Глава 2

Проснувшись на следующее утро, Корделия обнаружила, что Форкосиган уже ушел, и ей предстоит впервые провести целый день на Барраяре без его поддержки. Она решила посвятить этот день покупке, которую задумала накануне, глядя, как Куделка с трудом взбирается по винтовой лестнице. Она решила, что Друшнякова идеально подойдет на роль местного гида, необходимого для ее затеи.

Она оделась и отправилась искать свою телохранительницу. Найти ее оказалось несложно; Друшнякова сидела в коридоре у самой двери спальни, а при появлении Корделии она вскочила и вытянулась по стойке «смирно». Этой девушке определенно следует носить военную форму, решила Корделия: платье делает ее шестифутовую мускулистую фигуру слишком массивной. Корделия не знала, может ли она в качестве супруги регента учредить собственную ливрею, и за завтраком развлекалась придумыванием униформы, которая подчеркнула бы миловидность этой девушки с внешностью валькирии.

— Знаете, вы первая женщина-охранник, которую я встретила на Барраяре, — заметила Корделия, управляясь с кофе, яйцом и кашей — местным блюдом из крупы, которое, очевидно, представляло собой непременную часть здешнего завтрака. — Что вас привело вас на эту работу?

— Ну, на самом деле я не настоящий охранник, как ливрейные слуги… — «Ах, опять магия мундира». — Но мой отец и все трое братьев состоят на службе. А охрана — самое близкое к тому, чтобы стать настоящей военной вроде вас, миледи.

«Помешана на армии, как и все барраярцы».

— Ну и?…

— В юности я занималась спортивным дзюдо. Но я была слишком крупная, чтобы спарринговать с другими девушками. Не с кем было по-настоящему потренироваться, а без конца отрабатывать прием без партнера ужасно скучно. Мои братья, бывало, тайком протаскивали меня на свои тренировки — вот с этого-то все и началось, а дальше пошло-поехало. Еще в школе я два года подряд становилась чемпионкой Барраяра среди женщин. А три года назад к моему отцу пришел человек капитана Негри и предложил для меня работу. Вот тогда-то меня и обучили обращению с оружием. Оказалось, принцесса уже несколько лет просила подыскать ей женщину-охранника, однако им было довольно трудно найти такую, которая смогла бы выдержать все испытания. Хотя, — добавила она с самоуничижительной улыбкой, — женщине, которая в одиночку справилась с адмиралом Форратьером, вряд ли потребуются мои скромные услуги.

Корделия прикусила язык.

— Хм. Мне просто повезло. Кроме того, я сейчас предпочла бы воздержаться от физических нагрузок. Я ведь беременна, знаете ли.

— Знаю, миледи. Это было в одном из…

— …докладов капитана Негри, — договорила Корделия в унисон с ней. — Я в этом и не сомневалась. Наверное, он узнал об этом раньше меня.

— Да, миледи.

— Когда вы были ребенком, ваши увлечения поощряли?

— Не… не то что бы. Все думали, что я странная. — Друшнякова сильно нахмурилась, и Корделия поняла, что вызвала болезненные воспоминания. Она внимательно вгляделась в лицо девушки.

— Старшие братья?

Друшнякова в свою очередь тоже уставилась на нее, широко распахнув голубые глаза.

— Ну… да.

— Понятно. — «А я-то боялась Барраяра из-за того, что он делает со своими сыновьями. Немудрено, что им было трудно найти женщину. которая прошла бы все испытания». — Значит, вы обучены владеть оружием. Прекрасно. Вы будете сопровождать меня сегодня в походе за покупками. Глаза Друшняковой потускнели.

— Хорошо, миледи. Какие именно наряды вам угодно посмотреть? — вежливо поинтересовалась она, с трудом скрывая, насколько разочарована тряпичными интересами своего кумира, «настоящей женщины-военной».

— Где в этом городе можно купить действительно хорошую трость-шпагу?

Уныние девушки тут же испарилось.

— О, я знаю такое место! Там покупают оружие офицеры-форы, да и графы тоже, для своих слуг. Правда… я никогда не была внутри. Моя семья не из форов, поэтому нам, конечно, не разрешено владеть личным оружием. Только табельным. Но в этом магазине должно быть лучшее.

