Глава 7
Она назвала меня двоеженцем! Я так растерялся, что на какую-то долю секунды всерьез поверил в это.
— Эй, перестаньте, — сказал я. — Банни, опомнитесь! Ну же, Банни!
Я медленно пятился назад, прикрывая голову руками, а она продолжала наступать, придумывая все новые эпитеты, способные в какой-то мере охарактеризовать ту бездну мерзости и порока, в которую я погружался все глубже и глубже.
Эллен смотрела на эту сцену широко открытыми глазами, раскрыв рот от удивления. Банни сверкнула взглядом на нее, затем метнула молнии на меня, потом снова на нее. Затем медленно повернула голову и окончательно произнесла, пронзила меня насквозь.
— Та-ак... Вот оно что! Совсем как в прошлый раз: «Мне надо торопиться, Банни! Деловое свидание, Банни! Подождите меня здесь, Банни! Оставайтесь в машине, Банни!»
Она вся дрожала от ярости.
— Банни, но ведь вы ничего не понимаете.
— Ах вот как! Я не понимаю!
— Ради бога, что это значит? — растерянно проговорила Эллен.
Мысли метались у меня в мозгу, и, должен признаться, что на этот раз им там было достаточно просторно. Наконец я пришел в себя.
— Взгляните, Банни, сюда! — сказал я.
Я указал ей на двух парней, лежащих на полу.
Она посмотрела, нахмурилась и немного приутихла. Самую чуточку.
— Кто это? — фыркнула она. — Ее предыдущие кавалеры?
— Эта пара пыталась убить меня несколько минут назад. Поверьте мне: когда меня пытаются убить, я забываю все на свете.
Она нахмурилась сильнее.
— Как это они собирались убить вас?
— Ножом, — я кивнул на кофейный столик. — А если бы нож не помог, то с помощью этих двух пистолетов, я полагаю.
Нож и пистолеты лежали на виду вместе с пружинным кастетом, а все это вместе взятое должно было представлять убедительное зрелище. Но Банни далеко не так просто было убедить.
Она взглянула на Эллен и, не сводя с нее глаз, спросила:
— А чем она собиралась убить вас? Каким пистолетом собиралась она воспользоваться?
Тут-то она меня и поймала. Честно говоря, мне почти удалось выкрутиться благодаря двум пистолетам. Но не мог же я сказать Банни, что мы с Эллен танцевали под воображаемую музыку!
Наступило неловкое молчание. Но тут в поединок вступила Эллен:
— Только что убили моего брата. Я пришла к мистеру Скотту за помощью. И я... кажется... я разревелась...
Выражение лица Банни мгновенно изменилось.
— Ваш брат? О вы, бедняжка! Простите меня, ради бога! Я вела себя так низко...
Мне показалось, что настал как раз подходящий момент, чтобы поскорее покончить с этим делом. Двое бандитов на полу должны были вот-вот очухаться, а я не мог бесконечно бить их по головам, как звонарь в колокол. У меня и без того было много дел и пора было уже за них приниматься. Не говоря уже о том, что спать мне сегодня ночью не придется. Впрочем, было уже утро, и первые лучи солнца вот-вот должны были проглянуть сквозь окна моей спальни.
— Эллен, — сказал я, — познакомьтесь: это Бернайс Уэйд. Банни, Эллен Эмерсон. Когда-нибудь, может быть, нам удастся собраться здесь всем вместе и... — тут мне отказало воображение. Перспектива сидеть втроем в моей комнате и болтать о пустяках никак меня не вдохновляла. А тут еще Банни изрекла:
— Да, Эллен, дорогая! Я плавала там, в воде, совершенно голая — можете себе представить? И Шелл был так мил, что бросил мне веревочную лестницу!..
Мое воображение совершенно отказывалось работать!
— Послушайте, — сказал я. — Вам пора уходить. Э... я хочу сказать, пока сюда не явились копы. Я должен позвонить в полицию.
