ГЛАВА 4
Форкосиган проснулся часа за три до рассвета и заставил Корделию поспать хотя бы пару часов. В серых предрассветных сумерках он снова разбудил ее. За это время он успел вымыться в ручье и избавиться от колючей четырехдневной щетины, использовав одноразовую упаковку депилятора, которую он приберег на этот день.
— Вы должны помочь мне с этой ногой. Я хочу вскрыть и промыть рану, а затем снова перевязать. До вечера я продержусь, а тогда это уже не будет иметь значения.
— Верно.
Форкосиган стянул ботинок и носок, и Корделия заставила его поместить ногу под быструю струю водопада. Она сполоснула его боевой нож и быстрым глубоким надрезом вскрыла страшно распухшую рану. У Форкосигана побелели губы, но он не шелохнулся и не издал ни звука. Зато Корделия вздрогнула от ужаса. Из разреза хлынули кровь и гной, вынося странные зловонные сгустки, вмиг смытые потоком. Корделия постаралась не думать о новых микробах, попавших в рану из-за этой процедуры. Придется обойтись временными мерами.
Она смазала рану явно неэффективной антибиотической мазью и заклеила ее остатками пластповязки из тюбика.
— Вроде полегчало. — Но он споткнулся и чуть не упал, едва попробовал идти. — Ладно, — пробормотал он. — Теперь пора. — Он торжественно извлек последнюю таблетку болеутоляющего и еще какую-то маленькую голубую пилюлю, проглотил их и выбросил пустую аптечку. Корделия машинально подняла ее, затем сообразила, что положить ее некуда, и украдкой снова отбросила в сторонку.
— Эти штуки действуют великолепно, — объяснил Форкосиган, — но когда эффект кончается, ты падаешь, словно марионетка с обрезанными ниточками. Теперь у меня есть часов шестнадцать.
И действительно, к тому времени, когда они разделались с плитками полевого рациона и подготовили Дюбауэра к дневному переходу, барраярец не только выглядел вполне нормально, но и казался вполне отдохнувшим, свежим и полным энергии. Никто из них не упомянул о ночном разговоре.
Они сделали большой крюк, огибая гору, и к полудню вышли к изрытому кратерами западному склону. Миновав лесные заросли, перемежавшиеся открытыми участками, они вышли на крутой уступ, нависший над громадной чашеобразной впадиной — последнем напоминании о склоне горы времен древнего вулканического катаклизма. Форкосиган пополз к краю обрыва, стараясь не высовываться из высокой травы. Оставшись вместе с Корделией под прикрытием зарослей, вконец измученный Дюбауэр свернулся калачиком и уснул. Корделия посидела рядом с ним, пока его дыхание не сделалось глубоким и ровным, а затем присоединилась к Форкосигану. Барраярский офицер обозревал сквозь бинокль раскинувшийся перед ним туманный зеленый амфитеатр.
— Вон там катер. Они расположились в пещерном складе. Видите вон ту темную щель рядом с высоким водопадом? Это вход. — Он передал ей бинокль, чтобы она смогла рассмотреть все получше.
— О, оттуда кто-то выходит. При большом увеличении можно разглядеть их лица.
Форкосиган забрал у нее бинокль.
— Куделка. Он свой. Но вон тот худой тип рядом с ним — Дэробей, один из шпионов Раднова среди моих связистов. Запомните его лицо — вы должны знать, когда нельзя высовываться.
Корделия размышляла, было ли это приподнятое настроение Форкосигана побочным эффектом стимулятора, или же некоей первобытной радостью в предвкушении схватки. Он наблюдал, считал и прикидывал, и глаза его сияли.
Вдруг он зашипел сквозь зубы, слегка напоминая при этом одного из местных хищников.
— Господи, да это ж сам Раднов! Вот уж кого бы я с радостью удавил собственными руками. Но на этот раз я смогу привлечь одного из этих министерских ребят к суду. С удовольствием понаблюдаю, как они попытаются отмазать одного из своих любимчиков от неопровержимого обвинения в мятеже. На этот раз высшее командование и Совет Графов будут на моей стороне. Нет, Раднов, ты останешься в живых — и будешь сожалеть об этом. — Оперевшись на локти, он пожирал глазами происходящее внизу.
Вдруг он замер и ухмыльнулся. — Похоже, на этот раз мое невезение мне изменило. Вон Готтиан, он вооружен — значит, он командует. Мы почти дома. Идем.
Они отползли обратно под прикрытие деревьев. Дюбауэра на месте не было.
— О Боже! — ахнула Корделия и растерянно завертела головой, всматриваясь в заросли. — Куда он мог подеваться?
— Он не мог далеко уйти, — заверил ее Форкосиган, хотя он тоже выглядел встревоженным. Они бросились на поиски в разные стороны, углубившись в лес примерно метров на сто. «Вот идиотка! — яростно ругала себя не на шутку перепуганная Корделия. — Все твое проклятое любопытство! И куда тебя понесло…» Сделав круг, они встретились у прежнего места — нигде не обнаружилось никаких признаков исчезнувшего мичмана.
