Глава 9

Уже двадцать минут сидел я в машине, остановившись напротив улицы, которая вела к мотелю «Сэнд дюнз».

Тело Лолиты отправили в морг. Несмотря на тщательные поиски, полиция не обнаружила никаких следов того, что эвфемистически называют шулерством. Она могла поскользнуться и упасть. Я знал, что это не так. Полиция, вероятно, также не верила в несчастный случай, но не нашла ни одной улики, чтобы начать расследование.

Однако их было достаточно для меня, более чем достаточно.

Я все еще не пришел в себя и неохотно, с усилием гнал из головы мысли о смерти Лолиты. Теперь это стало только частью расследуемого мной дела; только так я должен думать об этом. Воспоминания останутся со мной, в глубинах моей памяти, — именно там их и следовало хранить. Нельзя допустить, чтобы мысли о ее убийстве помешали мне довести до конца начатое мной расследование — по крайней мере, найти того, кто убил ее.

После смерти Лолиты я еще острее нуждался в помощи Джея. К тому времени, как полиция отпустила меня, уже не имело смысла ловить Джея на дороге: он давно уехал из поместья Квина. Тогда я решил, что, возможно, вчерашнее свидание повторится и у меня есть шанс отыскать его в мотеле «Сэнд Дюнз». Рассудив так, я направился сюда. Надежды мои оправдались: неодолимая сила любви, или как там это у них называлось, снова привела Джея и миссис Квин прямехонько в мотель.

По крайней мере, я засек неподалеку от мотеля большой «кадиллак» миссис Квин, поскольку не знал, на какой машине приехал Джей. По моим расчетам, после отъезда миссис Квин не составляло труда выследить Джея или захватить его прямо в номере мотеля — пойти туда тотчас после ее ухода и постучаться в дверь. Но мне очень не хотелось впутывать в это дело миссис Квин. Не говоря уже о нравственной стороне проблемы, сама она, насколько мне известно, никого не застрелила, не зарезала и не отравила, поэтому незачем было ей присутствовать при нашем разговоре. Я хотел заполучить Джея, одного, без лишних ушей или глаз. И, кроме того, сразу после ухода миссис Квин я надеялся не только застать Джея в расслабленном состоянии, но застукать его, так сказать, на месте преступления.

Только все мои расчеты с треском провалились.

Прождав минут двадцать, я принялся снова рассматривать фотографии. Чтобы заставить Джея повиноваться, на мой взгляд, вполне хватило бы одной, самой выразительной. На этой фотографии Джей и миссис Квин по какой-то причине — возможно, потому, что инфракрасная вспышка создает не только нужную температуру, но и дает иногда слабую подсветку, — были видны совершенно четко, они смотрели прямо в объектив. Глядя на него, можно было подумать, что он, широко раскрыв рот, поет что-нибудь вроде «По пути на Мандалай», а у нее глаза слегка косили, зато все остальное было видно очень ясно. Я не сомневался, что на Джея эта фотография произведет сильное впечатление.

Положив обе фотографии обратно, в конверт, я стал засовывать его в карман пиджака. В эту минуту синий «тандерберд» отъехал от мотеля и направился в мою сторону. Я чуть было не проворонил его. Джей явно не соблюдал правил приличия — пропускать даму вперед, а я следил за «кадиллаком» миссис Квин. Но поскольку машина отъехала от мотеля, я внимательно посмотрел на водителя, когда «тандерберд» промчался мимо. И увидел Джея.

Быстро развернувшись, я поехал за Джеем по Третьей улице; он вскоре свернул налево, к Лос-Анджелесу. Я старался держаться поближе к нему, надеясь найти удобное место, чтобы прижать его к обочине. На такой оживленной магистрали это, мягко говоря, достаточно сложный маневр, ему ничего не стоило пристрелить меня, но мне позарез нужно было встретиться с ним сегодня вечером. И чем скорее, тем лучше.