— А что я должна делать? — спросила меня Эллен.
— Ничего. Сидите дома и не говорите никому о том, что вы сказали мне. Понимаете, если они узнают, это может быть... э... очень опасным для вас. Они начнут вас разыскивать.
— Да. Я думала об этой стороне дела, но я понимаю. О'кей! И... благодарю вас, Шелл. Когда я снова получу от вас известия?
— Как только будет о чем сообщить...
Из нашего предыдущего телефонного разговора я уже знал ее домашний адрес и номер телефона.
— Во всяком случае, сегодня днем мне необходимо будет с вами побеседовать.
Это было действительно необходимо. У меня все еще оставался целый ряд вопросов, которые я хотел задать ей. И Банни тоже. Но сейчас было не до этого. Я обернулся к Банни:
— Мне нужно... о... я хотел бы повидаться с вами тоже. Кроме всего прочего, меня очень интересует, как будет вести себя ваш партнер, когда вы с ним встретитесь.
— А в чем будет заключаться «все прочее»? — спросила она, но затем улыбнулась. — Разумеется. Почему бы вам не заглянуть вечерком в «Красный петух»? Мы оба там будем.
— Ладно, увидимся в клубе, если мне ничто не помешает.
Банни посмотрела на Эллен. Эллен посмотрела на Банни. Ни одна из них не произнесла ни слова, но глаза их говорили сами за себя. Наконец Эллен сказала:
— У меня здесь машина. Хотите, я отвезу вас домой?
Банни усмехнулась.
— Нет. Шелл обещал меня отвезти.
Я начинал понимать ощущение затравленного зайца.
— Так вы ее отвезете? — спросила меня Эллен.
— Я... Мне придется немного задержаться и побеседовать с полицией... Но... но я могу вызвать такси!
— Я предпочитаю, чтобы меня подбросила Эллен, — заявила Банни.
— Разумеется, дорогая!
— Но это вовсе не обязательно! — запротестовал я. — Я вызову такси!..
Банни одарила меня лучезарной улыбкой.
— Нет, Шелл, не стоит. Кроме того, у нас с Эллен есть так много, о чем поговорить!
В глубине души у меня раздался стон.
Итак, ночь была безнадежно испорчена. Я чувствовал себя совершенно потерянным. Не помню, о чем мы говорили тогда, когда я провожал их до двери. Когда мы прощались, Банни сказала:
— Сберегите эту вазу для меня, слышите, Шелл? Ту самую, в которой вы собирались приготовить напиток на сон грядущий!
— Угу.
Эллен сказала:
— Так звоните, Шелл! У вас есть мой номер телефона?
— Угу.
У них обеих, кажется, уже был мой номер. Я помахал им на прощание, запер дверь, подошел к телефону и позвонил в полицию.
Двое бандитов в наручниках сидели на заднем сидении черно-белой машины — оперативной машины полиции. Они сообщили очень немного после того, как были приведены в сознание и подвергнуты допросу. Их история звучала примерно так: «Это было чисто деловое посещение. Мы хотели поручить одно дело Шеллу Скотту. Дверь была не заперта, поэтому мы вошли и стали ждать. Потом явилась эта обезьяна. Мы не знали, как выглядит Шелл Скотт, поэтому, когда он прыгнул на нас, мы, естественно, стали защищаться. Нет, честно, офицер, мы, ей-богу, думали, что это бандит!!!»
И больше из них нельзя было вытянуть ни слова. Вполне вероятно, что они так и будут держать языки за зубами, пока какой-нибудь продажный адвокатишка, из тех, кто только и ждет, чтобы его наняли накануне преступления, и немедленно бросается в бой после его совершения, не поможет им выбраться из-за решетки.
Я закончил давать показания и стоял на улице возле своего «кадиллака», беседуя с лейтенантом Роулинсом из Центрального бюро убийств в Даунтауне.