— Слушайте, сейчас у нас нет времени разыскивать его, — сказал Форкосиган. — Как только я верну себе командование, я вышлю на розыски патруль. С поисковыми сканерами они найдут его гораздо быстрее, чем мы.
Корделия подумала о хищниках, острых скалах, глубоких реках, барраярских патрульных, скорых на расправу.
— Мы столько прошли… — начала она.
— А если я не получу обратно командование, ни один из вас не выживет.
Волей- неволей вняв доводам рассудка, Корделия позволила Форкосигану опереться на ее руку. Они двинулись через лес. Когда барраярский лагерь был уже совсем близко, он приложил палец к губам.
— Идите как можно тише. Я проделал такой путь не для того, чтобы меня подстрелили собственные часовые. Так… вы заляжете вот здесь. — Он устроил ее за поваленными стволами у едва заметной тропинки, протоптанной сквозь невысокие заросли.
— А вы не хотите просто постучать в парадную дверь?
— Нет.
— Почему? Ведь вы сказали, что этот ваш Готтиан вполне надежен.
— Потому что здесь что-то не так. Не знаю, зачем сюда прибыл этот отряд. — Поразмыслив, он отдал ей парализатор. — Если вам придется воспользоваться оружием, то пусть у вас будет такое, которое вы можете применить. Заряда хватит еще на один-два выстрела. Эта тропинка соединяет два поста, и рано или поздно здесь кто-нибудь появится. Не высовывайтесь, пока я не позову вас.
Он снял с пояса ножны с ножом и затаился по другую сторону тропы. Они прождали четверть часа, потом еще столько же… Лес словно дремал, нежась в мягком, теплом тумане.
Но вот на тропе послышался шорох шагов по опавшей листве. Корделия застыла, пытаясь одновременно разглядеть идущего сквозь заросли и не высовывать головы из укрытия. Смутный силуэт в идеальном барраярском камуфляже оказался высоким седовласым офицером. Когда тот прошел мимо, Форкосиган поднялся из своего укрытия, словно восстав из могилы.
— Корабик, — произнес он негромко, но с подлинно искренней теплотой в голосе. Он стоял и ждал, скрестив руки и улыбаясь.
Готтиан стремительно развернулся на месте, одновременно выхватывая из кобуры нейробластер. Через секунду на лице его отразилось изумление.
— Эйрел! Разведгруппа доложила, что бетанцы убили тебя, — и он шагнул, но не вперед, как ожидала Корделия по интонации Форкосигана, а назад. Бластер по-прежнему оставался у него в руке, будто он забыл его убрать, но пальцы крепко сжимали рукоятку. Желудок Корделии ухнул вниз.
Форкосиган казался слегка озадаченным, словно он был разочарован таким сдержанным приемом.
— Я рад, что ты не суеверен, — отшутился он.
— Мне следовало бы помнить, что тебя можно считать мертвым, лишь увидев в могиле с колом в сердце, — с печальной иронией произнес Готтиан.
— В чем дело, Корабик? — тихо спросил Форкосиган. — Ты ведь никогда не был министерским лизоблюдом.
При этих словах Готтиан уже не таясь направил на своего капитана нейробластер. Форкосиган остался недвижим.
— Нет, — искренне ответил Готтиан. — Я сразу подумал, что история насчет тебя и бетанцев, которой попотчевал нас Раднов, звучит довольно подозрительно. И уж конечно, я бы позаботился о том, чтобы по прибытии домой ею занялась следственная комиссия. — Он помолчал. — Но к тому времени я уже был бы командующим. Замещая капитана шесть месяцев, я наверняка получил бы этот пост. Как по-твоему, какие у меня шансы стать капитаном — в моем-то возрасте? Пять процентов? Два? Ноль?
— Не такие плохие, как ты думаешь, — ответил Форкосиган, по прежнему не повышая голоса. — Планируется кое-что, о чем пока мало кто знает. Новые корабли, новые вакансии.
— Обычные слухи, — отмахнулся Готтиан.
— Так ты не верил в мою смерть? — закинул удочку Форкосиган.
— Я был уверен, что ты погиб. Я принял на себя командование… кстати, куда ты дел секретные пакеты? Мы всю твою каюту вверх дном перевернули, но так и не нашли.
Форкосиган сухо улыбнулся и покачал головой.
— Не хочу вводить тебя в еще больший соблазн.
— Неважно. — Готтиан по-прежнему держал его на мушке. — Так вот, позавчера ко мне в каюту заявляется этот психованный идиот Ботари и рассказывает, что в действительности произошло у бетанского лагеря. Удивил меня чуть не до смерти — я-то думал, он будет рад перерезать тебе глотку. Так что мы вернулись сюда — якобы для наземных учений. Я был уверен, что рано или поздно ты сюда заявишься, но ожидал тебя раньше.
— Мне пришлось задержаться. — Форкосиган чуть сдвинулся, уходя с линии огня Корделии по направлению к Готтиану. — Где сейчас Ботари?
— В одиночке.