Я не отставал от него, но около Ла-Бреа он проскочил перекресток на красный свет, а мне пришлось остановиться. Однако, миновав перекресток, он свернул налево, к стоянке около отеля на углу улицы. Только тут я сообразил, где мы находились, и по коже у меня побежали мурашки. Это была гостиница «Баркер». Гостиница, которой управлял Фарго, место сбора многих бандитов, в том числе и Фрэнка Квина.

— Нет! — заорал я Джею. Высунувшись из окна, я кричал: — Нет! Не заходи туда!

Он, не оглянувшись, вошел в гостиницу. Очевидно, не услышал меня. А должен был. Я кричал что было мочи.

«Что делать?» — подумал я. Со стороны «Баркер» не казался вертепом, это было современное, красивое двенадцатиэтажное здание, фасад которого выходил на Третью улицу. Мне был виден вход в «Гардения-Рум» со стороны Ла-Бреа, слева от меня. Позади отеля проходила аллея, соединявшая Ла-Бреа с параллельной улицей, Сикамор-авеню. Какие-то растения с большими зелеными листьями украшали нижний этаж здания, а со стороны, выходившей на Ла-Бреа, неподалеку от меня, росли три пальмы, их изящные стволы с разлапистыми зелеными ветвями дотягивались почти до окон четвертого этажа; снизу их подсвечивали прожекторами, и по стволам плясали розовые блики. Нет, «Баркер» совсем не походил на опасный притон.

На перекрестке цвет светофора сменился на зеленый. Нетерпеливый водитель отчаянно сигналил за моей спиной. Чертыхнувшись, я неохотно двинулся вперед и с тяжелым вздохом въехал на стоянку рядом с отелем.

Машина Джея стояла на месте, но самого Джея и след простыл. Стоянка соединялась лестницей с боковым входом, через который можно было попасть в вестибюль гостиницы. Я поднялся по ступенькам, вошел внутрь и, закурив сигарету, огляделся по сторонам. Слева от меня находилась стойка администратора, за ней стоял мужчина средних лет. Несколько человек расположились на диванах в холле гостиницы.

Все выглядело вполне благопристойно и даже приятно, пока я вновь не увидел Джея. Он стоял наискосок от меня, разговаривая с четверыми мужчинами, сидевшими на диване неподалеку от дугообразной арки, над которой горела неоновая вывеска: «Гардения-Рум». Не успел я рассмотреть их, как из-под арки появился высокий рыжеволосый человек и, подойдя к веселой компании, хлопнул Джея по спине. И они тут же вместе скрылись под неоновой вывеской. Но, к счастью — или к несчастью, — я успел разглядеть его.

Это был побывавший за решеткой заносчивый тип, по имени Блистер. Рыжий вор с красной рожей — очевидно, спал он под лучами кварцевых ламп; его нос столько раз ломали о различные предметы, что сейчас от него остались одни воспоминания; вследствие этого недостатка его рот всегда был полуоткрыт, и из него исходил такой запах, что москиты от дыхания Блистера погибали кучами. Одним словом, Блистер был малопривлекательным типом, мускулистый тупица и трус, но трус этот больше всего боялся Фрэнка Квина. Вдобавок он водил дружбу с Фарго, управляющим «Баркера», а тот просто обожал меня.

Но в моем положении отступать было некуда, и я отправился за ними. «Да и что плохого случится со мной в холле или в баре, где полно людей? — успокаивал я себя. — Конечно, ничего». Но когда я приблизился к группе мужчин, с которыми разговаривал Джей, когда посмотрел на них, ноги отказались повиноваться мне, решительно игнорируя приказы, отдаваемые головой. Похоже, они оказались намного умнее головы, потому что у меня были весьма серьезные причины держаться подальше от этой четверки.

Это были Малыш Хэл, Пицца Джим, Ларри Борн и Тигр Макгун. Малыш Хэл и густобровый Макгун, по-моему, работали на Фрэнка Квина. А может, и вся четверка. Разница невелика, поскольку все они, не испытывая угрызений совести, стащили бы костыли у калеки, продали бы кокаин школьнику и охотно окунули бы Шелла Скотта в раствор серной кислоты. Они, очевидно, заметили меня раньше, так как вся четверка с обалделым видом уставилась на меня. Потрясающее зрелище — четверо тупоголовых гангстеров с выпученными, как у раков, глазами.

