Глава 4

Одной из сторон нового бытия в качестве консорта, с которой Корделия примирилась против ожиданий легко, оказался наплыв в их доме личной охраны. Ее собственный опыт службы в бетанском астроэкспедиционном корпусе, а Форкосигана — в барраярской армии, приучили обоих к проживанию в тесном контакте со множеством людей. Корделия довольно быстро освоилась с людьми в форме и стала воспринимать их как должное. Охранники были энергичными молодыми ребятами, каждого из которых отобрали для этой службы лично, что составляло предмет их гордости. Хотя когда в особняк наезжал еще и граф Петр вместе со всеми своими оруженосцами, включая Ботари, Корделии особенно остро казалось, что она сейчас живет в казарме.

Именно граф первым предложил проводить неформальные поединки по рукопашному бою между людьми Иллиана и своими собственными. Хоть начальник охраны и пробомотал что-то насчет бесплатных тренировок за императорский счет, но в саду за домом установили ринг, и еженедельные соревнования быстро стали традицией. К ним привлекли даже Куделку, как рефери и эксперта, а Петр с Корделией выступали в качестве болельщиков. Сам Форкосиган приходил посмотреть, когда время позволяло, и Корделия была этому очень рада: она чувствовала, что ему необходим перерыв в тяжкой рутине государственных дел, которыми он был занят целыми днями.

Тем солнечным осенним утром Корделия устроилась на мягком садовом диванчике, собираясь наблюдать за зрелищем; Дру — ее служанка — стояла рядом. Корделия неожиданно спросила ее: — А ты почему не участвуешь? Практика нужна тебе не меньше, чем любому из них, это точно. Эти соревнования и затеяны были в первую очередь под предлогом хорошей спортивной формы — хотя разве барраярцам нужен предлог, чтобы подраться?

Друшнякова с тоскливой жадностью посмотрела на ринг, но ответила лишь: — Меня не приглашали, миледи.

— Вопиющий недосмотр с чьей-то стороны. Хм. Скажи им… нет, беги переоденься. Ты будешь моей командой. Сегодня Эйрел пусть сам болеет за своих. Настоящие барраярские соревнования требуют участия как минимум трех сторон, такова традиция.

— Вы думаете, это будет нормально? — с сомнением спросила Дру. — Им это может не понравиться.

Под «ними» подразумевались те, кого Друшнякова называла «настоящими» охранниками, — люди в форме.

— Эйрел будет не против. А если кто станет возражать, пусть поспорит с ним. Если посмеет. — Корделия усмехнулась, и Друшнякова ответила ей такой же улыбкой, а потом быстро убежала.

Когда пришел Эйрел и уселся рядом с ней, она поведала ему свой план. Он поднял бровь: — Бетанские нововведения? Что ж, а почему нет? Только приготовься к шуточкам.

— Я и так готова. Им будет не до шуток, когда она уложит парочку из них. Думаю, ей это по силам — родись эта девушка на Колонии Бета, она сейчас уже была бы офицером спецназа. И весь этот врожденный талант растрачивается на то, чтобы таскаться за мной по пятам с утра до ночи. А если не сможет — что ж, значит ей нечего делать в моей охране, так? — Она встретилась взглядом с мужем.

— Кстати… Надо присмотреть, чтобы Ку в первом раунде поставил ее в пару с кем-то ее же размеров. Формально она все-таки в легком весе.

— Она тебя больше.

— Выше. Думаю, я на несколько килограммов потяжелей. Что ж, твое желание для меня закон. Ох. — Он поднялся на ноги и пошел к Куделке на другую сторону лужайки, чтобы тот внес Дру в списки участников. Корделия не слышала их реплик, но воспроизводила себе под нос предполагаемый диалог по жестам и выражению лиц, бормоча: «Эйрел: «Корделия хочет, чтобы Дру тоже участвовала». Ку: «Ой, да кому охота связываться с девчонками?» Эйрел: «Ничего, переживете». Ку: «Девчонки все портят, да еще и плачут все время. Сержант Ботари ее расплющит…» хм, надеюсь, что твой жест значит именно это, Ку, а то это уже непристойность… и перестань так ухмыляться, Форкосиган! Эйрел: «Женушка настаивает; ты же знаешь, какой я подкаблучник». Ку: «Ох, ну ладно». Фу-у. Договорились; дальше дело за тобой, Дру.»

Форкосиган вернулся. — Все улажено. Она будет драться с одним из отцовских оруженосцев.

Пришла Друшнякова, одетая в свободные брюки и трикотажную рубашку — самое близкое подобие мужского тренировочного костюма, какое она могла отыскать в своем гардеробе. Граф отходил переговорить с сержантом Ботари, лидером своей команды, а теперь как раз устроился на солнце поблизости, грея свои старые кости.

— А это что такое? — вопросил Петр, когда Куделка выкликнул фамилию Друшняковой в составе второй пары. — Мы что, уже импортируем бетанские обычаи?