— Ему это очень вредно. — поморщился Форкосиган. — Насколько я понял, ты никому не сказал о том, что мне удалось спастись?
— Даже Раднов не знает. Он все еще думает, что Ботари прирезал тебя.
— Доволен, а?
— Как кот на солнышке. Я бы с огромным удовольствием ткнул его мордой в грязь перед комиссией по расследованию, если бы ты оказал мне любезность и погиб во время перехода.
Форкосиган лукаво сощурился.
— Похоже, ты еще не совсем твердо решил, что собираешься делать. Могу ли я намекнуть, что даже сейчас еще не поздно передумать?
— Ты никогда не простишь мне этого, — неуверенно заявил Готтиан.
— В прежние времена, когда я был моложе и глупее, я бы такого не спустил. Но по правде говоря, я уже порядком устал убивать врагов с целью преподать им урок. — Форкосиган вздернул подбородок, глядя Готтиану прямо в глаза. — Если хочешь, я дам тебе слово. Ты знаешь, чего оно стоит.
Готтиана явно одолели сомнения — бластер слегка задрожал в его руке. Корделия, старавшаяся не дышать, увидела, что в глазах его блеснули слезы. «О живых не плачут, — подумала она. — только о мертвых». В этот миг, когда Форкосиган все еще сомневался, она уже знала, что Готтиан собирается стрелять.
Она подняла парализатор, тщательно прицелилась и нажала на курок. Раздалось совсем негромкое жужжание, однако заряда хватило на то, чтобы Готтиан, едва успевший обернуться, упал на колени. Форкосиган вырвал у него бластер, затем отобрал плазмотрон и свалил своего первого помощника на землю.
— Будь ты проклят, — прохрипел наполовину парализованный Готтиан. — Неужто тебя так никогда и не перехитрить?
— Если б это было возможно, меня бы здесь не было, — пожал плечами Форкосиган. Он быстро обыскал Готтиана, конфисковав у него нож и еще кое-какие вещи. — Кто стоит сейчас на постах?
— Сенс — на севере, Куделка — на юге.
Форкосиган снял с Готтиана ремень и связал ему руки за спиной.
— Тебе ведь действительно трудно было решиться на это, а? — Он повернулся к Корделии и пояснил: — Сенс — один из людей Раднова. Куделка — мой. Орел или решка.
— И это ваш друг? — вскинула брови Корделия. — Похоже, разница между вашими друзьями и врагами состоит только в том, сколько времени они тратят на болтовню, перед тем как выстрелить в вас.
— Да уж, — согласился Форкосиган, — С этой армией я завоевал бы вселенную, если бы смог заставить их стрелять в одном направлении. Могу я одолжить у вас ремень, командор Нейсмит? — Он связал им ноги Готтиана, вставил в рот кляп и постоял некоторое время, с сомнением глядя в одну сторону, затем в другую.
— Все критяне — лжецы, — пробормотала Корделия, затем произнесла уже громче: — На север или на юг?
— Интересный вопрос. Как бы вы ответили на него?
— У меня был учитель, который частенько отвечал на мои вопросы таким вот образом. Я думала, что это сократический метод, и страшно им восхищалась, пока не обнаружила, что он прибегал к нему всякий раз, когда не знал, что ответить. — Корделия глядела на Готтиана, которого они спрятали в том самом месте, которое послужило ей таким хорошим укрытием, и пыталась разгадать, чем был продиктован его ответ — раскаянием или надеждой завершить неудавшееся покушение. Он тоже глядел на нее — недоуменно и враждебно.
— На север, — неохотно заключила она. Они с Форкосиганом обменялись понимающими взглядами, и тот коротко кивнул.
— Что ж, пойдем.
Они тихо двинулись вверх по тропинке, преодолев перевал и спустившись в лощину, поросшую густыми серо-зелеными зарослями.
— Давно вы знаете Готтиана?
— Мы служили вместе последние четыре года, со времени моего разжалования. Я считал, что он хороший кадровый офицер. Хотя совершенно аполитичный. У него семья.
— Как думаете, вы могли бы… вернуть его, потом?
— Простить и забыть? Я уже давал ему такую возможность. Он отрекся от меня. Дважды, если вы не ошиблись в выборе направления. — Они начали взбираться на очередной подъем. — Сторожевой пост находится там, наверху. Кто бы там ни был, он мгновенно засечет нас. Оставайтесь тут и прикройте меня. Если услышите выстрелы… — он замялся на мгновение, — действуйте по своему усмотрению.
Корделия подавила смешок. Форкосиган расстегнул кобуру нейробластера открыто пошел по тропе, стараясь производить побольше шума.
— Часовой, докладывайте, — услышала она его спокойный голос.
— Ничего нового с… Господи, да это ж капитан!
И до Корделии донесся такой искренний и радостный смех, какого она не слышала, кажется, уже много столетий. Она прислонилась к дереву, внезапно почувствовав слабость. «И когда же, — спросила она себя, — ты перестала бояться его и стала бояться за него ? И почему новый страх настолько мучительнее прежнего? Похоже, ты от этой перемены ничего не выиграла, а?»