Прошло чуть больше года, как при моем активном содействии Хэла посадили в тюрьму штата за разбойное нападение; он гулял на свободе уже больше месяца. Всего два-три месяца назад Тигр Макгун с еще одним бандитом напали на меня в аллее; там они и остались лежать: второго бандита я прикончил, а залитый кровью Макгун получил дырку в черепе от удара мусорным бачком. У Макгуна этот шрам останется до самой могилы, но он поклялся, что сначала придет на мои похороны.

Я заставил свои мудрые ноги двигаться, и они пронесли меня мимо этой группы. Четыре башки повернулись вслед за мной, когда я прошел мимо; четыре пары глаз уставились с удивлением на меня. Но я снова напомнил себе, что ничего страшного в баре, где полно народу, со мной не случится. Так ли? Конечно нет. Но все же я нырнул под неоновую вывеску и оказался в «Гардения-Рум».

Воздух был пропитан запахами ликера, пива, вина; справа от меня, позади небольшой танцевальной площадки, ансамбль из четырех человек негромко исполнял какую-то мелодию. Слева, между мной и выходом на Ла-Бреа, стояли небольшие столики, покрытые бежевыми скатертями, каждый украшал розовый стакан с горящей свечой. Тонувший в полумраке клуб был заполнен на треть, вокруг тихо журчал поток голосов.

Бар протянулся от противоположной стены почти до танцевальной площадки. Я направился к нему и взгромоздился на стул. Заказав пива, я небрежно спросил бармена:

— А куда девался Джей? Вроде бы они с Блистером зашли сюда.

— Да, они заходили, — подтвердил бармен. — Наверное, Джей пошел в служебные помещения, в кабинет к мистеру Салливану.

О Салливане мне рассказывала Лолита. Это тот Салли, который не расстается с беретом и приводит девиц на прослушивания в свой кабинет.

— Только не говори, что Салли собирается взять в шоу Джея — или, хуже того, Блистера. У посетителей сразу весь аппетит пропадет.

— Не исключено, — заржал бармен. — Нет, Салли сегодня отсутствует. По-моему, Джей пришел повидаться с Фарго. Блистер сидит вон там, за столиком, прямо позади вас.

— Очень мило, — ответил я, крутанувшись на своем стуле. Обнаружить красномордого Блистера не составляло труда. Он сидел за столиком в дальнем углу, за танцевальной площадкой, с ним был еще один парень и три девицы. Парня я знал — Томас Гонсалес, мексиканец, по прозвищу Спиди; он был классным водителем. Блистер сидел со смазливой девчонкой, вылитой леди Макбет в молодости. А соседка Спиди, очень привлекательная рыжеволосая девушка, могла бы украсить любой кордебалет. По крайней мере, этих девушек Спиди и Блистер тискали и щипали с милой бандитской утонченностью.

Один стул оставался свободным, и я предположил, что кавалер третьей дамы в настоящий момент отсутствует. Может, Джей? Третья была чувственная блондинка, одетая в зеленое трикотажное платье, плотно облегавшее фигуру. Внезапно она пронзительно взвизгнула, и я заметил, что Спиди придвинулся к ней поближе. То ли он прошептал ей что-то, щекочущее нервы, то ли куснул ее за ушко. Они еще не заметили меня.

Я чувствовал себя как огурец на консервной фабрике, но все же слез с вращающегося стула, прошел не спеша в дальний конец бара и оказался в тускло освещенном коридоре, вход в который скрывался за тяжелыми драпировками. Справа от меня сквозь полуоткрытую дверь пробивался луч света. Я вытянул из кобуры кольт-спешиал, переложил его в карман пиджака и, не вынимая руки из кармана, распахнул дверь. В просторной комнате не было ни души. Справа от меня стоял серый письменный стол, на котором валялся красный берет, — судя по всему, это был кабинет Салливана. У одной стены стояли два кожаных кресла, слева от меня, в дальнем углу, находился большой деревянный бар — вот и вся обстановка.

