Глава 2

Я все думал. Это был отличный вечер.

Отличный вечер для хорошо смешанных коктейлей с мартини и бифштекса, поджаренного на углях, – это было бы превосходно, – и, может быть, немного вина под бифштекс, красного вина. И для алых, как вино, губ моей девчонки, которая сидела на шоколадно-коричневом диване, в моих апартаментах номер 212 в отеле "Спартан" Голливуда.

Я провел весь день в моем офисе в деловой части Лос-Анджелеса, наблюдая за рыбками-гуппи в десятигаллоновом аквариуме, который стоял на книжном шкафу, читал Эмерсона и ждал, когда мне позвонит клиент, чего он так и не сделал. Я – человек действия, и когда сижу без дела, то мне нужен тироксин, или питуитрин, или еще что-то, чтобы взбодриться. Поэтому, раз телефон продолжал молчать, я сам им воспользовался и позвонил той самой девочке, которая сейчас сидела на моем шоколадно-коричневом диване.

Компактная японская жаровня, до краев наполненная древесным углем, стояла посередине золотисто-желтого ковра. Я полил угли специальной жидкостью, чтобы их поджечь, но спичку к своей стряпне все не подносил. Окна гостиной были открыты – потому что это был мой первый опыт и во время приготовления этого блюда что-то могло пойти не так, в результате чего, например, сгорят мои апартаменты и остатки нашего квартала. Первый коктейль с мартини был приготовлен, девчонка улыбалась, и все было как надо.

– Шелл, ты на самом деле думаешь, что у тебя что-то получится? – спросила она.

– Кто знает? – откликнулся я. – Но здесь хорошая вентиляция. У нас есть древесный уголь. Есть жаровня, вино и бифштексы. И даже если все это пойдет в раковину, то остаемся мы двое – ты и я.

– Но... не будет ли слишком дымно? – продолжала моя подружка.

– Может быть, – таинственно ответил я. – А может, и нет.

Я говорил так таинственно, потому что все это на самом деле было загадкой для меня. Я не имел ни малейшего представления о таких делах. До этого я никогда не пытался поджарить бифштекс на древесных углях у себя в гостиной, но место для пикника не так легко отыскать в самом сердце асфальтированного Голливуда. Прямо напротив отеля "Спартан", через Норт-Россмор, раскинулись зеленые газоны и дорожки парка "Уилшир-Кантри-клаба", но даже членам этого клуба запрещено разводить огонь на газонах и дорожках парка.

– Единственный способ научиться чему-то, – изрек я, – это попробовать сделать это самостоятельно. Что, если бы братья Райт, сидя у своего самолета, спрашивали друг друга: "А что, братец, ты думаешь, эта штука полетит?" А что, если бы Папа Дион сказал бы: "Фу!" А что, если бы...

– О, Шелл...

– В практических опытах всегда присутствует риск, моя дорогая. Вот что делает жизнь такой волнующей. Разве не так?

– Не очень. Мне хочется есть.

Это немного ослабило мое рвение. Моя рыжеволосая подружка была настоящей моделью, это было наше первое свидание. Девушка была великолепна. На ней не было бюстгальтера, а только легкая блузка, но даже это пока на меня не действовало.

Я ответил:

– Ты не будешь такой голодной, когда мы все-таки поедим. Да и я тоже буду готов как раз для того самого дела. Это просто вопрос времени...

– Так зажигай же, – нетерпеливо попросила она.

Проклятая женщина лишила процесс приготовления пищи всей его привлекательности. А я не настолько любил готовить, чтобы тут же приняться за дело. Черт с ней и с ее соблазнительной блузкой.

– О'кей, – угрюмо отозвался я. – Но предвкушение часто бывает куда приятнее, чем сам процесс, и мне кажется, что гораздо интереснее ожидать это кушанье, чем...

– Так зажигай же! – продолжала настаивать она.

Ну, время пришло. Я подсознательно чувствовал это и одновременно побаивался. Потом присел на корточки и зажег спичку. Настал момент некоторой неопределенности.

И тут зазвонил телефон.

– Эх, – с досадой поморщился я. – Не нравится мне это.

– Ладно, не валяй дурака, ответь, – посоветовала подружка.

– Я боюсь чего-то, – пробормотал я. – Может, кого-нибудь убили или еще что-то стряслось. И тогда мне придется прервать нашу чудную встречу.

Телефон зазвонил снова.

– Шелл, ответь. Я голодна.

Я поднял трубку.