— Можете выходить, командор Нейсмит, — долетел до нее голос Форкосигана. Она обогнула последнее скопление кустов и поднялась на заросший травой пригорок. На нем расположились двое молодых людей, которые выглядели весьма подтянуто в своей аккуратной камуфляжной форме. Одного из парней она узнала — того, что был на голову выше Форкосигана, с мальчишеским лицом, не соответствующим могучему телу: это был тот самый Куделка, которого она видела ранее в бинокль. Он с неуемным энтузиазмом жал руку своего командира, словно желая удостовериться, что перед ним не призрак. Второй часовой, разглядев ее униформу, потянулся за бластером.
— Нам сказали, что бетанцы убили вас, сэр, — произнес он с подозрением.
— Да, мне с трудом удается опровергнуть этот слух, — ответил Форкосиган. — Как видите, это не правда.
— А похороны были просто великолепные, — сказал Куделка. — Жаль, что вас не было.
— Может, в следующий раз, — усмехнулся Форкосиган.
— Ох, извините, сэр! Вы же знаете, я не это имел в виду. Лейтенант Раднов произнес самую лучшую речь.
— Разумеется. Наверное, несколько месяцев ее сочинял.
Куделка, более сообразительный, чем его спутник, ахнул в ужасе. Его приятель выглядел слегка озадаченным.
Форкосиган продолжал:
— Позвольте мне представить вам командора Корделию Нейсмит из Бетанской Астроэкспедиции. Она… — он помедлил, и Корделия с интересом ждала, какой же статус ей присвоят, — Э-э…
— О, так она?… — услужливо пробормотала Корделия.
Форкосиган сжал губы, пытаясь скрыть улыбку.
— Моя пленная, — решил он наконец. — Под честное слово. С правом свободного передвижения, за исключением секретных районов.
Оба молодых человека были потрясены таким оборотом дела, и явно сгорали от любопытства.
— Она вооружена, — указал спутник Куделки.
— Да, к счастью. — Форкосиган не стал распространяться на эту тему, перейдя к более важным вопросам. — Кто входит в десантный отряд?
Куделка воспроизвел по памяти список имен, изредка прибегая к подсказкам своего приятеля.
— Ладно, — вздохнул Форкосиган. — Раднова, Дэробея, Сенса и Тейфаса необходимо обезоружить — как можно тише, без эксцессов — и посадить под арест по обвинению в мятеже. Позже к ним присоединятся и другие. Пока они не будут арестованы, никакой связи с «Генералом Форкрафтом». Вы знаете, где сейчас лейтенант Буффа?
— В пещерах. Сэр? — У Куделки был несчастный вид: он начал понимать, что происходит.
— Да?
— А вы уверены насчет Тейфаса?
— Почти, — ответил Форкосиган, и продолжил уже мягче: — Их будут судить. Суд для того и существует, чтобы отделить виновных от невиновных.
— Да, сэр. — Куделка кивнул, удовлетворившись этой слабой гарантией относительно будущего человека, который, как догадалась Корделия, был ему другом.
— Теперь ты понимаешь, почему я говорил, что статистика гражданских войн утаивает реальное положение дел? — спросил Форкосиган.
— Да, сэр. — Куделка прямо встретил его взгляд, и Форкосиган, уверенный в своем человеке, кивнул.
— Хорошо. Вы двое пойдете со мной.
Они тронулись в путь. Форкосиган снова взял ее под руку и почти не хромал, ловко скрывая, насколько тяжело он на нее опирается. Они проследовали по другой тропке, вившейся через подлесок, преодолели один подъем и снова спуск, и наконец вышли к замаскированному входу в пещерный склад.
Струившийся рядом водопад впадал в небольшой водоем, из которого изливался живописный ручей, убегавший в лесную чащу. У берега собралась странная компания. Поначалу Корделия даже не сумела понять, что они делают. Двое барраярцев стояли, наблюдая за двумя другими, опустившимися на колени у воды. При их приближении те, что стоял на коленях, выпрямились и подняли на ноги мокрую фигуру в бежевой одежде и со связанными за спиной руками. Человек кашлял и задыхался, судорожно хватая ртом воздух.
— Это Дюбауэр! — воскликнула Корделия. — Что они с ним делают?
Форкосиган, который, видимо, сразу понял смысл происходящего, чертыхнулся и, прихрамывая, побежал вниз.
— Это мой пленный! — взревел он, приближаясь к необычной группе. — Руки прочь от него!
Барраярцы мгновенно вытянулись в струнку, словно для них это был спинной рефлекс. Отпущенный Дюбауэр упал на колени, по-прежнему болезненно всхлипывая. А его мучители прямо-таки остолбенели: Корделия, кинувшаяся к Дюбауэру, мимоходом отметила, что никогда прежде не видела более ошарашенных людей. Волосы, опухшее лицо, реденькая борода и воротник мичмана были совершенно мокрыми, его глаза покраснели, и он продолжал кашлять и чихать.
В конце концов Корделия с ужасом поняла, что барраярцы пытали его, окуная в воду.
