрать сукровицу! Придется поручить это Киланте и Дионе.

Морита поглядела на спящую Орлиту.

— Она проснется еще очень нескоро, — Лери взяла Мориту за руку. — Собрать сукровицу и нанести ее куда требуется — это ведь займет совсем не долго.

— Орлита доверяет мне!

— Мне тоже. Каждый миг задержки…

— Да знаю я, знаю! — с болью в сердце она думала о несчастных Фалге и Тамианте.

— Если Орлита проснется, то Холта тут же об этом узнает, — уговаривала ее Лери. — Твоя королева все поймет. В конце концов, кладка уже закончена.

В Чрезвычайных обстоятельствах, которых в последнее время расплодилось без счета, требовалось предпринимать чрезвычайные меры.

— Холта готова тебя отвезти. Я ее уже спросила…

Морита сдалась. Бросив последний взгляд на свою спящую королеву, она почти выбежала из Вейра. Вскоре, одев летную куртку, шлем и очки, она уже сидела на спине Холты. И снова каждой клеточкой своего тела она ощущала разницу между Холтой и Орлитой. И несмотря ни на что, Морите упорно казалось, что она каким-то неясным ей самой образом предает свою королеву, летая на другой.

— Летим в Вейр Плоскогорье, — вполголоса сказала она Холте.

Они ушли в Промежуток, едва взлетев. У Мориты даже дух захватило от такого грубого нарушения правил полетов. Но не успела она собраться с мыслями и вспомнить о своем стишке, как они уже парили над Чашей Плоскогорья.

— Орлита все еще спит, — сообщила Холта, приземлившись. — И Лери, между прочим, тоже.

— Это ты, Морита? — раздался дрожащий голос Дионы. — Скорее! Скорее!.. Да, Прессен, это она!.. Я провожу тебя к Тамианте, — продолжала она без перерыва. — Моя милая Киланта как о ней волнуется…

Когда Морита вошла в вейр, она поняла, почему. Тамианта выглядела скорее зеленой, чем золотой — крыло и рана на боку были просто серыми. Она мелко дрожала.

— Воды! Дайте воды! — срывающимся голосом молила лежащая неподалеку Фалга.

— Это все, что она говорит, — прошептала Диона, заламывая руки.

Прессен, подбежав к Фионе, пытался напоить ее, но наездница резким движением выбила стакан у него из рук.

Ругаясь последним словами, Морита потрогала шею дракона — кожа на ощупь казалась горячей и сухой.

— Воды! Только не Фалге, а Тамианте! Неужели непонятно?! Неужели никому из вас не пришло в голову предложить Тамианте воды?!

— Об этом я как-то не подумала, — всплеснула руками Диона. — Киланта тоже все время говорила о воде, но мы все думали, что речь идет о Фалге… — Воды… — стонала израненная наездница. — Воды…

— Да не стой же ты как истукан, Диона! В соседнем доме у вас кто? Ученики? Прикажи им натаскать сюда воды! Пусть возьмут бак на кухне! Чудо, что Тамианта еще жива! Из всех безответственных, нерадивых, ленивых придурков, которых я когда-либо встречала… — Морита увидела изумленное выражение лица Прессена и заставила себя остановиться. Словами делу не поможешь. — Я не могу летать сюда каждый день контролировать, напоили вы драконов или нет!

— Ну, разумеется, не можешь, — успокаивающе сказал лекарь.

Взбешенная неумехой Дионой, Морита наклонилась над поврежденным крылом. Пара дней без смазки, и разорванные кусочки мембраны уже не приживутся. На земле под крылом что-то заблестело. Морита присела, и обмакнул пальцы в лужицу вязкой жидкости на полу, принюхалась.

— Прессен! Этот дракон истекает кровью!

— Что?!

Морита постаралась поточнее припомнить, какие инструкции она дала лекарю. Кажется она сказала: замазать рану на боку обезболивающей мазью?

