Глава 12

Там действительно стояла поцелуйная будка.

Она представляла собой обычный открытый киоск, наверху которого красовалась вывеска "ПРОДАЮТСЯ ПОЦЕЛУИ!", написанная красной губной помадой. После восклицательного знака стояла цифра один и два нуля.

"Вот это да, – подумал я, – всего один доллар? Похоже, они продешевили. Вокруг столько богачей. Бедные девочки состарятся раньше времени, потеряют всю свою красоту, их губы обмякнут, как старые велосипедные шины, пока им удастся собрать мало-мальски стоящую сумму". Я заметил, что будок было две.

В одной из них куколка с огненно-рыжими волосами продавала восточные сладости – пахлаву, или балаклаву, или как там еще называют эти маленькие штучки из тонкого теста с орехами и медом, но я проскочил мимо лакомой будки и остановился у второй.

За прилавком из выкрашенных в розовый цвет досок высотой четыре фута хозяйничала брюнетка с сочными губами, а рядом с будкой стояла ослепительная Мисти Ломбард.

Когда мы с ней тогда неожиданно столкнулись, я был настолько потрясен ее глазами, ее ароматом, сладким звучанием ее голоса, что не видел ничего остального, заметил только, что она одета во что-то белое и элегантное. Сейчас я рассмотрел все остальное, да еще как рассмотрел.

Вырез ее блестящего бюстгальтера из золотистой парчи был сделан в форме изогнутой буквы "V", своим острием уходящей в то место, куда мусульмане стремятся попасть после смерти и ради которого добровольно, радостно, даже поспешно умирают.

У нее была узкая талия и гладкий, плоский живот. Роскошные бедра охватывал широкий золотой пояс, от которого свободными складками ниспадали гаремные шаровары, почти такие же – но только почти, – как у других красавиц "Кублай-хана". Шаровары плотно облегали стройную лодыжку поверх ярких туфель с длинными, загнутыми вверх носками. С ног до головы у красавицы все было на месте.

Сначала я не обратил внимания, что она стоит не в будке, а около нее, – я видел только ее и эти удивительные глаза, губы и все остальное. Поэтому я заорал:

– Мисти! Я покупаю... дюжину!

Она повернула голову, увидела меня и улыбнулась:

– О, Шелл, привет... Дюжину чего? – И тут же глянула на надпись над нашими головами: "ПРОДАЮТСЯ ПОЦЕЛУИ!" – Ты, должно быть, говоришь о поцелуях. – Она уморительно рассмеялась, машинально, я так понял, обратившись ко мне как к доброму знакомому. – Они стоят сто долларов.

– За один поцелуй? – Я был обескуражен. – Хм... Сто долларов за один поцелуй, да? Надо подсчитать... У меня есть клубная карточка, она не... А, пусть это будет карт-бланш...

– Тебе придется обсудить сделку с Линор.

– С кем?

– С Линор.

– Какой еще Линор, черт подери?

– Которая стоит в поцелуйной будке.

Я заглянул внутрь:

– Привет, Линор.

Продавщица поцелуев улыбнулась, и на ее щеках образовались ямочки. Девчонка была очень хорошенькая, но она не Мисти, и я снова повернулся к Мисти:

– Почему ты не в будке?

– Я не работаю в будке, Шелл.

– Ты хочешь сказать, твоя смена уже закончилась? А вы, девушки, никогда не трудитесь сверхурочно?

Она понимала, куда я гну, в ее глазах прыгали веселые чертики.

– Сверхурочно... Ты говоришь так, будто девушки являются членами профсоюза. Не являются.

– Слава богу. Это было бы ужасно. В самом разгаре поцелуев приходит босс и говорит: "Все, девочки, я отстраняю ваши губы от работы и объявляю забастовку. Либо мы получаем гарантированный пожизненный оклад, либо никто не целуется". Я представляю...

– Я вообще не работаю в будке. Я просто разговаривала с Линор.