— Что здесь происходит, лейтенант Буффа? — рявкнул Форкосиган, пришпиливая грозным взглядом старшего из четверых.
— Я думал, бетанцы убили вас, сэр! — вырвалось у Буффы.
— Выходит, нет, — коротко отозвался Форкосиган. — Что вы делаете с этим бетанцем?
— Тейфас поймал его в лесу, сэр. Мы пытались допросить его, узнать, есть ли тут другие, — при этих словах он глянул на Корделию, — но он отказался говорить. Не вымолвил ни слова. А я-то считал бетанцев слабаками.
Форкосиган устало потер лицо рукой: «Боже, дай мне силы!»
— Буффа, — терпеливо проговорил он, — этот человек пять дней назад попал под огонь нейробластера. Он не может говорить, а если бы и мог, то все равно бы ничего не знал.
— Изверги! — воскликнула Корделия, упав на колени рядом с мичманом. Узнав ее, Дюбауэр тут же вцепился в нее мертвой хваткой. — Вы, барраярцы, просто изверги, варвары и убийцы!
— И идиоты. Не забудьте про идиотов, — напомнил Форкосиган, испепеляя Буффу взглядом. Двоим из его подчиненных хватило такта выглядеть виноватыми, или по крайней мере смущенными. Форкосиган тяжело вздохнул.
— Как он, очухался?
— Да вроде, — признала она неохотно. — Но он глубоко потрясен происшедшим. — Ее саму трясло от возмущения.
— Командор Нейсмит, я приношу вам извинения за действия моих людей, — официальным тоном заявил Форкосиган, повысив голос и давая понять своим подчиненным, что именно из-за них капитану приходится унижаться перед пленной.
— Нечего тут щелкать каблуками, — яростно прошипела в ответ Корделия. Форкосиган как-то сразу приуныл, и она слегка смягчилась, добавив уже в полный голос: — Имело место неверное истолкование событий. — Ее взгляд упал на лейтенанта Буффу, тщетно пытающегося провалиться сквозь землю. — Даже слепой мог бы сообразить. — Тут она осеклась и пробормотала: — О, ч-черт. — У Дюбауэра из-за пережитого страха и мучений начался очередной припадок. Большинство барраярцев смущенно отвели глаза. Форкосиган, уже привыкший к этому, опустился на колени, чтобы помочь ей. Как только припадок утих, он снова поднялся на ноги.
— Тейфас, отдай свое оружие Куделке, — приказал он. Тейфас помедлил, затравленно озираясь, затем медленно подчинился.
— Я не хотел участвовать в этом, сэр, — отчаянно взмолился он. — Но лейтенант Раднов сказал, что уже поздно отступать.
— У тебя еще будет возможность оправдаться, — устало ответил Форкосиган.
— Что происходит? — спросил заинтригованный Буффа. — Вы уже виделись с командором Готтианом, сэр?
— Я дал командору Готтиану… отдельное поручение. Буффа, теперь командование группой переходит к тебе. — Форкосиган повторил свой приказ относительно ареста и отрядил нескольких человек на его выполнение.
— Мичман Куделка, отведите моих пленных в пещеру, и позаботьтесь о том, чтобы их как следует накормили и предоставили им все, что потребует командор Нейсмит. Затем проследите за подготовкой катера к вылету. Как только остальные… арестованные будут в сборе, возвращаемся на корабль. — Он избегал слова «мятежники», видимо, считая его чересчур сильным выражением, почти богохульством.
— Куда вы сейчас? — спросила Корделия.
— Мне нужно поговорить с командором Готтианом. Наедине.
— Хм. Что ж, не заставьте меня пожалеть о моем совете. — В данных обстоятельствах она не могла более явно выразить словами вертевшееся на языке: «Будь осторожен». Махнув рукой в знак того, что понял ее, Форкосиган направился обратно к лесу. Его хромота стала заметнее.
Она помогла Дюбауэру подняться на ноги, и Куделка повел их ко входу в пещеру. Молодой человек был так похож на Дюбауэра, что ей трудно было сохранять враждебность.
— Что это у старика с ногой? — спросил ее Куделка, оглядываясь через плечо.
— Царапина воспалилась, — беззаботно отозвалась она, сознательно умаляя серьезность недомогания Форкосигана, поскольку теперь полностью разделяла его стремление скрыть любую слабость от ненадежных подчиненных. — Хотя эта рана потребует внимания хорошего медика — если только вам удастся заставить его остановиться и заняться собой.
— Типично для старика. Никогда еще не видел столько энергии у человека его возраста.
— Какого возраста? — изогнула бровь Корделия.
— Ну, вам он, конечно, не кажется старым, — уступил Куделка и был весьма озадачен тем, что Корделия закатилась смехом.
— Хотя «энергия» — не совсем верное слово…
— Как насчет «силы»? — предложила она, странно обрадованная тем, что у Форкосигана нашелся хотя бы один обожатель. — Энергии, приложенной к работе.
— Вот-вот, самое оно, — одобрил довольный Куделка. Корделия решила не упоминать голубую таблетку.