За руль сел ливрейных охранников графа Форкосигана. Корделия откинулась на спинку сиденья, наслаждаясь видами города. Друшнякова, находившаяся при исполнении, была настороже: внимательные глаза девушки непрерывно следили за уличной толпой, и чувствовалось, что они практически ничего не упускают. Время от времени ее рука тянулась к парализатору, скрытому под вышитым жакетом-болеро.

Они свернули на узкую чистую улочку, которую с обеих сторон обступали старинные здания с фасадами из тесаного камня. На вывеске оружейной лавки значилось лишь имя владельца, «Сиглинг» — строгая надпись золотыми буквами. Очевидно, предполагалось, что если вы не знаете, что это за место, то вам здесь и делать нечего. Охранник остался ждать на улице, а Корделия и Друшнякова вошли в лавку — устеленное коврами и отделанное деревом помещение, в котором чувствовался легкий запах оружейного склада, памятный Корделии еще по ее экспедиционному кораблю. Так странно — встретить ароматы дома в чужом краю… Украдкой поглядывая на деревянные панели, она мысленно перевела их стоимость в бетанские доллары. Целая прорва бетанских долларов. И при этом дерево здесь, на Барраяре, было так же широко распространено, как пластик, и так же мало ценилось. В витринах и на стенах были выставлены образцы личного оружия, владеть которым аристократам было разрешено по закону. Помимо парализаторов и охотничьего снаряжения, здесь была представлена внушительная коллекция шпаг и кинжалов: видимо, суровые императорские эдикты, запрещавшие дуэли, касались только их использования.

Узкоглазый пожилой приказчик неслышной походкой приблизился к посетительницам.

— Чем могу быть вам полезен, леди? — Он был довольно приветлив. Корделия решила, что сюда, вероятно, время от времени захаживают барраярские аристократки, чтобы купить подарки своим родственникам-мужчинам. Но таким же покровительственным тоном он мог бы спросить: «Чем могу вам помочь, детишки?». Демонстрация превосходства? Ну ладно…

— Я ищу шпагу-трость для мужчины ростом в шесть футов и четыре дюйма. Должна быть примерно… ну, вот такой длины, — прикинув в уме длину рук и ног Куделки, она поставила ладонь на уровне своего бедра. — Ножны лучше бы пружинные.

— Да, мадам. Приказчик исчез и вскоре вернулся с тростью из светлого дерева, покрытого причудливой резьбой.

— Выглядит слегка… Не знаю. — «Кричаще». — Как она работает? Приказчик продемонстрировал пружинный механизм: деревянные ножны соскочили, обнажив тонкий длинный клинок. Корделия протянула руку, и приказчик с явной неохотой вручил ей шпагу для осмотра.

Она слегка согнула ее, оглядела клинок, затем передала шпагу своей телохранительнице.

— Что скажешь?

Друшнякова сперва улыбнулась, но затем с сомнением нахмурилась.

— Не очень хорошо сбалансирована. — Она неуверенно покосилась на приказчика.

— Не забывай, ты работаешь на меня, не на него, — вмешалась Корделия, распознав в сомнениях девушки проявление классовой солидарности. — Мне не кажется, что это хороший клинок.

— Это превосходная даркойская работа, мадам, — холодно возразил приказчик.

Корделия с улыбкой снова забрала у него шпагу.

— Давайте проверим вашу гипотезу.

Она вскинула клинок в салюте, а затем сделала резкий выпад в сторону стены. Острие шпаги вонзилось в дерево, и Корделия налегла на рукоять. Клинок сломался. Она невозмутимо отдала обломки приказчику.

— Как вы еще не разорились — при то, что ваши клиенты погибают, не успев сделать хотя бы еще одну покупку? Наверняка «Сиглинг» приобрел свою репутацию не продажей таких вот подделок. Принесите мне оружие для настоящего воина, а не какую-то там сутенерскую игрушку.

— Мадам, — чопорно проговорил приказчик, — Я вынужден настаивать, чтобы вы заплатили за испорченный товар.

Корделия в сердцах ответила:

— Отлично. Вышлите чек моему мужу, адмиралу Эйрелу Форкосигану, в резиденцию Форкосиганов. А заодно постарайтесь объяснить, почему вы пытались всучить эту дешевку его жене… старшина. — Последнее было всего лишь догадкой, основанной на возрасте и выправке приказчика, но по его глазам она поняла, что попала в цель.