— У этой девушки прирожденный талант, — объяснил Форкосиган. — Кроме того, практика ей нужна не меньше, чем мужчинам, и даже больше; ее работа важнее, чем у любого из них.

— А потом ты захочешь, чтобы женщин брали на Службу, — пожаловался Петр. — И к чему мы придем? Хотел бы я знать.

— А что плохого в женщинах на военной службе? — слегка поддела его Корделия.

— Это не по-военному, — отрезал старик.

— Я-то думала, «по-военному» — это все, что ведет к победе в этой самой войне. — Корделия любезно улыбнулась. Но предупреждение от Форкосигана в виде легкого и дружелюбного щипка не дало ей и дальше развить эту мысль.

В любом случае, не было нужды. Петр повернулся к рингу, всего лишь хмыкнув.

Графский оруженосец беспечно недооценил свою противницу, и первый проигрыш был целиком его ошибкой. Это заставило его встряхнуться. Зрители бурно вопили. В следующий раз уже он уложил Дру на лопатки.

— Куделка считает чересчур быстро, нет? — спросила Корделия, когда графский оруженосец выпустил Дру по счету «десять» и позволил ей подняться.

— М-м. Быть может, — ответил Форкосиган уклончиво.

— Я заметила, что она чуть сдерживает удар. Ей не выйти в следующий раунд, если она по-прежнему будет щадить противника.

В следующей схватке — второй из трех, решающей, — Друшнякова успешно провела болевой прием на руку, но потом выпустила ее.

— Ох, как скверно, — пробормотал граф с явным оживлением.

— Ты не должна! Ну и пусть бы он ее себе сломал! завопила Корделия, увлекаясь все больше и больше. Графский охранник не устоял на ногах. — Объявляй, Ку!

Но рефери, опирающийся на трость, медлил с решением. Дру все равно воспользовалась случаем и зажала противника в удушающий захват.

— Почему он не постучит, что сдается? — спросила Корделия.

— Он предпочтет сознание потерять, — ответил Эйрел, — тогда ему не придется слышать то, что выкрикивают его приятели.

Друшнякова засомневалась, как быть, потому что физиономия под ее рукой уже побагровела. Корделия почувствовала, что девушка вот-вот разожмет захват, и вскочила на ноги с воплем: — Держись, Дру! Не дай ему себя провести!

Друшнякова нажала крепче, и фигура ее противника обмякла.

— Давай, объявляй победу, Куделка, — с сожалением покачал головой граф Петр. — Ему сегодня вечером на дежурство. — И раунд остался за Дру.

— Отлично проделано, Дру! — похвалила Корделия, когда та подошла к ней. — Но тебе надо быть поагрессивней. Высвободи свои рефлексы убийцы.

— Согласен, — неожиданно добавил Форкосиган, — то крошечное колебание, что ты продемонстрировала, в настоящей схватке могло бы оказаться смертельным — и не для тебя одной. — Он поглядел Дру в глаза. — Здесь мы практикуемся для настоящего боя, хоть и молимся, чтобы его не случилось. И выкладываться в бою по полной вы все должны совершенно автоматически.

— Да, сэр. Я постараюсь, сэр.

В следующем раунде вышел сержант Ботари, моментально уложивший своего противника два раза подряд. Побежденный уполз с ринга. Прошло еще несколько раундов, и вновь настала очередь Друшняковой, на сей раз с одним из людей Иллиана.

Они сошлись, и в ближнем бою противник отвесил Дру весомый шлепок по заднице. Зрители засвистели. Оторопевшая от ярости Дру отвлеклась, и тут он уложил ее совершенно классической подсечкой.

— Ты видел! — закричала Корделия Эйрелу. — Это был грязный приемчик!

— Хм. Но не один из восьми запрещенных ударов. За него нельзя дисквалифицировать. Хотя… — он махнул Куделке, чтобы тот сделал паузу, и подозвал к себе Дру переговорить наедине.

— Мы видели этот удар, — сказал он тихо. Губы Дру были плотно сжаты, она покраснела. — Ты представляешь миледи, и оскорбление, нанесенное тебе, в какой-то мере задевает и ее. К тому же это был скверный прецедент. Я хочу, чтобы твоего противника унесли с ринга без сознания. Как — твое дело. Можешь считать это приказом, если хочешь. И не стоит беспокоиться о том, чтобы не переломать ему кости, — вежливо добавил он.

Друшнякова вернулась на ринг с легкой улыбкой на губах; ее сощуренные глаза сверкали. Ложный выпад, молниеносный удар в челюсть, под вздох и сокрушительная подсечка под колени, с грохотом швырнувшая ее противника на мат. Он не поднялся. Наступило короткое потрясенное молчание.

— Ты права, — сказал Форкосиган, — она сдерживала удары.

Корделия самодовольно улыбнулась и устроилась поуютнее. — Я так и думала. Следующий раунд, в котором Дру вышла на ринг, был полуфинал, и там жребий свел ее с сержантом Ботари.