– О? О! Ну... ну тогда... не возражаешь, если я задам тебе немножко вопросов?

– Каких вопросов? – Ее нежные губы чуть изогнулись, а эти глаза цвета затененных гор смотрели прямо мне в душу.

– Ну, например, где мистер Лиф? Он умер? Я не вижу другой причины, по которой он мог оставить тебя одну.

– О, Саймон беседует с другими продюсерами. А потом у него встреча в Оружейной комнате. Так что я сама себя развлекаю.

– И многих других тоже.

– Еще вопросы?

– Всего ничего. – Я понизил голос и добавил: – Насчет Джин Джакс.

Никакой реакции.

– Джин? – повторила она. – Что ты хочешь о ней узнать?

Я взял ее за локоть и отвел в сторону. Когда мы оказались в сравнительно тихом месте, я спросил:

– Ты знаешь, о ком я говорю?

– Конечно.

– Ее нет в отеле. Тебе она сегодня попадалась на глаза?

Она немного помолчала, потом спросила:

– Ее здесь нет?

– Нет.

– Я ее не видела. И еще подумала, где она может быть.

– Мисти, когда ты видела ее в последний раз?

Она задумалась. Ее огромные лавандовые глаза пристально смотрели на меня. Наконец она заговорила:

– Я знаю, что ты – детектив, Шелл. И поэтому задаешь мне эти вопросы. У Джин неприятности?

– Так не пойдет, – возразил я. – Сейчас спрашиваю я.

Мисти поняла, что я уклоняюсь от ответа, и на ее лице мелькнула тень недовольства. Все же она ответила:

– Я видела Джин сегодня рано утром, когда проснулась. Она ночевала у меня в номере.

Меня изумил ее прямой ответ. Вроде бы ничего удивительного, если только ей нечего скрывать; а судя по всему, скрывать ей вроде действительно нечего.

– Почему она провела ночь у тебя, Мисти? Я слышал, ее поселили в одной комнате с девушкой по имени Кэрол Ширинг.

– Да. Но я немного знала Джин раньше – она какое-то время пела в одном из баров Лас-Вегаса, и мы познакомились месяца два назад.

– Просто случайно встретились?

– Не совсем. Я пришла с Саймоном и другими людьми со студии. Саймон пригласил ее выпить за наш столик после выступления. Он считал, что она необычайно красивая девушка. Что соответствует действительности.

– Согласен.

– В общем, так мы и познакомились. Джин знала, что я занимаю отдельный номер, и вчера попросила разрешения переночевать у меня. Я не видела причин для отказа.

– Она сказала, почему не хочет оставаться с Кэрол?

– Да, я, естественно, спросила ее об этом. Любой мог узнать, в какой комнате живут девушки и с кем, поэтому Джин боялась, что муж сможет найти ее. Она видела его здесь и не хотела, чтобы он ее заметил. Так она сказала.

– Муж? Она замужем?

– Она сказала, что была замужем, но вроде бы они разошлись.

– Что значит "вроде бы"?

Мисти едва заметно улыбнулась:

– Джин не стала вдаваться в подробности.

– Давай все-таки выясним. Она не хотела, чтобы муж нашел ее, так? А почему?

– Думаю, она боялась, что он изобьет ее или что-то в этом роде. Она не очень-то распространялась на эту тему, но выглядела явно испуганной, или сильно взволнованной. – Мисти и сама немного разволновалась. – Джин говорила, что ее мужа просто трясло от одной мысли, что она будет участвовать в конкурсе красоты. Он якобы не хотел, чтобы она разгуливала, – она натянуто улыбнулась, – полуголой у всех на глазах.

– Похоже, он полный кретин. Кто он такой?

– По-моему, она не называла его имени. А если и называла, я его не запомнила.

– И она его видела? Здесь, в "Хане"?

– Да.

– Когда?

– Не знаю. Она впервые заговорила со мной вчера днем, где-то после обеда. Значит, видела его до этого.

