ЧЕСТЕР ДРАМ
Возможно, в этом Скотт оказался прав. Может быть, мы и в самом деле были на грани потери сознания. Вам никогда не доводилось видеть борцов-тяжеловесов, сражающихся за приз «Золотая перчатка»? Они выступают в перчатках, каждая из которых весит шестнадцать унций, то есть целый фунт, и после пары раундов — если им удается продержаться — этот вес становится для борца непомерным, он просто не может поднять рук. Мы со Скоттом сейчас походили на этих борцов. Судя по тому, что мне удалось разглядеть в темноте, вид у него был не слишком-то бравый. Должно быть, я тоже выглядел не лучше, а может, даже и хуже.
Я, подобно борцу-тяжеловесу, не мог поднять руки. Что же касается Скотта, честно признаюсь, я был им восхищен. Он смог бы вступить в единоборство с сильнейшими из них. Кроме того, пару раз он запросто мог меня прикончить, но не сделал этого. Он отменно умел драться.
Мы оба кое-как держались на ногах, но не более того. То, что он говорил, звучало весьма странно в устах человека, который, как я считал, продался Рейгену. Вид у него был жуткий. Я чувствовал себя не лучше. В какой-то момент мне показалось, что на его разбитых в кровь губах мелькнула улыбка.
— Но какого черта ты делал в Блю-Джей? — спросил он.
Мои губы тоже основательно распухли, и произносимые мною слова звучали невнятно:
— Я же говорил тебе. Я пытался опередить молодчиков Рейгена. Но меня вырубили.
— Я тебя не вырубал. Если бы это сделал я, то ты закусил бы пулями, приняв их за витамины. — Скотт поднял руку и стал тыкать своим распухшим пальцем в мою сторону. — Тогда какого черта тебе понадобилось тут?
— Маркер уже готов был расколоться. Так сказал оперативник по имени Моуди, работающий с Хартселлом. Я примчался ему на помощь, но опоздал. Пара гадов под пытками заставили Моуди сказать, что Фрост скрывается в Блю-Джей.
Левый глаз Скотта приоткрылся пошире. Правый совершенно заплыл и почти совсем не открывался.
— Минк и Кэнди? — спросил он.
— Ага, они самые. Но Моуди также сообщил сенатору, что ты тоже суешься в расследование смерти Брауна Торна, поэтому я...
— Еще бы мне не соваться! Браун был одним из самых близких моих друзей. Значит, говоришь, работаешь по заданию Хартселла?
— Да, веду специальное расследование. Черт побери, я ведь это тебе уже говорил!
Мы посмотрели друг на друга. Он был другом Брауна Торна. Я занимаюсь расследованием по поручению Хартселла. Я моргнул одним глазом. Другим не получалось.
— У тебя неплохая репутация, — сказал я нехотя. — Тебя нарекли Четом Драмом из Лос-Анджелеса.
— Десять минут назад я был готов запихать им эти слова обратно в глотки. А теперь не знаю, — сказал он и добавил: — Сегодня ты оказался на высоте.
— Ты умеешь орудовать кулаками, — заметил в свою очередь я.
— Косвенные улики, — сказал Скотт. — Каждый раз, как я слышал твое имя, мне глаза застилал красный туман из-за этих косвенных улик.
— Со мной происходило то же самое, Скотт. Это было неизбежно, судя по тому, как разворачивались события.
— Ты вооружен?
— Ага. Но не воспользовался пистолетом, потому что подумал, что те, кто внутри, могут услыхать выстрел. Ведь и ты отбросил свое оружие по той же самой причине, разве нет?
— Угу. К этому-то я и клоню.
Мы оба таращились друг на друга еще некоторое время, потом он улыбнулся. Скотт со смущенным видом протянул мне руку. Наверное, и у меня был не менее смущенный вид.
Я пожал его руку. Рукопожатие оказалось не слишком крепким: у нас просто не было сил.
— Итак, мы задали отменную взбучку друг другу, — продолжал я, — а как мы поступим с негодяями, которые собрались в этом сарае?
Не успел он ответить, если только вообще собирался отвечать, как вспыхнул свет. Но не у нас в головах, как это случалось раньше, а повсюду на взлетно-посадочной полосе.