— Он кажется интересным человеком, — сказала она, надеясь выудить из собеседника еще что-нибудь о Форкосигане. — Как его угораздило влипнуть в такую историю?
— Вы об этой стычке с Радновым?
Она кивнула.
— Ну, не хочу критиковать старика, но… — Тут Куделка перешел на благоговейный шепот: — Кому еще могло прийти в голову сказать политофицеру, едва поднявшемуся на борт, чтобы тот не показывался на глаза, если хочет дожить до конца путешествия!
Следуя за свои провожатым, Корделия завернула за очередной угол пещерного коридора; открывшаяся ее взору картина тут же заставила ее насторожиться. «Все это довольно необычно, — подумала она. — Похоже, Форкосиган ввел меня в заблуждение». Прохладный, сырой и тускло освещенный лабиринт пещер отчасти имел естественное происхождение, но в основном был вырублен плазмотроном. Огромные пространства были загромождены разнообразными припасами.
Нет, на скромный тайник продовольствия это совсем не похоже — здесь явно разместился полномасштабный военный склад, способный обеспечить целый флот. Она беззвучно присвистнула, представив себе множество самых неприятных вариантов развития событий.
В одном из закоулков пещеры приткнулась стандартное барраярское полевое укрытие — полукруглый ребристый свод, обтянутый такой же тканью, что и бетанские палатки. Здесь расположилась унылая полевая кухня и примитивная столовая, где хозяйничал одинокий старшина, прибирая после обеда.
— Старик только что объявился — живехонек! — приветствовал его Куделка.
— Ха! А я думал, бетанцы перерезали ему глотку, — отозвался удивленный старшина. — А мы-то устроили такие роскошные поминки…
— Эти двое — личные пленники старика, — представил их Куделка повару, которому, как заподозрила Корделия, гораздо привычнее было держать в руках оружие, чем поварешку, — а ты ведь знаешь, для него это больная тема. У этого парня — повреждение от нейробластера. Бетанцев велено как следует накормить, так что не пытайся отравить их своими обычными помоями.
— Критиковать все горазды, — пробормотал себе под нос старшина-повар, когда Куделка исчез, помчавшись выполнять остальные поручения. — Что есть будете?
— Что угодно. Все что угодно, кроме овсянки и рокфора, — поспешно поправилась Корделия.
Старшина скрылся в заднем помещении и вернулся несколько минут спустя с двумя дымящимися мисками какого-то рагу и настоящим хлебом, намазанным самым настоящим маргарином. Корделия жадно набросилась на еду.
— Ну как? — без особого энтузиазма осведомился старшина, заранее втягивая голову в плечи.
— Потрсающе, — ответила она с набитым ртом. — Объеденье.
— Правда? — Он расправил плечи. — Вам правда нравится?
— Правда. — Она перестала есть, чтобы впихнуть несколько ложек рагу в задремавшего Дюбауэра. Вкус горячей пищи тут же разогнал вызванную припадком сонливость, и он принялся жевать почти с таким же энтузиазмом, что и она.
— Слушайте, может, я помогу вам его покормить? — предложил старшина.
Корделия просияла от радости.
— Конечно!
Менее чем за час она успела узнать, что старшину зовут Нилеза, выслушать всю историю его жизни, а также отведать весь — хоть и небогатый — ассортимент деликатесов барраярской полевой кухни. Старшина явно так же изголодался по похвалам, как и его товарищи — по домашней стряпне, поскольку он таскался за ней по пятам и все ломал голову, чем бы еще ей услужить. Форкосиган пришел без сопровождающих и устало сел рядом с Корделией.
— Добро пожаловать назад, сэр, — приветствовал его старшина. — Мы думали, бетанцы убили вас.
— Да, я знаю, — отмахнулся Форкосиган от уже привычного приветствия. — Как насчет еды?
— Что пожелаете, сэр?
— Все что угодно, только бы не овсянку.
Ему тоже выдали хлеба и рагу. Ел он без особого энтузиазма — похоже, лихорадка в сочетании со стимулятором заглушала аппетит.
— Как прошло с командором Готтианом? — тихо спросила Корделия.
— Неплохо. Он снова в строю.
— Как вы этого добились?
— Развязал его и дал ему свой плазмотрон. Сказал ему, что не могу работать с человеком, которому не могу доверять, и что собираюсь дать ему последний шанс мгновенно получить повышение. Затем я сел к нему спиной. Мы просидели так минут десять. Не произнесли ни слова. Затем он отдал мне плазмотрон, и мы вернулись в лагерь.
— Я тоже думала, сработает ли что-нибудь в этом духе. Хотя я не уверена, что смогла бы сделать это, будь я на вашем месте.
— Я тоже не думал, что мог бы сделать это, не будь я столь измотан. До чего ж хорошо наконец дать отдых ногам. — Он немного оживился. — Как только арестуют остальных, мы вылетим на «Генерал». Это прекрасный корабль. Я отведу вам офицерскую каюту — ее почему-то называют адмиральскими апартаментами, хотя она ничем не отличается от остальных. — Форкосиган размазал остатки рагу по дну миски. — Как вам еда?