Оперативная машина была из голливудского дивизиона, и при обычных обстоятельствах незачем было приезжать сюда из Центрального бюро. Но когда я звонил в полицию, мне торопиться было некуда, поскольку оба бандита на полу вели себя вполне спокойно. Поэтому я, вместо того, чтобы соединиться с главным коммутатором, позвонил прямо в бюро убийств, объяснил Роулинсу ситуацию и попросил его, если он сможет, приехать сюда лично.
Мне пришлось несколько раз повторить версию сегодняшних событий, поэтому я был очень рад, когда мне удалось перевести разговор на тему о последних событиях в городе Лос-Анджелесе, в частности, о последних убийствах. Мы с Роулинсом были друзьями, поэтому он беседовал со мной довольно откровенно.
— Парень по имени Велден, — сказал он. — Крейг Велден. Три пули. Похоже, что это профессиональная работа. Грабеж, наверное. Сейф открыт и пуст.
— Что-нибудь есть о Велдене?
Он покачал головой.
— Пока ничего, кажется, он чист.
— Какие-нибудь следы?
— Парочка, — он поглядел на меня прищурившись, словно заинтересовался моим странным любопытством, но продолжал: — Кое-кто из соседей услышал стрельбу и выглянул из окна. Видели двух мужчин, выбежавших из дома после выстрелов. В машину — и будь здоров!
Он прикурил сигарету, глубоко затянулся и сказал:
— Один из парней видел еще кое-что. Любопытное. Возможно, наша лучшая ниточка.
Неясное чувство тревоги охватило меня.
— И что же это было?
— Один парень клянется, будто видел женщину, выбежавшую оттуда сразу же после тех двоих. Понял? После тех двоих!
Я подцепил сигарету и закурил.
— Интересно! — сказал я. — Я полагаю, что следует держать все это подальше от парней из газет... Иначе...
— Пресса уже откуда-то пронюхала об этом, — перебил он меня. — Так или иначе, мы собираемся познакомиться с этой дамой, она может оказаться очевидцем.
У меня внезапно пересохло горло. Когда эта новость достигнет газет и радио — пожалуй, уже достигла к этому времени, — убийцы будут знать, что они были не одни, когда пристукнули Велдена. Они начнут тратить каждую из 60 минут часа, каждый из 24 часов в сутки на охоту за этой женщиной, свидетельницей. За Эллен... Жить ей осталось только до тех пор, пока они не найдут ее!
Я чуть было не выложил Роулинсу всю историю: кем была та женщина и все остальное. Но я вовремя удержался. До тех пор только я и она знали точно, что произошло. Ее личность все еще не была установлена вообще. Но если я скажу Роулинсу, он будет обязан доложить об этом куда следует, новость узнает целая свора людей, а новости такого рода обладают почти магическим свойством притягивать репортеров. Собственно, ничего магического в этом нет, просто кто-нибудь обязательно проболтается. Получится отличная сенсация. Настолько отличная, что даже вызовет еще одно убийство, о котором можно будет писать впоследствии. Поэтому я промолчал.
— Какие-нибудь особые приметы? — спросил я вместо этого.
— Немного. Парень заявил, что она выглядела как «женщина в белом». Он не мог больше ничего разглядеть. Она бросилась в машину и умчалась. — Он помолчал. — А почему это тебя так интересует, Шелл?
Я ответил ему простодушной открытой улыбкой.
— Меня всегда интересовала твоя увлекательная профессия, Роулинс! Кроме того, оба происшествия так тесно совпадают во времени, что я подумал, не могли ли случайно эти два громилы... — я указал на бандитов в патрульной машине, — не могли ли они сперва обделать дело с Велденом, а потом уже заглянуть ко мне? Не знаю зачем, но, по-моему, это вероятно.