Почему же она не проверила рану? И с чего вообще она решила, что в суматохе, царящей в Вейре Плоскогорье, с его новыми, еще неопытными лекарями и измученными всадниками, рану обработают как положено? Вместо того, чтобы самой в этом убедиться, она радостно помчалась домой, гордая мастерски починенным крылом.

— Прессен, это я во всем виновата. Мне следовало самой обработать бок. Дело в том, что в результате ожога были повреждены вены на боку и плече. Обезболивающая мазь скрыла кровотечение. А в итоге сукровица не достигает крыла. Надо как можно скорее восстановить вены. Операция примерно такая же, как было бы у человека. Главное — следить за цветом тканей.

— Вообще-то, хирургия — не мой профиль, — начал Прессен, но увидев трагическое выражение лица Мориты, поспешно добавил: — Но я ассистировал при операциях и могу помочь.

— Мне потребуются хирургические зажимы, нитки, иголки…

— У меня есть все необходимые инструменты. Когда я сюда прилетел, мне передали вещи Барри — лекаря, жившего тут до меня. Он умер, помнишь?

Но Морита его уже не слушала. Мысленно приготовившись к самому худшему, она начала осматривать поврежденное крыло. Кое-где поблескивали капельки сукровицы, но ее было куда меньше, чем следовало бы. Но, возможно, если нанести на мембрану сукровицу Киланты, крыло еще удастся спасти. Обезболивающая мазь, которую Прессен накладывал не жалея, хоть не дала крылу высохнуть. Как только вены Тамианты будут приведены в порядок и несчастная королева наконец-то напьется…

Морита, а вслед за ней и Прессен тщательно смазали руки маслом.

— Прежде всего нужно очистить рану от мази. Похоже, повреждения вот здесь, здесь, и вот тут, почти у сердца… — В четыре руки они принялись осторожно снимать мазь. Тамианта содрогнулась. — С таким количеством мази она просто не может ощущать боли… Ага! Видишь, где сочится сукровица? — Ее отец всегда разговаривал, когда лечил раненых скакунов. Многое из того, что она узнала от него в детстве, ей удалось впоследствии применить к драконам. Не следовало бы, конечно, думать об отце в такую минуту, но эта привычка постоянно комментировать свои действия поможет ей обучить Прессена. Должен же хоть кто-то в Вейре знать, как лечить не только людей, но и драконов. — Вот первый разрыв. У твоей левой руки, Прессен, должен находиться второй. А вон там — третий, крупная вена, ведущая к сердцам. — Морита протянула руку за ниткой с иголкой, которые тем временем подготовил Прессен.

— Цвета и в самом деле другие! — воскликнул лекарь. — Ткани выглядят совсем не так, как человеческие… Слушай, у нее в крыло поступало хоть немного крови? — его ловкие пальцы быстро сращивали концы пережженной Нитью крупной вены.

— Поступало, но далеко не достаточно.

— Воды! Воды! Я хочу пить, — рыдала Фалга.

— Можно поручить хоть что-нибудь этой дуре или нельзя! — взорвалась Морита. — Тут же в двух шагах целое озеро!

Но тут послышался какой-то шум, звон металла, плеск наливаемой воды.

Со своего места Морита не видела, что происходит, но все и так было ясно. — Клянусь яйцом! Она сейчас выпьет все, что мы принесли! — услышала Морита голос Наставника Плоскогорья — наездника по именит К'рнот. — Ей нельзя пить много сразу, так что не слишком спешите принести еще, ребятки. Я могу чем-нибудь помочь? — он проскользнул под крылом Тамианты и замер, в изумлении уставившись на Мориту.

— Я полагал, что твоя королева сидит на кладке?..

— Все так, но эта могла умереть… — и она показала лужу крови на полу.

— С'лигар заболел, несмотря на вакцинацию. Правда, не тяжело, — с горечью в голосе объяснял Наставник. — Но…

— Никто не виноват, К'рнот. Все устали, делаем по двадцать дел сразу… Мне следовало осмотреть рану еще два дня тому назад!

— Иногда мне кажется, что это всего лишь привычка к борьбе не дает нам сдаться и помереть от усталости, — пробормотал К'рнот.