– Логичное умозаключение. Она еще что-нибудь рассказывала о своем муже?

– Да, в общем, ничего особенного. Мы довольно много времени провели вместе и проговорили до десяти вечера. Ну, знаешь, обычные женские разговоры. Но она вела себя очень странно. Оставалась в номере, пока я ходила ужинать. – Потом, видимо, вспомнила и добавила: – Я попросила принести еду в номер, чтобы она поела.

– Об этом я уже знаю. Кое-кто видел, как доставили поднос в твою комнату.

– Да? – В ее голосе появился холодок. – Ты проверял меня?

– Не тебя. Джин Джакс.

– О, работаем в поте лица, как я посмотрю. Рискуем головой, преодолеваем немыслимые препятствия. Превосходно!

Это сказала не Мисти. И уж точно не я. Я повернулся на звук голоса. Он принадлежал Орманду Монако. Он подошел вместе с Джерри Вэйлом и остановился рядом с нами.

На узком, загорелом лице Монако застыло уже знакомое мне выражение – так выглядит человек, одной ногой угодивший в медвежью ловушку. Он казался еще тоньше, чем обычно, как будто за последние два часа похудел на фунт-другой. Хотя одежда по-прежнему сидела на нем великолепно. Сейчас он предстал в начищенных до блеска черных туфлях, черных брюках и жемчужно-сером смокинге с серыми шелковыми лацканами, которые гармонировали с рисунком галстука-бабочки.

Монако перевел взгляд с меня на Мисти и опять на меня. Потом на поцелуйную будку. И снова уставился на меня своими темными, пронзительными глазами.

– Превосходно, – повторил он. – Такими темпами, мистер Скотт, мои неприятности и через десять лет не закончатся. Мне известно, что вы большой ценитель красоты, но я нанял вас не для того, чтобы вы исследовали женские прелести...

– Осторожнее со словом "исследовали", мистер Монако. Вы меня почти разоблачили.

– Я вас почти уволил.

"Черт, – подумал я. – Если он меня уволит, мне придется покинуть этот грандиозный прием".

– Попридержите лошадей, приятель, – заявил я. – Между прочим, я уже собрал кучу улик и...

– Мистер Вэйл доложил мне о вашем отвратительном выступлении в "Серале". Господи, корсеты.

– Ну, должен же кто-нибудь открыть глаза человечеству. Кроме того, один громила маниакального типа собирался...

– Думаю, я совершил ошибку, наняв вас.

Мисти больше не выглядела равнодушной. Казалось, ее забавляет эта ситуация, она открыто веселилась.

Я подумал: "А может..." И потом: "А почему бы и нет?"

Монако продолжал разглагольствовать:

– Мистер Скотт, с тех пор как мы встретились, я пережил неописуемые...

Я поднял руку и остановил его:

– Пожалуйста, мистер Монако. Разве вы не видите – я работаю? – Тут же повернулся к Мисти, грозно посмотрел на нее – я надеялся, что она поймет меня правильно, – и суровым голосом произнес: – Итак, мисс Ломбард. Вернемся к прерванному допросу. Вы признаете или нет, что прошлой ночью в ваш номер доставили поднос?

Мисти прищурила свои волшебные глаза, но через мгновение ее лицо озарилось, и она включилась в розыгрыш – на моей стороне, естественно. Я готов был ее расцеловать. Я готов был расцеловать ее в любом случае, но мне здорово помогло, что она сразу же сообразила, какую игру я затеял.

– А, ну... да, – в испуганном замешательстве подтвердила она. – То есть я признаю.

– На подносе была еда?

– Конечно. Да, еда.

– Вы признаете или нет, что перед этим вы плотно поели в Мандариновом зале?

– Нет. Да. То есть... о, вы меня совсем запутали, мистер Скотт. Я поела. Да, я ела салат, бифштекс с картошкой и морковь, тушенную с медом, и...