Я вернулся в коридор. В него выходили двери других комнат. Но нигде не было видно света. Из одного конца коридора дверь вела на автостоянку, а в другом конце была лестница, очевидно соединявшая бар с гостиницей. Никого: ни Джея, ни Фарго. Возможно, они поднялись наверх, в гостиницу. Там их не найти. Поначалу я решил было поскорее убраться отсюда и попытаться поймать Джея позднее, может, даже завтра. Но потом вспомнил о Россе Миллере, томящемся в одиночной камере: его жизнь отсчитывает последние секунды.

И вернулся в «Гардения-Рум». Если мне не удастся отыскать Джея, то вполне вероятно, что Джей найдет меня, если я покручусь здесь еще немного. На этот раз я не сел к стойке бара. Встал, прислонившись к стене рядом с ним и опустив руку в карман, где лежал револьвер. Когда имеешь дело с типами вроде Блистера, Спиди и их приятелей, лучше обеспечить себе надежное прикрытие.

Тут Блистер заметил меня и, видно оцепенев от неожиданности, поспешно отвел взгляд. Толкнув Спиди в бок, он что-то прошептал ему. Спиди посмотрел в мою сторону, а затем они с Блистером увели своих девиц в холл отеля. Девушки бурно протестовали против такого решения, но им пришлось подчиниться. По-моему, они не обратили на меня внимания и просто не поняли, что случилось. Через минуту Спиди вернулся и уселся за тот же самый столик, лицом ко мне.

Я ждал. Маленький оркестр из четырех человек продолжал играть. Несколько пар танцевали, затем оркестранты ушли отдохнуть. Прошло еще пять минут. Джей по-прежнему не появлялся. Вернулся Блистер и поманил пальцем Спиди Гонсалеса. По спине у меня побежали мурашки.

Потом озноб усилился. Произошло то, чего я ждал. Все гориллы, сидевшие в холле, перебрались сюда. Старые знакомые, отвратительные рожи, все появились здесь. Малыш Хэл, Пицца Джим, бровастый Тигр Макгун — их пути не раз пересекались с моими.

И сразу вслед за их появлением меня пронзило ощущение, что происходит что-то странное. Это не было связано с бандитами — их я как раз ожидал. Дело в том, что в баре стало далеко не так многолюдно, как раньше. Даже после прибытия новых посетителей народу в клубе заметно поубавилось. Непонятное явление.

Вдобавок я стал свидетелем обыденной сценки, которая, тем не менее, взволновала меня. В зале появился официант с подносом, на котором стояли четыре тарелки с разными кушаньями. Казалось бы, ничего особенного, но почему-то официант с полным подносом повернулся и исчез на кухне.

И тут я все понял. Но радости мне от этого не прибавилось.

Я с таким нетерпением ожидал Джея и так внимательно наблюдал за прибытием новых лиц, что не заметил исчезновения старых. В эту секунду Спиди наклонился над столиком, стоявшим неподалеку от двери, и очень серьезно стал объяснять что-то сидевшей за ним парочке. Они мгновенно вскочили и после короткого спора вышли на улицу Ла-Бреа.

И в качестве заключительного аккорда Блистер подошел к двери, захлопнул ее и запер на засов. Из чего я понял, что эта парочка была последней. Именно в тот момент, когда Блистер отрезал мне путь к отступлению, из служебных помещений клуба появился Джей в сопровождении Фарго и направился ко мне.

Теперь все прояснилось — туман рассеялся. Я попал в ловушку. Оказался в тылу врага. У меня хватило времени подумать: «Вот влип... Как Самсон, решивший втирать восстановитель для волос в свою облысевшую башку, — спохватился с большим опозданием. Как Тарзан, заболевший поносом и ангиной, когда потерялся в Стране обезьян. Сам виноват, что не прислушался к мудрому совету собственных ног».