— Хм, — тихонько пробормотала Корделия мужу, — я не уверена, тут такая психодинамика… Это безопасно? Для них обоих, не только для нее. И не только физически.

— Думаю, да, — ответил тот столь же тихо. — Жизнь на графской службе для Ботари — славная, тихая обыденность. Он принимает препараты. Полагаю, он сейчас в хорошей форме. А атмосфера тренировочного ринга для него обозначает безопасность и привычна. Чтобы вывести его из равновесия, нужен противник поопаснее, чем Дру.

Удовлетворенная ответом Корделия кивнула и откинулась на спинку дивана, ожидая увидеть избиение младенцев. Дру заметно нервничала.

Начали они медленно, Друшнякова в основном следила за тем, чтобы оставаться вне пределов досягаемости Ботари. Подавшись вперед, чтобы лучше было видно, лейтенант Куделка нечаянно нажал кнопку на своей трости-шпаге, и ножны с треском отлетели в кусты. Ботари на мгновение отвлекся, и Дру метнулась, проведя мгновенную подсечку. Ботари грохнулся о помост, но тут же перекатился и вскочил на ноги, пауза была микроскопической.

— Классный бросок! — в восторге завопила Корделия. Дру выглядела такой же ошеломленной происшедшим, как и зрители. — Объявляй, Ку!

Лейтенант Куделка нахмурился. — Это не был честный бросок, миледи. — Один из оруженосцев принес ему ножны, и Куделка убрал оружие. — Я виноват, я отвлек его. Это было нечестно.

— В прошлый раз ты ничего не сказал про нечестно, — возразила Корделия.

— Хватит, Корделия, — тихо вмешался Форкосиган.

— Но ее обманом лишают заработанного очка! — яростно прошептала она в ответ. — И какого! До сих пор Ботари не проиграл вообще ни одного раунда.

— Да. На старом добром «Генерале Форкрафте» Куделке потребовалось полгода тренироваться, прежде чем он сумел бросить Ботари.

— О-о. Хм. — Она ненадолго замолчала. — Зависть?

— Разве ты не видишь? У нее есть все, что он потерял.

— Я вижу, что он груб и невежлив с нею при каждом удобном случае. Она явно…

Форкосиган остановил ее, подняв палец. — Поговорим об этом позже. Не здесь.

Она замолкла, потом согласно кивнула. — Хорошо.

Оставшаяся часть раунда ограничилась тем, что сержант Ботари дважды подряд и быстро чуть ли не вколотил Дру в помост. Со своим противником в финале он расправился почти с такой же легкостью.

Участники завершившихся соревнований собрались по ту сторону лужайки, посовещались и прислали парламентером хромающего Куделку.

— Сэр? Не проведете ли показательный раунд? С сержантом Ботари. Никто из парней этого ни разу не видел.

Форкосиган отмахнулся от предложения, но не совсем убедительно. — Я не в форме, лейтенант. И вообще, откуда они об этом узнали? Им кто-то что-то нарассказывал?

Куделка усмехнулся. — Немножко. Полагаю, им стоит показать, как на самом деле должны выглядеть такого рода игрушки.

— Боюсь, дурной будет пример.

— Я тоже никогда этого не видела, — шепнула Корделия. — Действительно зрелище что надо?

— Не знаю. Я что, чем-то тебя обидел? Будет приятной местью посмотреть, как меня лупит Ботари?

— Я думаю, это тебе самому нужно, — ответила Корделия, видя, что муж явно ждет уговоров. — По-моему, ты скучаешь по такого рода развлечениям — при твоей-то жизни штабиста.

— Ну, да… — Эйрел встал — раздались редкие аплодисменты, — снял китель, ботинки, стянул кольца с пальцев и вытряхнул все из карманов. Затем он шагнул на ринг и сделал несколько разминочных движений.

— Будешь судить, Ку, — кинул он через плечо. — Чтобы не подняли ненужной тревоги.

— Да, сэр. — Прежде, чем похромать поближе к арене, Куделка обернулся к Корделии. — Гм. Просто не забывайте, миледи. За четыре года таких развлечений они друг друга не убили.

«Почему это мне кажется скорее зловещим, чем успокаивающим? Что ж, Ботари провел сегодня утром уже шесть раундов и, быть может, устал.»

Двое мужчин встретились на арене лицом к лицу и церемониально друг другу поклонились. Шумное веселье среди зрителей затихло при виде того, с каким ледяным хладнокровием и спокойной собранностью сходятся эти двое. Они принялись медленно кружить, потом метнулись друг к другу так, что движение размазалось. Корделия даже не увидела, что произошло, но когда они отпрянули друг от друга, Форкосиган разбитыми губами сплевывал кровь, а Ботари сложился пополам, держась за живот.