– Не надо перечислять мне меню. Не увиливайте от ответа. Мистер Монако слегка приоткрыл рот, и я даже разглядел кончик его языка. Я продолжал свой допрос с пристрастием:

– Итак. Вы съели обильный ужин, которым можно было бы накормить двоих здоровых мужчин, и после этого заказали поднос с едой в номер? Вы всегда едите горячие блюда на десерт?

– Нет, конечно...

– Тогда напрашивается логический вывод – вы не собирались есть эту еду сами?

– Да, не...

– Ага. Значит, поднос предназначался для кого-то другого. Для кого? Кому? Для чего, мисс Ломбард?

– Для Джин.

– Для Джин... Ну, ну, выкладывайте.

– Джин Джакс.

Я быстренько вытащил из нее все остальное. Джин ночевала в номере Мисти, они вели женские разговоры, Джин была замужем, она увидела здесь своего мужа, с которым вроде бы разошлась, и не хотела, чтобы он столкнулся с ней и надавал ей по физиономии и так далее.

– Значит, она не называла имени своего мужа и не рассказала, как он выглядит, а также не говорила, что боится кого-то еще? – закруглился я.

– Нет. И она явно скрывалась. И страшно нервничала. Может, она всегда так себя ведет. Не знаю. Но прошлой ночью она точно была на взводе.

– Последний раз вы ее видели сегодня рано утром?

– Да. Я пошла завтракать, а она оставалась в номере, и, когда я вернулась, ее уже и след простыл. Она также забрала свои немногочисленные пожитки.

– Хорошо. Спасибо, мисс Ломбард. Извините за резкость, но работа есть работа. – Я развел руками и подмигнул ей – тем глазом, который не могли видеть Монако и Вэйл. – Может быть, вы мне еще понадобитесь, так что придумайте еще что-нибудь интересное – то есть, я хотел сказать, ничего не придумывайте – и, пожалуйста, никуда не исчезайте.

– Да, разумеется, – пообещала она.

Потом я повернулся к Орманду Монако:

– Если это все, сэр, я пойду собирать вещи.

– Хм... – замялся он. Потом положил руку мне на плечо, и мы отошли от Мисти. Вэйл метнул в мою сторону сердитый взгляд, а Монако смотрел на меня с любопытством: – Очень интересно. По крайней мере, теперь понятно, как мисс Джакс провела вчерашний день и вечер. Я... э-э... вами доволен, мистер Скотт.

– Ну, все очень просто, когда знаешь, что тебе нужно, – вполне искренне ответил я.

– Вы уже нашли ее мужа?

– Нет, но я видел, как один тип разговаривал с одной из конкурсанток, и, может быть, он как раз тот, кто нам нужен. Его-то я и должен найти – если, понятное дело, я не уволен.

– Уволен? О, забудьте об этом. Держите меня в курсе.

– Конечно, мистер Монако.

Мы побеседовали еще несколько минут, и он рассказал мне, какой "ужас" он испытал в офисе шерифа. С ним хорошо и учтиво обращались, однако снова и снова задавали вопросы насчет Эфрима Сардиса, куда он ездил сегодня днем, были ли у Сардиса враги. Его адвокатам нечего было делать, потому что шериф и его помощники просто допросили его и выпустили на свободу, как птицу из клетки, но его не покидало ощущение, что они идут за ним по пятам с ружьем, заряженным крупной дробью.

– Вы ведь действительно проезжали сегодня по Окотилло-Лейн, – напомнил я.

– Да, – кивнул он с отсутствующим видом. – Это недалеко отсюда. Я проехал мимо дома Сардиса, но в тот момент этого не осознавал. Наверное, тогда меня и увидел патрульный на машине. Я как раз возвращался домой, чтобы встретиться с вами, мистер Скотт.

– Ага. Это все, что у полиции есть против вас? Один из патрульных заметил вас около места преступления?