Приказчик склонился в почтительном поклоне:

— Прошу меня простить, миледи. Полагаю, я смогу подобрать что-нибудь более подходящее, если миледи соблаговолит подождать.

Он снова скрылся, а Корделия вздохнула:

— Насколько же проще покупать у автоматов. Но, по крайней мере, ссылка на связи в высоких кругах работает здесь не хуже, чем дома.

Следующий образец был гораздо скромнее — гладкое, тщательно отполированное темное дерево. Приказчик с поклоном вручил ей трость, не открывая.

— Нажмите ручку вот здесь, миледи.

Эта трость была гораздо тяжелее первой. Ножны соскочили стремительно, с грохотом ударившись о дальнюю стену — сами по себе почти оружие. Корделия снова оглядела лезвие, любуясь переливами странного волнистого узора, проступающего на стали. Вскинув клинок в приветствии, она встретилась взглядом с приказчиком.

— Их стоимость вычитают с вашего жалования?

— Не бойтесь, миледи. — В его глазах блеснул удовлетворенный огонек. — Этот вам не сломать.

Она проверила этот клинок так же, как и предыдущий. На этот раз острие вошло в дерево гораздо глубже, и, даже навалившись на него со всей силы, она почти не согнула лезвие. Более того, у клинка явно оставался еще значительный запас прочности: чувствовалось, до предела еще очень далеко. Она передала оружие Друшняковой, и та любовно его осмотрела.

— Вот это _отличный_, миледи. Это достойный.

— Уверена, что использовать его будут в основном как трость, а не как оружие. И тем не менее… он действительно должен быть достойным. Мы берем его.

Пока приказчик заворачивал покупку, Корделия задержалась у витрины с украшенными эмалью парализаторами, размышляя, не купить ли себе такой.

— Миледи? — вопросительно проговорила Друшнякова.

— Я… не думаю, нет. На Барраяре и без того достаточно солдат, незачем импортировать их с Колонии Бета. Зачем бы я сюда ни приехала, одно уж точно — не воевать. А вы себе что-нибудь приглядели?

Друшнякова мечтательно поглядела на витрину, но покачала головой, и рука ее коснулась скрытой под жакетом кобуры.

— Снаряжение капитан Негри — самое лучшее. Даже в «Сиглинге» нет ничего качественней — только отделка понаряднее.

В тот вечер они обедали втроем — Форкосиган, Корделия и лейтенант Куделка. Новый личный секретарь Форкосигана выглядел несколько усталым.

— Чем вы сегодня занимались? — спросила Корделия.

— В основном, сгонял людей в стадо, — ответил Форкосиган. — Оказалось, что премьер-министр Фортала преувеличивал, утверждая, что большинство голосов уже у нас в кармане, так что сегодня мы обрабатывали некоторых неопределившихся в индивидуальном порядке. То, что ты завтра увидишь в Палате Совета — это не барраярская политика, а ее результаты. А как прошел твой день?

— Прекрасно. Ходила за покупками. Вот посмотрите. — Она вытащила трость-шпагу и сорвала с нее обертку. — Чтобы ты не загнал вконец бедного Ку.

Куделка из вежливости пытался казаться благодарным, но за внешним фасадом угадывалась затаенная обида. Но тут выражение его лица мгновенно изменилось — он был так изумлен тяжестью трости, что чуть не выронил ее из рук.

— Эй! Так ведь это…

- Нажмите ручку вот здесь. Не направляй ее!.. — Бах! — …на окно. — К счастью, ножны ударились о переплет, срикошетили и со стуком упали на пол. Ку и Эйрел подскочили от неожиданности.

Пока Корделия ходила подбирать ножны, Куделка восхищенно разглядывал клинок; глаза его сияли.

— О, Миледи! — Затем он вдруг сник. Вложив клинок в ножны, он печально вернул ей трость. — Наверное, вы просто не знали. Я не фор. Мне не дозволено владеть личным оружием.

— Ох. — Корделия была ужасно расстроена.

Форкосиган приподнял бровь:

— Могу я взглянуть, Корделия? — Он осторожно извлек клинок из ножен и осмотрел его. — Хм. Насколько я понимаю, эта покупка оплачена мною?