При следующем контакте Ботари нанес Форкосигану удар ногой в поясницу с такой силой, что звук удара раскатился по саду, а сам Эйрел вылетел за пределы помоста; он упал, перекатился и ринулся обратно, несмотря на то, что из него чуть дух не выбили. Люди, под чьей охраной и защитой должна была находиться жизнь регента, начали тревожно переглядываться. В следущей схватке Форкосиган весьма впечатляюще рухнул на землю, а Ботари моментально навалился на него, пережимая горло. Корделия буквально видела, как прогибаются ребра Эйрела под прижавшим их коленом сержанта. Пара охранников подалась было вперед, но Куделка отогнал их взмахом руки. Форкосиган, чье лицо потемнело от прилива крови, постучал по ковру: сдается.

— Первое очко за сержантом Ботари, — объявил Куделка. — Два из трех, сэр?

Сержант Ботари поднялся, чуть улыбаясь, а Форкосиган сидел с минуту, восстанавливая дыхание. — Во всяком случае, еще одно. Я должен отплатить. Что-то я не в форме.

— Я же говорил, — пробормотал Ботари.

Они закружили по рингу снова. Сблизились, отлетели друг от друга, сошлись еще раз, и неожиданно Ботари исполнил впечатляющий кувырок, а Форкосиган подкатился под него и вывернул руку в болевом приеме, чуть не выбив в сложном падении собственное плечо. Ботари дернулся в захвате, не смог вырваться и постучал по ковру. На этот раз уже сержанту пришлось с минуту просидеть на ринге прежде, чем подняться.

— Изумительно, — прокомментировала Дру, не сводившая с ринга глаз. — Особенно если учесть, насколько он меньше сержанта.

— Мал, да удал, — согласилась завороженная Корделия. — Не забывай.

Третий раунд был коротким. Мешанина захватов, ударов и подсечек завершилась совместным падением и внезапным болевым приемом, проведенным Ботари. Форкосиган опрометчиво попытался вырваться, и Ботари, не меняя выражения лица, с громким щелчком вывернул ему локоть. Форкосиган заорал и хлопнул по ковру. На этот раз даже Куделка едва сдержался, чтобы непрошенно не броситься на помощь.

— Вправь мне его, сержант, — простонал Форкосиган, не вставая с земли, и Ботари, упершись ногой в грудь своему бывшему капитану, точно направленным рывком вернул сустав на место.

— Ведь должен был запомнить, — прохрипел Форкосиган, — что не стоит с ним связываться.

— По крайней мере, на сей раз он вам ее не сломал, — ободрил его Куделка и вместе с Ботари помог ему подняться. Форкосиган проковылял к садовому стулу и уселся в ногах у Корделии, очень осторожно. Ботари тоже двигался медленней и скованней обычного.

— Вот… — произнесл Форкосиган, еще отдышиваясь, — так… мы обычно развлекались… на борту «Генерала Форкрафта».

— Не без успеха, — заметила Корделия. — А как часто вам случалось попадать в рукопашную в настоящем бою?

— Очень, очень редко. Но если это случалось, мы побеждали.

Собравшиеся разошлись, обсуждая, как кто выступил. Корделия пошла с Форкосиганом — помочь ему с локтем и рассеченной губой, горячей ванной, массажем и свежей одеждой. Разминая ему спину, она вернулась к проблеме, все больше и больше ее занимавшей.

— Как полагаешь, ты не мог бы сделать Ку замечание о том, как он обращается с Дру? Он с ней сам на себя не похож. Она из кожи вон лезет, стараясь быть с ним милой. А он не уделяет ей даже той вежливости, какую проявляет к мужчинам. Она же почти его коллега-офицер. И, если я не совсем ослепла, она в него без памяти влюблена. Почему он этого не видит?

— А почему ты думаешь, что не видит? — медленно переспросил Эйрел.

— По тому, как он держится, конечно. А жаль, из них бы вышла превосходная пара. Ты не находишь ее привлекательной?

— Потрясающе привлекательной. Но вообще-то мне нравятся рослые амазонки, — он усмехнулся через плечо, — это общеизвестно. Не все разделяют мои вкусы. Уж не энтузиазм ли свахи блестит в твоих глазах? Как думаешь, это все материнские гормоны?

— Тебе вторую руку вывихнуть?

— Ой. Нет, спасибо. Я и забыл, как больно бывает после драки с Ботари. А-а, так лучше. И чуть ниже…

— Завтра у тебя там будут впечатляющие синяки.

— А то я не знаю. Так вот, прежде чем ты примешься устраивать личную жизнь Дру… ты тщательно подумала про инвалидность Куделки?

— О! — Корделия замолкла. — Я думала… что половая функция у него восстановлена вместе со всеми остальными.

— Или не лучше остальных. Это очень тонкая операция.

Корделия поджала губы. — Ты это точно знаешь?

— Нет. Я знаю, что ни в одной нашей беседе этот вопрос ни разу не всплывал. Никогда.