Но другая мысль парализовала мою нервную систему, иссушила нервные клетки, скрутила нервные узлы: «Эта банда монголоидных идиотов перехитрила меня». А в таком состоянии меня ожидало весьма плачевное будущее, особенно если принять во внимание, сколько пушек появилось в их руках. Так вот о пушках! Пушек, наставленных на меня, с избытком хватило бы, чтобы потопить баржу с железной рудой. Куда ни кинь взгляд — везде одни пушки. Ужасное зрелище! Пушки большие и маленькие, полированные и тусклые — но все одинаково уродливые.

Я растерялся и молча ждал, когда Джей и Фарго подойдут ко мне.

— По-моему, ты влип, парень, — сказал Джей.

— Не говори, — ответил я.

— Мы удалили всех посторонних, приятель. Здесь только свои.

— Да, — кивнул я, — до меня уже дошло. Только что.

— Привет, Скотт, — весело захихикал Фарго, — как приятно с тобой встретиться.

Я промолчал. Фарго был крупным парнем, весил примерно двести двадцать фунтов; у него была высокая, клинообразная фигура, толстая грудь и широкие, сутулые плечи, над которыми возвышалась шея восемнадцатого размера; нездоровая, прыщавая кожа, испещренная мелкими темными пятнышками, похожими на веснушки; на круглом, лунообразном лице застыло выражение недовольства, будто у него постоянно заложен нос. А уж нос его заслуживает отдельного описания: не нос, а скорее внушительных размеров клюв, который имел чисто функциональное значение, но не украшал хозяина, он предназначался для улавливания запахов.

В данный момент нос выглядел так, будто уловил запахи, неожиданно приятные для себя.

— Наконец-то я добрался до тебя, — сказал Фарго. — Да, наконец-то достал. — Он перевел взгляд на Джея: — Сам заявился сюда, вот ведь как! Наверно, просто чокнулся. Но я его поймал.

— Ты поймал меня? — спросил я.

— Ну, схватил. И это я придумал выпроводить отсюда всех посторонних. Вот ты и попался.

Он был прав.

— Пойду позвоню боссу, — обратился Фарго к Джею.

— Зачем? — спросил Джей. — Он уже сказал нам, что делать, если поймаем этого молодчика.

— Верно, — согласился Фарго. — Но он должен знать, что это я поймал Скотта. То есть мы поймали его. Присмотри за ним, Джей, а я пойду расскажу боссу все в подробности, как на фотографии.

Он удалился.

— У тебя в кармане пушка? — спросил Джей.

— Кольт 38-го калибра.

— Не стоит стрелять. Не то зацепишь меня или еще кого-то, а сам не успеешь даже заметить, в кого попал. — Он ухмыльнулся. — Парень, ты влип по самые уши. Выхода отсюда нет — ни сзади, ни спереди, ни по бокам.

Я готов был согласиться с ним. Но последние слова Фарго не давали мне покоя. «Как на фотографии». Вот что он сказал. То наркотическое оцепенение, в которое я впал, увидев, как Блистер подошел к двери и запер ее, постепенно начинало улетучиваться, я возвращался в нормальное состояние. Которого, вероятно, мне не хватало.

— Отсюда есть только один выход, — заявил я. — И, кроме самого Квина, наверное, только один человек в состоянии помочь мне выбраться отсюда живым и невредимым. Правда, Джей?

— Помочь тебе? — удивленно переспросил он. Мысль эта, очевидно, показалась ему нелепой.

— Да. А может, даже тебе не удастся мне помочь. Может, мальчики не послушаются тебя.

— Они выполнят все, что я им прикажу, — все еше не понимая, в чем дело, возразил он. — Конечно, если бы я захотел, то запросто вывел бы тебя отсюда. — Он снова рассмеялся. — Только мне не хочется.

— Захочется, Джей, — возразил я. — И еще как захочется. — Я надеялся, что окажусь прав. Может, я ошибался на его счет, может, ему наплевать на это. Тем не менее продолжал: — Ты выведешь меня из этого заведения. Живым и здоровым. И будешь счастлив, если тебе это удастся.