Там послышались звуки, похожие на плеск воды, и на мой голос сначала никто не отозвался.

– Хэлло, – повторил я.

– Это мистер Скотт? – услышал я женский голос.

– Да. Что там такое, кто звонит?

– Шелл? Это вы?

– Черт побери, конечно я. Кто же еще? Так в чем же дело? – не слишком любезно ответил я.

– Отлично. Это Нат.

– Кто? – не понял я сразу.

– Наташа Антуанетт.

– Ах да, – наконец уразумел я.

Кинозвезда, сначала работавшая на вторых планах, а потом получившая ведущую женскую роль в фильме ужасов "Призрак липкой Мрази". Наташа – обаятельная женщина.

– Хэлло, Нат, – ответил я как можно дружелюбнее. – Чем могу быть тебе полезным?

– Не мне, Шелл. Я только хотела удостовериться, что это на самом деле ты. С тобой хочет поговорить мистер Уэверли.

Она передала трубку, и теперь я слышал мужской голос:

– Это Гордон Уэверли, мистер Скотт.

Я был слегка раздосадован. Кажется, хорошенькая девчонка уплывала из моих рук этой ночью. Может быть, это одна из тех ночей, когда планеты располагаются неблагоприятно и посылают в вас отравленные стрелы.

– Что там случилось с Наташей Антуанетт? – спросил я.

– Вот она, рядом со мной, мистер Скотт. Я звоню вам по ее совету. Ах... – он заколебался, – я предпочел бы не обсуждать все по телефону. Можете приехать ко мне в офис сегодня вечером?

Было девять часов. Самое время перекусить. И выпить коктейль с мартини. Вместе с моей девочкой, сидевшей сейчас на моем диване. И я спросил:

– Прямо сейчас?

– Если это вам удобно, сэр, – отозвался Гордон Уэверли. – Я хотел бы, чтобы вы провели одно расследование. Может, там ничего и нет... только мои подозрения. Но с другой стороны, если они подтвердятся, то это будет очень важное дело. – Он сделал маленькую паузу и сказал: – Может быть, мое имя вам ничего не говорит, мистер Скотт. Я – издатель журнала "Инсайд".

Вот это звучит! "Инсайд" – это солидный еженедельник, посвященный индустрии кино и телевидения. Он выходит уже два года и теперь стал столь же авторитетен, как "Верайети" и "Голливуд репортер". Вы не можете быть в курсе голливудской жизни, если не читаете все новости, колкости и едкие замечания, которые публикуются в журнале "Инсайд". И Гордон Уэверли, как издатель этого журнала, считался одним из самых влиятельных лиц в этом городе показного блеска и мишуры. Он был в коротких отношениях со многими известными людьми в Голливуде и с теми, кто крутился возле них. Был вхож в дома продюсеров, звезд и дельцов разных уровней. И если у издателя возникла проблема, требующая вмешательства детектива, то это наверняка интересная проблема.

Я спросил:

– А вы можете хотя бы намекнуть мне, что это за проблема, мистер Уэверли?

– Я предпочел бы рассказать вам об этом при личной встрече. Ну, если то, о чем только что рассказала мне мисс Антуанетт, правда, то мы находимся на грани величайшего скандала в Голливуде. Чудовищного скандала. Я просил бы вас встретиться со мной здесь, сэр, если это возможно. – Он немного помолчал, а потом добавил: – О, я охотно заплачу вам ваш обычный гонорар. А сейчас гарантирую вам оплату в одну тысячу долларов – только за то, что вы выслушаете мой рассказ и проведете предварительное расследование. При условии, что приедете ко мне в офис немедленно. Сможете, мистер Скотт?

Я посмотрел на так и не зажженную жаровню. И на невыпитый коктейль с мартини. И на девочку на моем шоколадно-коричневом диване.

Между тем моя рыжеволосая гостья повторила свою просьбу.

– Поспеши. Я голодна, – сказала она.

И это все решило.

– Ты, – сурово заметил я, – скоро будешь еще более голодна.

– Конечно, мистер Уэверли, – любезно сказал я в телефонную трубку. Мне тут надо позаботиться кое о чем. Но обещаю быть у вас в пределах получаса.

– Меня это устраивает, сэр. Я подготовлю чек к моменту вашего появления, – с удовольствием откликнулся Уэверли.

И мы повесили трубки.

Девушка нахмурилась. Надула губки, скроила на лице недовольную гримаску.

– Какого черта, – буркнул я, – ведь ты сама хотела, чтобы я взял трубку.