— Хм. Хотела бы я знать, как это истолковать. Выглядит несколько пессиместично. Как думаешь, я могу спросить…?

— Боже правый, Корделия, конечно же, нет! Задавать такой вопрос мужчине! Особенно если ответом может быть «нет». Мне с ним еще работать, не забывай.

— Ну а мне работать с Дру. Она будет мне бесполезна, если зачахнет и умрет от разбитого сердца. Он уже не раз доводил ее до слез. Она уходит туда, где думает, что ее никто не видит, и плачет.

— Правда? Трудно вообразить.

— И не стану же я в таких обстоятельствах убеждать Дру, что он ее недостоин. Она ему действительно неприятна? Или это просто самозащита?

— Хороший вопрос… Мой шофер однажды отпустил по ее поводу шуточку — даже не слишком обидную, — так Ку говорил с ним совершенно ледяным тоном. Не думаю, что она ему неприятна. Полагаю, он ей завидует.

На сем двусмысленном замечании Корделия и закончила разговор на эту тему. Она жаждала помочь парочке, но не могла предложить готового ответа, решившего бы их диллемму. Ее разум мог изобрести решение проблемы с физической близостью и ранением лейтенанта, но пасовал перед застенчивой скрытностью, которую породило бы у Ку и Дру ее предложение. Она подозревала, что просто бы шокировала обоих. Похоже, про сексуальную терапию тут даже не слышали.

Истинная бетанка, Корделия всегда считала двойные стандарты в сексуальном поведении логически невозможными. Теперь, вплывая в кильватере Форкосигана в пограничные воды барраярского высшего общества и барахтаясь там, она начала понимать их механизм. Все, казалось, сводилось к ограничению свободного обмена информацией с некоторыми персонами, отличаемыми по негласному правилу, известному и одобряемому всеми, кроме нее самой. Нельзя было упоминать о сексе в разговоре с незамужними женщинами и детьми, либо в их присутствии. Молодые мужчины, похоже, были свободны от всяческих ограничений в разговорах друг с другом, но только если рядом не было женщин, любого возраста и статуса. Правила эти также странным образом менялись в зависимости от социального положения присутствующих. Замужние женщины в своем кругу, где их не могли подслушать мужчины, порой демонстрировали совершенно поразительные изменения в объеме своих явных знаний. Были темы, на которые можно было шутить, но не говорить всерьез. А некоторые особенности нельзя было и упоминать. Она уже безвозвратно загубила не одну светскую беседу, сказав нечто, по ее мнению, совершенно очевидное и пустяковое; в этих случаях Эйрел отводил ее в сторону на короткий инструктаж.

Коределия попыталась вывести несколько правил и составить из них список, но, обнаружив там крайнюю нелогичность и взаимные противоречия, особенно в части того, относительно чего и в чьей компании кому надо притворятся несведущим, бросила это занятие. Она как-то вечером показала свой список Эйрелу, и тот, читая его в постели, чуть не складывался пополам со смеху.

— Вот как мы выглядим, с твоей точки зрения? Мне нравится твое Правило Семь. Надо бы запомнить… жаль, я не знал его в юности. Мог бы пропустить все эти жуткие армейские учебные видеоролики.

— Если будешь смеяться сильней, у тебя кровь носом пойдет, — язвительно пообещала она. — Это ваши правила, не мои. Это вы, ребята, по ним играете, а я только пытаюсь в них разобраться.

— Мой очаровательный ученый. Хм. Ты определенно называешь вещи своими именами. Мы никогда не пробовали… не хочешь ли нарушить со мною Правило Одиннадцать, милый капитан?

— Дай-ка посмотрю, которое… о, да! Разумеется. Сейчас? И раз уж мы об этом заговорили, давай отбросим и Тринадцатое. У меня гормоны разыгрались. Помнится, семейная партнерша моего брата мне рассказывала про подобный эффект, а я ей тогда так и не поверила. Она сказала, мол, я еще пойму потом.

— Тринадцатое? Вот уж не думал…

— Это потому что ты, будучи барраярцем, слишком много времени тратишь на Правило Два.

Этнография на время была забыта. Но Корделия обнаружила, что всегда в состоянии заставить его расхохотаться, просто пробормотав в нужный момент: «Правило Девять, сэр».

Осень была на исходе. Тем утром в воздухе чувствовалось дыхание зимы, и в саду при особняке ночные заморозки побили самые нежные растения. Корделия завороженно ждала своей первой настоящей зимы. Форкосиган обещал ей снег, замерзшую воду, которую она видела всего дважды во время своих астроэкспедиций. «До весны я рожу сына. Ха.»

Но дню доставалось еще немного тепла от осеннего солнышка. Плоская крыша особняка, по которой осторожно ступала Корделия, дышала теплом, согревавшим ей щиколотки, хоть воздух и пощипывал щеки морозцем, когда солнце опустилось за линию городских домов.

— Добрый вечер, ребята, — кивнула Корделия двоим охранникам, дежурившим на крыше.