— Не думаю. Сообщение об убийстве Велдена поступило в три часа десять минут утра. Судя же по твоей версии, эти мальчики должны были уже сидеть здесь в это время. Возможно, даже и раньше, если они собирались подкараулить тебя, когда ты явишься домой.
Роулинс сказал, что отправит обоих подозреваемых в Даун-таун и предложил мне явиться туда же. Не успели они завернуть за угол, как я бегом вернулся в отель, стремглав поднялся наверх и бросился к телефону. Я набрал номер квартиры Эллен на бульваре Санта-Моника. Ответа не было. Что ж, они, очевидно, с Банни еще беседуют. Или даже рвут друг на друге волосы... Так, во всяком случае, я сказал себе. О прочих вариантах я старался не думать.
Центральное бюро убийств и Главное следственное управление находились на третьем этаже здания полиции в Даунтауне Лос-Анджелеса. Я прибыл туда вскоре после Роулинса, продиктовал свои показания, подписал протокол допроса и вместе с Роулинсом спустился по черной лестнице в следственную тюрьму, расположенную в этом же здании на втором этаже. Наши два приятеля после необходимых формальностей были отправлены в камеру предварительного заключения, где уже сидело с полдюжины других подследственных. Несмотря на то, что камера предварительного заключения далеко не самое веселое место на земле, оба бандита держали себя так, будто были приглашены на званый вечер с пирожными. Они и не думали унывать.
Я сказал Роулинсу, что хотел бы взглянуть на труп Крейга Велдена в морге. Он поднял бровь, но я уже успел улизнуть, прежде чем наш разговор достиг опасной близости к Эллен Эмерсон.
Покинув здание полиции, я снова позвонил Эллен, но снова не получил ответа. Я не знал номера телефона Банни и есть ли у нее вообще телефон; в телефонном справочнике имя Бернайс Уэйд не значилось. Может быть, ее телефон не был зарегистрирован, а может быть, фамилия Бернайс была ее сценическим псевдонимом. Я не знал этого, но зато я знал вполне определенно, что начинаю всерьез беспокоиться об Эллен.
Я поехал во Дворец правосудия, спустился вниз и прошел по коридору мимо комнаты для опознания. Дилл, дежурный служитель, сам провел меня в морг.
Через несколько секунд я уже смотрел на труп Крейга Велдена.
Над ним уже поработали, и он лежал на одном из высоких столов на колесиках со скошенной верхней крышкой из оцинкованного железа. Две пули попали ему в грудь и одна в лицо, но это не изменило его внешности. У него были редкие волосы песочного цвета, бледно-голубые глаза и широкий, сужающийся к концу подбородок.
Я уже видел его раньше. Только тогда он был не в морге, а в той самой злополучной каюте на «Сринагаре», куда я так опрометчиво ворвался...
Час спустя я заехал к Эллен, убедился, что ее квартира пуста, и помчался к Банни в Клинтон. Она жила в маленьком двухквартирном доме с внутренней лестницей. Я позвонил, а через минуту сонный голос из-за двери тихо спросил:
— Кто там?
— Это Шелл, Банни! Можно вас на минуточку?
Она открыла дверь и я вошел. На ней были только комнатные туфли на высоких каблуках и верхняя половина пижамы, кончавшаяся чуть пониже пупка, но к этому времени я был слишком встревожен, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Она сонно потянулась, зевнула и потерла рукой глаза.
— В чем дело? — спросила она. — Вас выставили из постели?
— Перестаньте, Банни! Я всего на минутку. Не знаете ли вы, где может быть Эллен?
Она холодно посмотрела на меня.
— Нет!
— Это очень серьезно! Послушайте: ее брат был убит сегодня ночью. Есть основания предполагать — неважно почему, — что те же самые бандиты, которые разделались с ним, охотятся также и за ней. Поэтому, может быть, вы знаете, где она? Дома ее нет, я проверял.
Это заставило ее окончательно проснуться.