— Чудесная еда.
— Большинство отзывается иначе.
— Старшина Нилеза был очень добр и внимателен.
— Мы говорим об одном и том же человеке?
— По-моему, ему просто хочется, чтобы его старания ценили. Попробуйте как-нибудь.
Форкосиган, оперевшись локтями на стол, положил подбородок на ладони и улыбнулся.
— Мы рассмотрим ваше предложение.
Они умолкли и просто сидели, усталые и разморенные сытным обедом, за простым металлическим столиком. Форкосиган откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Корделия прикорнула за столом, положив руку под голову. Примерно через полчаса вошел Куделка.
— Мы взяли Сенса, сэр, — доложил он. — Но у нас были… у нас остаются кое-какие проблемы с Радновым и Дэробеем. Уж не знаю как, но они о чем-то догадались и скрылись в лесу. Я выслал за ними отряд.
Форкосиган явно хотелось выругаться.
— Надо было пойти самому, — пробормотал он. — Они вооружены?
— У обоих остались их нейродестукторы. Плазмотроны мы успели забрать.
— Хорошо. Я не хочу больше тратить время здесь, внизу. Отзовите людей и заблокируйте все входы в пещеры. Пускай узнают, каково ночевать в здешних лесах. — Представив себе эту картину, он весело сверкнул глазами. — Мы подберем их позднее. Никуда они от нас не денутся.
Корделия помогла Дюбауэру забраться в катер, простой и довольно обшарпанный войсковой транспорт, и пристроила его на свободном сидении. С прибытием последней группы катер показался прямо-таки переполненным барраярцами; были среди них и связанные арестанты — съежившиеся и понурые, несчастные подчиненные сбежавших главарей. Все солдаты оказались рослыми и мускулистыми молодыми людьми. Форкосиган пока оставался самым невысоким из всех, кого она видела.
Они с любопытством глазели на нее, и она уловила обрывки разговора на двух или трех языках. Догадаться о предмете разговора было нетрудно, и Корделия мрачно усмехнулась. Похоже, молодежь была полна иллюзий насчет того, сколько желания и сил заниматься сексом остается после сорокакилометрового дневного перехода у двоих людей — контуженных, больных, голодных и невыспавшихся, чередующих заботу о раненом со стараниями не попасть на ужин очередному хищнику, да вдобавок озабоченных проблемой мятежа, с которой им придется иметь дело в конце пути. К тому же совсем немолодых: тридцати трех и сорока с лишним лет. Она рассмеялась про себя, и закрыла глаза, чтобы не видеть их любопытных физиономий. Форкосиган вернулся из кабины пилота и скользнул на сиденье рядом с ней.
— У вас все в порядке?
Она кивнула.
— Да. Немного ошарашена этими стадами мальчишек. Кажется, вы, барраярцы — единственные, у кого нет смешанных экипажей. Интересно, почему?
— Отчасти — по традиции, отчасти — для того, чтобы поддерживать агрессивный настрой. Они вас не раздражают?
— Нет, скорее смешат. Интересно, а они догадываются, как ими манипулируют?
— Ни в малейшей степени. Они воображают себя венцами творения.
— Бедные ягнятки.
— Ну, я бы не сказал.
— Я имела в виду жертвенных животных.
— А. Это уже ближе.
Двигатели катера взвыли, и они поднялись в воздух. Облетев изрытую кратерами гору, катер взял курс на восток, набирая высоту. Корделия наблюдала из окна, как внизу за считанные минуты пронеслась вся местность, которую они с таким трудом преодолели за несколько дней. Катер промчался над исполинской горой, на склоне которой был похоронен Роузмонт, достаточно близко, чтобы можно было разглядеть снежную шапку и ледники, рдеющие в лучах заходящего солнца. Они летели на восток — через сумерки, через непроглядную ночь, потом горизонт ушел вниз, и они ворвались в вечный мрак космического пространства.
Как только ни вышли на промежуточную орбиту «Генерала Форкрафта», Форкосиган снова ушел к пилотам, чтобы проследить за стыковкой. Казалось, он отдалялся от нее, возвращаясь к своим обычным обязанностям и все больше втягиваясь в привычную среду, из которой он был вырван. Ну, у них, конечно, еще будет время побыть наедине — впереди еще много месяцев путешествия, судя по тому, что говорил Готтиан. «Представь себе, что ты — антрополог, — сказала она себе, — изучаешь диких барраярцев. Считай это каникулами — ты ведь все равно хотела взять длительный отпуск после этой экспедиции, ну так вот он, пожалуйста». Ее пальцы машинально теребили обивку обшарпанного сиденья. Нахмурившись, она заставила их успокоиться.
Стыковка прошла очень гладко, и солдаты, поднявшись с мест и собрав снаряжение, шумной толпой повалили к шлюзу. Рядом с Корделией возник Куделка и сообщил, что назначен ее проводником. Скорее, охранником — а может, и нянькой: в данный момент она не чувствовала себя особо опасной. Она подхватила Дюбауэра и последовала за своим провожатым на борт корабля Форкосигана.