Они кивнули в ответ, а старший из двоих поднес ладонь к голове в неуверенном полу-салюте. — Миледи.

Корделия привыкла приходить сюда смотреть на закаты. Вид на город с высоты четырех этажей был особенно хорош. За деревьями и домами она уловила блеск реки, делившей город надвое. Хотя в нескольких кварталах в отдалении огромный строительный котлован, намекал, что скоро вид на реку будет закрыт новыми домами. Над обрывистым берегом громоздилась высочайшая башня замка Форхартунг, того самого, где Корделия присутствовала на церемониях в Зале Совета.

За замком Форхартунг лежала старейшая часть города. Корделия еще не бывала в этом месте, где извилистые улочки давали проехать лишь одному всаднику, но не машине, хотя ей уже случалось пролетать на флаере над этим странным, низким, темным пятном в самом сердце города. Новейшие кварталы, сверкавшие вплоть до горизонта и опутанные самой современной транспортной сетью, больше соответствовали галактическим стандартам.

Здесь ничто не было похоже на Колонию Бета. Форбарр-Султана простиралась на поверхности или стремилась в небо, странным образом двумерная и уязвимая. Города Беты спускалисоь вниз шахтами и туннелями, они были многоуровневыми, сложными, уютными и безопасными. Конечно, и архитектурой там интересовались гораздо меньше, чем внутреннней отделкой помещений. Просто удивительно, какого разнообразия достигают людские строения снаружи. Охранники переминались с ноги на ногу и вздыхали, видя, что она облокотилась на парапет, вглядываясь вдаль. Им очень не нравилось, когда она приближалась к краю ближе, чем на три метра, хотя вся крыша была шести метров шириной. Зато отсюда она сможет заметить форкосигановский лимузин, который вскоре свернет на эту улицу. Закаты — это прекрасно, но ее глаза были устремлены вниз.

Она вдохнула смешанный запах зелени, водяного пара, промышленных газов. Барраяр позволял себе пускать в отходы потрясающе много чистого воздуха, словно… ну да, воздух здесь бесплатный. Никто его не отмеряет, нет платы за обработку и очистку… Эти люди хотя бы понимают, насколько они здесь богаты? Они могут дышать всем этим воздухом, просто шагнув за порог, и он дается им так же легко и задаром, как замерзшая вода, падающая с небес. Она сделала лишний вдох, словно могла жадно отложить немного воздуха про запас, и улыбнулась…

Отдаленный треск несомненного взрыва разбил ее мысли; дыхание перехватило. Оба охранника подпрыгнули на месте. «Ну, услышала выстрел. Не обязательно это что-то с Эйрелом.» Тут же накатила холодная мысль: «Похоже на акустическую гранату. И не маленькую. Боже правый». Столб дыма и пыли поднимался из ущелья улицы в нескольких кварталах отсюда, но она не могла видеть, от чего, наклонилась вперед…

— Миледи. — Младший из охранников взял ее за локоть. — Пожалуйста, идите внутрь. — Лицо его было напряжено, глаза широко распахнуты. Старший патруля прижал ладонь к уху, словно выдавливая информацию из наушника комма, — а у нее с собой и коммлинка не было!

— Что говорят? — спросила она.

— Миледи, пожалуйста, спускайтесь! — Охранник принялся ее подталкивать к люку, откуда вела лесенка на чердак, а уже оттуда — на четвертый этаж. — Уверен, ничего не случилось, — успокаивал он ее на ходу.

— Это была акустическая граната четвертого класса, скорее всего, выпущенная из пневматического гранатомета, — сообщила она в ответ на его вопиющее невежество. — Если не из гранатомета, то стрелявший — самоубийца. Вы хоть раз слышали, как она взрывается?

Из люка торопливо выбралась Друшнякова, в одной руке сжимая намазанный маслом рогалик, а другой стискивая парализатор. — Миледи?

Охранник с видом облегчения подтолкнул Корделию к ней и вернулся к своему старшему. Корделия, хоть мысленно она уже вопила, улыбнулась сквозь стиснутые зубы и позволила увести себя под охраной, послушно спустившись в люк. — Что случилось? — прошипела она Дру.

— Еще не знаю. В подвальной столовой загорелся сигнал тревоги, и все помчались по местам, — выдохнула запыхавшаяся Дру. Должно быть, она чуть ли ни телепортировалась по шести лестничным пролетам вверх.

— Ох! — Корделия прогалоппировала вниз по ступенькам, жалея, что здесь нет лифтовой шахты. За комм-пультом в библиотеке наверняка кто-то сидит… должен же быть у кого-то комм-линк! Она слетела по спиральной лестнице, по черно-белым плитам вестибюля.

Начальник охраны дома был, разумеется, на посту, отдавая приказы. За его плечом нервно переминался старший оруженосец графа Петра. — Едут прямо сюда, — бросил через плечо СБшник. — Приведите доктора. — Оруженосец в коричневом мундире помчался исполнять распоряжение.