— Нет, Шелл, я не знаю. Она подвезла меня сюда, высадила и уехала. Может быть, зашла перекусить или что-нибудь в этом роде.
— Может быть. Не говорите об этом никому, особенно Джо Наварро.
Она провела языком по губам, строго глядя на меня.
— Ладно... — она помолчала и спросила: — А почему вы упомянули Джо?
— Он замешан в эту историю, Банни. Не знаю, каким образом и в какой степени, но замешан. Будьте осторожны с этим типом. Не говорите ему, что уехали со мной, и вообще не упоминайте мое имя. Собственно говоря, вам, пожалуй, следовало бы отделаться от него вообще...
— Ну нет! У меня сегодня выступление. Но я буду осторожна!
Я сказал ей, что увижусь с ней в клубе, и начал спускаться вниз по лестнице.
— Шелл... — проговорила она мне вдогонку.
Я обернулся.
— Да?
— Я надеюсь, вы ее найдете...
К полудню я все еще не обнаружил никаких следов Эллен. Дома ее не было. Затем я навел справки относительно людей, которых я видел на «Сринагаре». Я не сумел установить личность только одного из них, из тех, кто был в каюте вместе с Велденом и Наварро. Толстый здоровяк с обвислым лицом, как оказалось, был Робертом Госсом, владельцем «Сринагара» собственной персоной. Моим гостеприимным хозяином. То, что он присутствовал на яхте, плюс описание его внешности помогли мне установить его личность. Но никто не мог мне ничего сообщить о нем кроме того, что он богат, во всяком случае, достаточно богат для того, чтобы иметь 160-футовую яхту и получать ежегодно от полумиллиона до миллиона доходов от многочисленных «вкладов» и «предприятий». Что представляют собой эти «вклады» и «предприятия», не знал никто из тех, с кем я беседовал. Вообще, официально о Роберте Госсе было известно немного.
И никто, включая полицию, не мог сказать мне, кем был высокий худощавый седовласый джентльмен с лицом и манерами аристократа. Трудно, конечно, установить личность человека по весьма поверхностному описанию, которое я мог дать, не зная о нем ничего: ни где он живет, ни чем занимается, ни его привычек. К тому же, казалось, никто из присутствовавших на «Сринагаре» не видел этого человека. Кроме меня, конечно.
Мои друзья из полицейского управления согласились продолжать наводить справки, разумеется, осторожно и аккуратно из-за «ореола», окружавшего Госса, и искать тех, кто мог бы видеть этого седого незнакомца. До сих пор все мои попытки в этом направлении заканчивались ничем, и во мне все более крепла уверенность в том, что установление личности этого человека может оказаться крайне важным для меня.
Было только одно место, где я мог с некоторой надеждой на успех попытаться узнать что-нибудь о нем. Правда, мне не очень нравилась эта идея. Но если я снова появлюсь на борту яхты, на этот раз среди бела дня, то наверняка смогу собрать кое-какие нужные мне сведения.
Я обдумывал этот вопрос, обгладывая косточку исключительно удачной бараньей котлеты. Затем, заказав кофе, я закурил и решился. Два человека пытались убить меня прошлой ночью. Если у них были основания для этого тогда, то эти же основания остались у них и теперь, может быть, даже увеличились.
Единственным шансом остаться в живых для меня было узнать, кто хочет моей смерти. И почему. Я снова позвонил в полицию и побеседовал с Роулинсом. Когда я спросил его, не заговорили ли еще два бандита, он ответил, что они не только не раскололись, но их адвокат уже к девяти часам утра добился освобождения их из-под стражи на основании «Хабеас корпус».
Быстрая работа! Они были арестованы в шесть утра, а через три часа птички уже выпорхнули! Веселенькая история!
Я поблагодарил Роулинса, повесил трубку, вернулся к «кадиллаку» и поехал на побережье.
В гавань Нью-Порта, на «Сринагар»!