– Да. Он видел меня, – Монако немного замялся, – около входа, то есть на дороге перед въездом в поместье. В тот момент, когда он туда подъехал. Но до того, как вошел в дом и обнаружил труп Эфрима. Он, видимо, узнал мою машину.

– Насколько мне известно, кто-то позвонил и сообщил, что слышал выстрел. Они вам что-нибудь говорили об этом?

– Нет. Мне они ничего не рассказывали. Лишь задавали свои кошмарные вопросы, – Монако посмотрел на часы. – Я должен идти к гостям. Кстати, мистер Скотт, можете действовать, как считаете нужным, только завтра в одиннадцать утра вам придется встретиться с другими судьями. В конце концов, предполагается, что вы здесь исключительно для того, чтобы судить конкурс талантов.

– В одиннадцать утра? По какому поводу встреча?

– По поводу подготовки к вечернему конкурсу. Вам раздадут литературу, судейские правила, расписание различных событий. Собрание проводится лишь для того, чтобы все прошло гладко и достойно.

Ну да, это крайне важно.

– О'кей. Я там буду.

Это еще больше сокращало время на расследование. Ха-ха... Интересно, над кем я смеюсь?

Монако повернулся к Джерри Вэйлу:

– Джерри, гости ждут меня в Оружейной комнате. Будь добр, скажи им, что я приду через несколько минут.

– Хорошо, мистер Монако.

Вэйл кивнул мне и повернулся, чтобы уйти.

– Мистер Вэйл, – окликнул я.

Он остановился.

– Да?

– Я уже спрашивал об этом раньше: вы уверены, что Джин – мисс Джакс – не говорила с вами после прибытия в отель?

– Нет, не говорила. – Он отрицательно мотнул головой и нахмурился. – На самом деле, по-моему, она – единственная из конкурсанток, которая не попалась мне на глаза. Но ведь она, как бы это сказать, исчезла? – Он выглядел озадаченным. – А почему вы спрашиваете?

– Судя по всему, она очень интересовалась мистером Сардисом. Вот я и подумал, раз он был вашим тестем, она могла попытаться разузнать что-нибудь у вас.

– Как странно, – пробормотал он.

Не так уж и странно, мог бы я ему возразить, если мои подозрения по поводу ее интереса к Сардису верны.

– Вы точно знаете, что она не говорила с вашей женой?

– Ну... я не могу ручаться с абсолютной уверенностью. Мне это даже в голову не приходило. – Он замолчал, по-прежнему хмурясь. – Я могу у нее спросить.

– Я был бы вам очень благодарен. И еще одно. Не скажете ли, где был Булл Харпер в момент убийства вашего тестя?

– Насколько я осведомлен, Эфрим дал ему выходной на сегодня. Из-за предстоящего вечером приема. Эфрим знал, что он хотел подготовить костюм и все такое. – Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. – О том же, где именно был мистер Харпер, к сожалению, ничего не знаю.

– О'кей. Спасибо, мистер Вэйл.

Он кивнул, уже было повернулся, но вдруг остановился. Его лицо наконец разгладилось, и он улыбнулся мне:

– Ради всего святого, зови меня Джерри.

Я улыбнулся в ответ, и он ушел.

Монако посмотрел ему вслед, заметил кого-то знакомого и помахал рукой. Через минуту к нам подошел мускулистый мужчина среднего роста, в черном смокинге и строгом галстуке. Саймон Лиф.

Я никогда лично не встречался с ним, мельком видел его раньше, поэтому сразу узнал. У него был озабоченный вид, лоб прорезали глубокие морщины, хотя ему еще не было сорока. Черные волосы подстрижены "ежиком", а щеки отливали синевой, свидетельствующей о густой бороде.

Они с Монако радостно поздоровались и поболтали несколько секунд. Как я понял, они собирались встретиться с какими-то важными гостями, побаловаться коктейлями и повеселиться.