— Что случилось? — вопросила Кордедия. Сердце ее стучало, точно молот, и не только из-за быстрого бега.

Начашльник охраны посмотрел на нее, начал было говорить что-то успокаивающе-бессмысленное и осекся. — Кто-то выстрелил по машине Регента. Промахнулся. Они на пути сюда.

— Насколько сильно промахнулся?

— Не знаю, миледи.

Наверное, вправду не знает. Но раз машина еще на ходу… Она беспомощно махнула ему рукой, отпуская к делам, и вернулась в вестибюль, где двое оруженосцев графа уже распоряжались, не подпуская ее слишком близко к дверям. Она остановилась на третьей ступеньке лестницы и прикусила губу.

— Лейтенант Куделка был с ним, как вы думаете? — тихим голосом спросила Дру.

— Наверное. Обычно они ездят вместе, — рассеянно ответила Корделия, не сводя глаз с двери. Она ждала, ждала…

Корделия услышала шум подъезжающей машины. Один из людей графа Петра отворил дверь дома. Люди из безопасности — и откуда их только взялось? — толпились вокруг серебристого силуэта лимузина под колоннадой. Сияющая полировка машины была исцарпапанной и закопченной, хотя глубоких борозд на ней не было; заднее стекло не треснуло, но переднее пострадало. Распахнулись задние дверцы, и Корделия вытянула шею, выглядывая мужа, как назло заслоненного сейчас зелеными спинами СБшников. Охрана расступилась. Сквозь открытую дверцу был виден сидевший Куделка, ошеломленно моргавший. Кровь капала у него с подбородка. Охранник помог ему подняться на ноги. Наконец, показался Форкосиган, не желающий, чтобы его поддерживали под руку и отмахивающийся от помощи. Даже самые встревоженные охранники не смели его коснуться без его на то распоряжения. Форкосиган, бледный и мрачный, прошагал в дом. За ним — растерянный Куделка, опиравшийся на свою трость и на капрала СБ; из носа у него капала кровь. Графский слуга захлопнул входную дверь и отсек три четверти шумного хаоса.

Эйрел поймал взгляд жены, поверх голов, и мрачное выражение на его лице на мгновение смягчилось. Он слегка кивнул: «Я в порядке». Она сжала губы в ответ: «Смотри у меня…»

Ку рассказывал потрясенным голосом: — … чертовски здоровая дыра в мостовой. В нее бы грузовой катер провалился. У водителя потрясающая реакция… что? — Он покачал головой, когда к нему обратились с вопросом. — Извините, у меня в ушах звенит. Не повторите? — Он замер с открытым ртом, точно звуки могли туда влететь, коснулся лица и с изумлением уставился на окрасившуюся алым руку.

— Тебя просто оглушило, Ку, — сказал Форкосиган. Голос его бы спокоен, но излишне громок. — Завтра к утру все будет в норме. — Лишь Корделия поняла, что говорил он громко не ради Куделки; Форкосиган сам тоже оглох. Лишь по тому, как быстро двигались его глаза, можно было догадаться, что он читает по губам.

Саймон Иллиан и врач появились почти одновременно. Форкосигана с Куделкой увели в тихую гостиную в задней части дома, отпустив всех — бесполезных, по мнению Корделии, — охранников. Корделия и Друшнякова пошли за ними. Врач приступил к немедленному обследованию, начав, по настоянию Форкосигана, с забрызганного кровью Куделки.

— Один выстрел? — спросил Иллиан.

— Только один, — подтвердил Форкосиган, глядя ему в лицо. — Если бы они решились на второй, то могли бы взять меня в «вилку».

— А если бы он там задержался, мы сами бы взяли бы в «вилку» его. Следственная группа сейчас на месте. Конечно, убийца давно скрылся. Умно выбрал место, оттуда дюжина маршрутов отхода.

— Мы каждый день меняем маршрут, — произнес лейтенант Куделка сквозь марлевую салфетку, которую прижимал к лицу. Он с трудом следил за ходом беседы. — Как он узнал, где устроить засаду?

— Внутренняя информация? — пожал плечами Иллиан. Челюсти у него при одной этой мысли сжались.

— Не обязательно, — ответил Форкосиган. — Не так уж много путей ближе к дому. И он мог поджидать нас не один день.

— Точно на границе нашего плотно охраняемого периметра? — переспросил Иллиан. — Не нравится мне это.

— Меня больше беспокоит то, что он промахнулся, — сказал Форкосиган. — Почему? Не было ли это чем-то вроде предупредительного выстрела? Покушение не на мою жизнь, но на мое душевное равновесие?

— Это старое вооружение, — ответил Иллиан. — Что-то могло быть не в порядке с его системой целенаведения — никто не засек пульсации лазерного дальномера. — Он помолчал, видя, как побелело лицо Корделии. — Я уверен, что это был псих-одиночка, миледи. По крайней мере, человек там точно был один.