— Точно, раз восемь-девять.

Невнятное бормотание, доносившееся со стороны остальных гангстеров, усилилось, двое начали потихоньку приближаться к нам. С их точки зрения, тянуть резину было незачем. Отблески света тускло отражались от стволов их оружия.

— Джей, — поспешно заговорил я, — слушай внимательно. Сосредоточься на моих словах.

Напряженность моего тона — а напряженности в нем хватало — подействовала на него. Он стал почти серьезен и весь обратился в слух.

Я продолжал:

— Ты скажешь этим безмозглым идиотам, что сам отвезешь меня подальше, к холмам, и пристрелишь там. Имеешь право взять на себя эту миссию: выстрелить в затылок Шеллу Скотту. Ты скажешь им все это, потому что у тебя нет другого выхода: если ты не вытащишь меня из этой западни и меня убьют здесь, этот маленький конвертик перестанет быть только моим секретом. — Помахивая конвертом, зажатым в левой руке, я добавил: — То есть нашим секретом.

И протянул ему конверт.

— Что это? — спросил он. На его лице появилось очень странное выражение. Мои слова задели его. Ему до чертиков хотелось узнать, о чем идет речь. Но в то же время всем своим видом он показывал мне, что вообще-то ему на это наплевать и шумное исполнение моего приговора откладывается не больше чем на одну-две минуты.

Усевшись на стул у стойки бара, он повторил:

— Что там такое?

— Посмотри, — ответил я. — Там парочка фотографий. Фотографии. Именно из-за них я и пришел сюда, чтобы вручить их тебе.

— Вот как? — Он пожал плечами, запустил руку в конверт и извлек оттуда два снимка.

— И помни, приятель, — добавил я, — не позволяй этим жлобам дотрагиваться до меня. Окажись я у них в руках, они получат и эти снимки. И, можешь не сомневаться, тут же доставят их прямехонько к Квину.

Джей слышал мои слова, но не понимал их смысла — он не успел еще рассмотреть фотографии. С самодовольной улыбкой он бросил взгляд на верхнюю фотографию. И с этого мгновения у меня не осталось сомнений, попадется ли Джей на мой крючок.

Из груди его вырвался вопль.

Все случилось мгновенно. Сначала он небрежно взглянул на верхнюю фотографию, но тут же впился в нее глазами и просто окосел. Прижав обеими руками фотографии к стойке бара, он издал резкий лающий звук, и я понял, что он совсем потерял голову. Он обернулся ко мне, но, клянусь, глаза его смотрели в разные стороны. Челюсть у него отвисла, он разинул рот и опять завопил; а потом упал головой на стойку бара и медленно протянул пальцы к конверту, как игрок в покер, робко отгибающий уголок карты. То, что он увидел, не улучшило его настроения. Там были все те же снимки. Он помотал головой, придвинул фотографии к самому носу, а голова его все тряслась.

Потом Джей перевел взгляд на меня, на лице его отразилась вся гамма охвативших его чувств, от шокового потрясения до полной растерянности. Наконец он обрел дар речи и заорал:

— Что случилось... как это... кто... когда... кто... каким образом?

В ту же секунду забыв обо мне, он отвернулся к бару и уткнулся носом в фотографии, как будто, не доверяя глазам, хотел ощутить их запах и убедиться, что это не сон. Через несколько секунд я заметил, что он рвет одну из фотографий на мельчайшие кусочки. Поначалу я решил, что он свихнулся, но потом до меня дошло, что он делает. Он запихивал эти обрывки в рот. Хотел переварить вещественное доказательство.

— Джей, — тихо произнес я, — у меня в запасе есть и другие.

— Другие? — переспросил он, переставая жевать. Голос его упал. — Другие? — Он поднял голову и медленно повернулся лицом ко мне. Потом очень внятно, старательно выговаривая каждое слово, он произнес: — Человека... везде подстерегает опасность... везде... и всегда! — Он замолчал, тупо глядя прямо перед собой и продолжая по инерции двигать челюстями, как корова, пережевывающая жвачку, и наконец спросил: — Другие, говоришь?