Монако нас познакомил, мы пожали друг другу руки, и я сказал, что слышал о нем, а он заверил, что тоже наслышан обо мне; по его тону я понял, что слышал он обо мне гораздо меньше, нежели я о нем. Я произнес несколько вежливых фраз о его фильмах, а он заметил, что у меня, наверное, очень "увлекательная" жизнь. Я рассмеялся и сказал, что иногда она меня увлекает до смерти. Обычная пустая болтовня. Мы мило беседовали, но все же не целовали друг друга в обе щеки.

Монако снова глянул на часы и обратился ко мне:

– Вы сказали, что мисс Джакс интересовалась Эфримом Сардисом. Что вы имели в виду, мистер Скотт?

– Ну... – Я бросил взгляд на Саймона Лифа.

Монако меня понял.

– О, все в порядке. Мне пришлось рассказать мистеру Лифу, зачем я пригласил вас сюда. Иначе вас не включили бы в состав жюри.

– Понятно. Ну, хорошо. Мне просто стало любопытно, почему это так ее взбудоражило. Похоже, она задавала кучу вопросов о мистере Сардисе. И, судя по всему, о Нейре, миссис Вэйл.

Он склонил голову набок и провел тонким пальцем по своему острому подбородку.

– Странно. Меня она тоже спрашивала о Нейре. Когда приехала сюда.

– Да? Как это было?

– Я встречал девушек, прибывших в среду утром. Несколько минут мы с мисс Джакс оставались наедине. У входа в "Сераль" разговаривали Джерри и Нейра. Мисс Джакс во все глаза смотрела на них, а потом спросила меня, кто такая Нейра, – дословно: кто эта красивая черноволосая женщина. Я сказал ей, что это Нейра Вэйл, дочь Эфрима Сардиса, а рядом с ней стоит ее муж. Мисс Джакс казалась ошеломленной и переспросила: "Она – его ЖЕНА?" Именно так, с таким ударением. Я подтвердил, и тогда мисс Джакс поинтересовалась, кто такой Эфрим Сардис.

– Что вы рассказали ей о Сардисе?

– То же, что и вам, мистер Скотт. Что он – мой друг, богатый и уважаемый член общества, что он принимает активное участие в делах города и тому подобное.

– Она выглядела крайне заинтригованной, да? Взволнованной чрезмерно?

– Ну... теперь, я думаю, да. Тогда я не обратил на это внимания.

– Хотелось бы знать, кто же ее так заинтересовал: Нейра, Джерри Вэйл или мистер Сардис?

– Понятия не имею. До сих пор я об этом даже не задумывался.

– Вот еще что, мистер Монако. Если я хочу получить вразумительные ответы на вопросы о Сардисе и мисс Джакс, должен сообщить некоторым лицам, почему спрашиваю. Хотя бы тем, с кем уже говорила полиция или собирается поговорить.

Он колебался.

– Ладно, только им. И ни в коем случае не проговоритесь, что я вас нанял. Мы должны быть крайне осмотрительны.

– Я постараюсь.

– Хорошо. – Он снова бросил взгляд на часы. – К сожалению, мистер Скотт, у меня не осталось времени. Есть еще какие-нибудь новости?

– На данный момент ничего существенного.

– Ладно. Следующие полчаса я буду в Оружейной комнате с мистером Лифом и другими гостями. После этого вы сможете найти меня где-нибудь в отеле или около него. Если я вам срочно понадоблюсь, попросите меня разыскать.

– Договорились. Мне тоже нужно кое-что срочно предпринять.

За его спиной я увидел миниатюрную девушку с соблазнительными формами, с темной бархатной кожей и иссиня-черными волосами – Лисса Велдон собственной персоной. Она шла легкой походкой мимо бассейна, у которого я недавно болтался и куда столь эффектно несколько минут назад плюхнулась Кэрол Ширинг.

Лисса шла одна.

Без чудовища по имени Булл.

– Мне пора вплотную приниматься за дело, – добавил я. – Пока есть время.