— Как псих-одиночка может получить доступ к оружию армейского класса? — ядовито вопросила она.

Иллиану было явно неуютно. — Мы это намерены расследовать. Но оружие определенно старого образца.

— Разве вы не уничтожаете содержимое старых складов?

— Его так много…

Да уж, сказал так сказал! — Ему был нужен всего один выстрел, — вспыхнула Корделия. — Ухитрись он попасть прямо в герметичную машину, Эйрела бы размазало в пыль. И ваши следователи сейчас разбирались бы, какие молекулы от него, а какие от Ку.

Друшнякова слегка позеленела, а на лице Форкосигана прочно утвердилось мрачное выражение.

— Хотите, рассчитаю вам точную амплитуду при резонансе отраженной волны для герметичного пассажирского салона, Саймон? — яростно продолжила Корделия. — Тот, кто выбрал именно это оружие. — компетентный военный техник, хотя, к счастью, скверный стрелок. — Она проглотила продолжение реплики, распознав — даже если никто другой этого не заметил — скрытую истерику в быстроте собственной речи.

— Приношу свои извинения, капитан Нейсмит. — Голос Иллиана сделался еше суше. — Вы совершенно правы. — Его кивок был самую малость уважительнее.

Эйрел наблюдал за этим представлением, и его лицо впервые за вечер осветилось каким-то тайным весельем.

Наконец, Иллиан удалился, причем в голове у него, несомненно, так и роились всяческие теории заговора. Доктор подтвердил диагноз, который Эйрел поставил по боевому опыту сам, — временная потеря слуха при оглушении, — выдал сильнодействующие таблетки от головой боли (Эйрел в свою просто вцепился) и сказал, что обоих пострадавших будет необходимо обследовать еще раз утром.

Когда поздно вечером Иллиан снова заехал в особняк — посовещаться с начальником охраны — то Корделия едва поборола желание ухватить его за грудки и прижать к ближайшей стене, вытрясая информацию. Она сумела сдержаться и ограничиться вопросом: — Так кто же пытался убить Эйрела? Кому это нужно? Какую выгоду, по их мнению, из этого можно извлечь?

Иллиан вздохнул. — Желаете короткий список или длинный, миледи?

— Насколько длинен ваш короткий список? — с болезненным интересом поинтересовалась она.

— Слишком длинен. Но могу назвать вам самую верхушку, если хотите. — Он принялся загибать пальцы. — Цетагандийцы, как всегда. Они могли рассчитывать, что после смерти Эзара здесь воцарится политический хаос. И они не слишком горды, чтобы не попытаться его самим устроить. Покушение — дешевый способ вмешательства по сравнению с флотом вторжения. Комаррцы, в качестве старой мести или нового восстания. Кое-кто из них до сих пор зовет адмирала Комаррским Мясником…

Корделия, знавшая всю историю, что стояла за этой мерзкой кличкой, поморщилась.

— Антифоровская коалиция, поскольку милорд регент чересчур консервативен на их вкус. Крайне правые «ястребы», которые опасаются, что для них он слишком прогрессивен. Кто-то из остатков прежней военной партии принца Зерга и Форратьера. Бывшие оперативники ныне разогнанного Министерства политвоспитания, хотя я сомневаюсь, чтобы кто-то из них промазал. Их ведь обычно обучали в департаменте Негри. Какой-нибудь разозленный фор, посчитавший, что его обошли при недавней смене власти. Любой сумасшедший, имеющий доступ к оружию плюс желание на мгновение прославиться в качестве охотника на крупную дичь. Мне продолжать?

— Пожалуйста, не надо. Вернемся к сегодняшнему дню. Если мотив оставляет нам слишком широкое поле подозреваемых, как насчет способа и возможности?

— Мы уже кое-что сделали, хотя большая часть результатов — отрицательные. Как я заметил, покушение очень чистое. Кто бы его ни устроил, у него был доступ к определенного рода сведениям. Под этим углом мы и начнем поиски в первую очередь.

Корделия решила, что больше прочего ее тревожит анонимность этого покушения. Когда убийцей может быть кто угодно, то желание подозревать всех делается непреодолимым. Похоже, паранойя на Барраяре — заразная болезнь; здешний народ передает ее друг другу. Что ж, объединенные силы Негри и Илиана должны вскоре вытащить на свет конкретные факты. Корделия загнала все свои страхи поглубже, в крошечную каморку под сердцем, и там и заперла. Рядом со своим ребенком.

Этой ночью Форкосиган крепко обнял ее, прижал к своему коренастому телу, прикрыл собой, но не делал никаких сексуальных поползновений. Он просто держал ее. Много часов подряд он не засыпал, несмотря на болеутоляющие, от которых его взгляд остекленел. И она не засыпала, пока не спал он. Наконец ее убаюкало его похрапывание. Ничего не надо было говорить. «Они промахнулись. Мы идем дальше».

«До следующей попытки».