— Да.

— Это все подстроено, — произнес он безучастно. — Ловушка. Не понимаю, как удалось сделать эти снимки, но... это все подстроено.

После долгой паузы он опять посмотрел на меня и спросил:

— Кто это сделал?

— Я.

Долгое молчание.

— Это все подстроено. — Опять долгая пауза. — Похоже, нам не удастся пристрелить тебя.

— Похоже на то.

— Очень жаль.

— Не так уж это плохо.

— Нет, очень жаль. Я бы ничего не пожалел, только бы прикончить тебя.

— Джей, по-моему, нам лучше подумать о том, как выбраться отсюда...

— Я бы ничего не пожалел, только бы пристрелить тебя.

— Если мы не поторопимся, одна из этих горилл забудет...

— Я бы ничего не пожалел...

— ...зачем находится здесь, и спустит курок по привычке.

Джей потерянно кивнул, перевернул конверт и занялся изучением его лицевой стороны. На ней я наклеил буквы, вырезанные из газеты, как обычно делают похитители детей. Это было сделано по двум причинам: во-первых, я не хотел надписывать конверт от руки, чтобы не оставлять образец своего почерка, а во-вторых, мне казалось, что это неплохая деталь. Криво наклеенные буквы гласили: «Фрэнку Квину — от друга».

— Какой-то друг, — сказал Джей. — Неужели ты действительно послал бы ему это письмо?

— Конечно.

— Ведь он убил бы меня, понимаешь.

— Да, так я и думал.

— Он бы все потроха из меня вытряс.

— У Фрэнка богатое воображение, он на это мастак.

— Он бы меня по стене размазал. И знаешь что? — Джей помрачнел, на его физиономии появилось печальное, просто траурное выражение. — Игра не стоила свеч.

— Джей, тебе не кажется...

— Да, — зло оборвал он меня. — Да. Наверное, ты прав. — Он вытащил из кармана миниатюрную «беретту», небрежно навел ее на меня и приказал отойти от стены. Когда я выполнил его требование, он бесцеремонно ткнул мне стволом в спину. — Подними руки! — приказал он.

Мы направились к выходу. По дороге Джей бросил несколько слов банде горилл. Он почти слово в слово повторил то, что предлагал ему я: дескать, он хочет собственноручно отправить меня на тот свет, не желает отказать себе в таком удовольствии... Парни, похоже, разочаровались, но возражать не осмелились.

До двери оставалось всего десять шагов, когда в зале появился Фарго. Он преградил нам путь и спросил:

— Куда это вы, черт возьми, направляетесь? — Не дожидаясь ответа, он обратился к Джею: — Босс доволен. Очень доволен. Говорит: «Делайте, как сказано. Убейте сукиного сына».

— Конечно, — хмуро ответил Джей. — Да. Конечно.

Фарго, естественно, не догадывался о том, что происходит. Он только видел, что Джей держит меня на прицеле, а я — в полной его власти. Пленник. Беспомощный. Поэтому он размахнулся и попытался ударить меня кулаком в лицо. Но делал он это так медленно и неуклюже, что уклониться от его удара не составляло труда. Я просто отвел голову в сторону, и его кулак просвистел мимо моего уха; тогда я сделал выпад справа и врезал ему прямо в правый глаз.

Кожа треснула. Брызнула кровь, испачкав мне костяшки пальцев. Фарго покачнулся, взмахнул руками и тяжело грохнулся на пол, перекатившись на спину. Он еще кое-что соображал и шевелил конечностями, но подняться не мог. Через несколько секунд он пробормотал что-то. На лице его застыло выражение недоумения. Потом опять пробубнил что-то.

Стоило, наверное, подождать и выяснить, что он пытается сказать. Стоило, наверное. Но я не стал.

Фарго все еще бормотал что-то невразумительное, когда мы с Джеем вышли на улицу.