Здесь пахло совсем иначе, чем на ее экспедиционном корабле, было слегка холоднее, повсюду масса голого некрашеного металла, сплошная экономия на удобствах и отделке — словом, та же разница, что между уютной жилой комнатой и гаражом. Прежде всего они отправились в лазарет — пристроить Дюбауэра. Это был длинный ряд аккуратных, строгих помещений, гораздо более обширных — даже в пропорциональных масштабах, — чем палаты изолятора ее экспедиционного корабля, поскольку они были предназначены для размещения гораздо большего числа пострадавших. Сейчас здесь было довольно пустынно — один только главный хирург и пара рядовых, коротавших время за инвентаризацией оборудования, да скучающий солдат со сломанной рукой, который от нечего делать совал нос в их дела. Дюбауэра осмотрел доктор, который, как вскоре уяснила Корделия, был гораздо более сведущ в нейробластерных повреждениях, чем ее корабельный хирург. Затем он передал мичмана санитарам, чтобы те вымыли его и устроили на ночь.
— У вас скоро появится еще один пациент, — сообщила Корделия хирургу, который, очевидно, был одним из четверых сорокалетних в экипаже Форкосигана. — У вашего капитана на голени отвратительная инфицированная рана. Началось общее заражение. И еще… не знаю, что за голубые таблетки у вас в аптечках, но, судя по его словам, та, которую он принял сегодня утром, вот-вот перестанет действовать.
— Чертова отрава, — выругался врач. — Не спорю, они эффективны, но можно было бы подобрать что-нибудь менее изматывающее. Не говоря уже о побочных эффектах.
«Наверное, в них-то все и дело», — подумала Корделия. Доктор принялся устанавливать синтезатор антибиотиков и готовить его к программированию. Корделия меж тем наблюдала, как безучастного Дюбауэра укладывают в постель, и представила себе ожидавшую его бесконечную вереницу однообразных больничных дней — словно прямой туннель, ведущий к концу жизни. Оказала ли она ему услугу? Холодный шепот сомнения теперь будет вечно преследовать ее, пополнив собрание терзающих ее по ночам мыслей. Она еще немного послонялась вокруг него, втайне ожидая прихода своего второго подопечного.
Наконец объявился Форкосиган, пришедший в сопровождении — а если точнее, при помощи — двоих офицеров, с которыми она еще не встречалась. Он на ходу раздавал поручения. По всей видимости, он слегка не рассчитал время, потому что смотреть на него было просто страшно. Он был бледен, дрожал, по лицу струился пот, и Корделия подумала, что сейчас можно различить морщины, которые пролягут на его лице к семидесяти годам.
— О вас еще не позаботились? — спросил он, увидев ее. — Где Куделка? Я думал, что сказал ему… А, вот ты где. Размести ее в адмиральской каюте. Я это говорил? И зайди на склад, найди ей какую-нибудь одежду. И ужин. И заряди ее парализатор.
— Да у меня все в порядке. Не лучше ли вам лечь? — обеспокоено спросила Корделия.
Но Форкосиган продолжал кружить по комнате, словно разладившаяся игрушка со сломанным моторчиком.
— Надо выпустить Ботари, — пробормотал он. — А то у него, наверное, уже начались галлюцинации.
— Вы только что сделали это, сэр, — напомнил один из офицеров. Хирург переглянулся с ним и многозначительно кивнул в сторону диагностического стола. Вдвоем они перехватили Форкосигана с его орбиты, почти силой подтащили его к столу и заставили улечься.
— Все эти чертовы таблетки, — объяснил хирург, заметив тревогу Корделии. — К утру он придет в себя, если не считать слабости и адской головной боли.
Хирург склонился над своим пациентом, разрезал натянутую распухшей ногой штанину, и тихо выругался при виде того, что обнаружилось под ней. Куделка заглянул ему через плечо и обернулся к Корделии с фальшивой улыбкой, приклеенной к позеленевшей физиономии.
Корделия кивнула и неохотно удалилась, оставляя Форкосигана в руках профессионалов. Куделка — похоже, наслаждавшийся ролью мальчика на побегушках, несмотря на то, что эти обязанности заставили его пропустить эффектную сцену возвращения капитана на борт корабля, — отвел Корделию к складу одежды, потом исчез с ее парализатором, и покорно вернул его ей полностью заряженным. По его виду было ясно, что это действие шло вразрез с его убеждениями.
— Да я вовсе не собираюсь пускать его в дело, — проговорила Корделия, уловив сомнение в его взгляде.
— Нет, нет, старик велел, чтобы он у вас был. Я не собираюсь спорить с ним по поводу пленных. Для него это больной вопрос.
— Я так и поняла. Кстати, если это поможет вам разобраться в данном вопросе, то наши правительства, насколько мне известно, не находятся в состоянии войны. Следовательно, мое задержание незаконно.
Куделка нахмурился, пытаясь переварить новую информацию — но чуждые мысли безвредно отскочили от его твердокаменных взглядов, ни на йоту не поколебав их. Прихватив сверток, он препроводил Корделию в ее апартаменты.