— Возможно, ты и прав… Ну вот! Это все. Спасибо. Прессен. Из тебя получится отличный лекарь Вейра.

— Как только я привыкну к столь крупным пациентам, — усмехнулся Прессен.

— А сейчас ты узнаешь еще одну очень важную процедуру, применяемую при лечении драконов. — Выбрав самый большой шприц, она аккуратно присоединила к нему игольчатый шип. — Диона!

— Нет, нет! — заголосила всадница, увидев приближающихся к ее королеве Мориту и Прессена. — Тамианта выглядит уже гораздо лучше. Ей больше ничего не надо…

— Ей безусловно лучше, но если мы не смочим швы свежей кровью, она никогда больше не поднимется в воздух. Холта, объясни Киланте, в чем дело. — Это займет совсем не много времени, и ничуть не повредит Киланте, — добавил подошедший к ним К'рнот. — Ну как тебе не стыдно! — воскликнул он, когда Диона попыталась загородить огромную королеву своим телом.

Сама королева явно относилась к предстоящей операции совсем не так, как ее наездница. Она даже услужливо подставила Морите крыло.

— Смотри, Прессен. Видишь, вот тут вена пересекает кость? — лекарь кивнул. — А теперь делаем вот так… — острая игла вошла в вену так плавно, что дракон даже и не почувствовал укола. Морита быстро наполнила шприц кровью.

— Очень интересно, — пробормотал Прессен, не отрываясь наблюдавший за процедурой.

Оба они не обращали ни малейшего внимания на беспрерывные причитания Дионы и увещевания К'рнота.

— А теперь, — продолжала объяснения Морита, возвращаясь к Тамианте, мы нанесем собранную нами кровь на стыки мембраны и на хрящи. Видишь, какие они сухие? А вот здесь, возле плеча уже появилась влага. Это результат нашей с тобой работы! Мы еще спасем крыло! — и она улыбнулась лекарю.

— И Фалга наконец-то заснула, — улыбнулся в ответ Прессен.

— Холта? — мысленно позвала Морита, помня и о других своих обязанностях.

— Они спят, — невозмутимо отозвалась Холта.

— К'рнот, Прессен, мне надо возвращаться в Форт. Вы проследите за тем, как заживает крыло? Ты, Прессен, теперь знаешь, как набрать кровь и куда ее надо наносить. Ты же, К'рнот, знаешь, когда это следует делать. Как только возникнет необходимость, сразу же скажи об этом лекарю. Договорились?

— Договорились, — серьезно кивнул Наставник. — И, однако, тебе, наверно, не следовало оставлять свою королеву, — добавил он, с сомнением качая головой.

— Знаешь, К'рнот, порой наступает момент, когда «следовало» или «не следовало» имеет крайне слабое отношение к твоим поступкам. Я была здесь нужна. За мной послали. Я прилетела. Теперь я возвращаюсь домой. Вот и все. — Наставники, все до одного, почему-то отличались непоколебимой уверенностью в своем полном праве критиковать всех и каждого в Вейрах. Порой весьма полезное для окружающих свойство, но далеко не всегда приятное.

Подмигнув на прощание Прессену, Морита, перепрыгивая через ступеньки, помчалась туда, где ее дожидалась Холта.

— Можешь так не торопиться, — успокоила ее королева. — Они все еще спят.

— Чем и мы займемся, как только доберемся до Форт Вейра, — пообещала ей Морита, забираясь на спину дракона. — Возвращаемся домой, Холта. Королева послушно расправила крылья и через миг, едва оторвавшись от земли, они уже ушли в Промежуток. Еще мгновение, и они уже планировали к входу в вейр Лери. Соскочив с Холты, наездница опрометью кинулась к Площадке Рождений, на бегу от всего сердца благодаря королеву за оказанную услугу. К огромному облегчению Мориты, за время ее отсутствия Орлита не изменила даже наклона головы — так крепко она спала. Что же касается Лери, то старая всадница спала ничуть не менее крепко, причем на постели Мориты.