— Ну, наверное, ты оплатишь ее, когда придет счет. Хотя не думаю, что тебе стоит платить за ту шпагу, которую я сломала. А эту в крайнем случае можно вернуть обратно в магазин.

— Понятно. — Его губы тронула улыбка. — Лейтенант Куделка, как ваш командир и вассал секундус Эзар Форбарра, я официально вручаю вам мое оружие, дабы вы носили его, служа императору, многие лета да царствует он. — Он с досадой сжал губы, осознав, как иронично звучит сейчас эта официальная формула, но затем стряхнул с себя мрачность и протянул трость Куделке, который снова расцвел.

— Спасибо, сэр!

Корделия лишь покачала головой.

— Наверное, я никогда не пойму эту планету.

— Я попрошу Ку найти тебе книги по истории барраярского права. Но не сегодня. У него едва хватит времени, чтобы привести в порядок свои сегодняшние заметки — скоро сюда заявится Фортала с парой заблудших душ. Можешь устроиться в библиотеке, Ку; встретимся там.

Обед закончился. Куделка отправился в библиотеку работать, а Форкосиган и Корделия перебрались в расположенную рядом с библиотекой гостиную. У обоих было что почитать — Форкосигану надо было просмотреть еще несколько докладов, и он быстро пролистывал их с помощью ручного считывателя. Корделия же, вставив в ухо микропереводчик с барраярским диалектом русского, обращалась то к нему, то к еще более устрашающему диску по уходу за новорожденными. Тишина изредка прерывалась бормотанием Форкосигана (обращался он скорее к самому себе, нежели к Корделии):

— Ага! Так вот что на самом деле задумал этот ублюдок, — Или: — Черт, эти данные какие-то странные. Надо проверить… Иногда подавала голос Корделия: — О боже, неужели все младенцы вытворяют такое? А из библиотеки то и дело доносился громкий стук, после которого они всякий раз переглядывались и разражались смехом.

— О боже, — сказала Корделия после третьего или четвертого раза. — Надеюсь, я не слишком отвлекла Ку от его обязанностей.

— Он справится, когда немного попривыкнет. Личный секретарь императора взял над ним шефство — обучает его, как организовывать работу. После того как Ку пройдет вместе с ним церемонию похорон, он будет способен на что угодно. Между прочим, эта трость — просто гениальная идея. Спасибо тебе.

— Да, я заметила, что он очень тяжело переносит свою инвалидность. И подумала, что это хоть немного поднимет его дух.

— Дело в том, что наше общество… довольно сурово к тем, кто не может шагать в ногу со всеми.

— Понятно. Хм, странно… я только сейчас подумала, что до сих пор нигде, помимо госпиталя, не замечала здесь людей с какими-нибудь дефектами. Ни инвалидных кресел, ни недоразвитых детей…

— И не увидишь. — Форкосиган помрачнел. — Все отклонения, которые можно выявить, устраняются еще до рождения.

— Ну, мы тоже делаем это. Хотя чаще еще до зачатия.

— А также при рождении. А в глубинке — и после рождения.

— Ох.

— Что касается покалеченных взрослых…

— Боже, вы ведь не практикуете на них эвтаназию?

— Твоего мичмана Дюбауэра не оставили бы здесь в живых. — Дюбауэр получил разряд нейробластера в голову и остался жив. В некотором роде.

— А что до калек вроде Куделки… неприязнь общества к ним очень заметна. Понаблюдай за ним как-нибудь в большой группе людей, а не только среди друзей. Не случайно, что процент самоубийств среди комиссованных настолько высок.

— Это ужасно.

— Когда-то я принимал это как должное. Теперь… уже нет. Но многие по-прежнему относятся к этому именно так. — А что бывает с такими, как Ботари?

— В зависимости от обстоятельств. Его безумие было полезным, его можно было использовать. Что до бесполезных… — он умолк, уставившись на свои ботинки.

Корделия поежилась.

— Только мне начинает казаться, что я привыкаю к этой планете, как заворачиваю за угол и натыкаюсь на очередной кошмар вроде этого.

— Прошло всего восемьдесят лет с тех пор, как Барраяр снова наладил контакт с галактической цивилизацией. В Период Изоляции мы потеряли не только технологию. Ее-то мы наверстали быстро — натянули, как пальто с чужого плеча. Но под ним… мы еще местами чертовски голые. Прожив на свете сорок четыре года, я лишь теперь начинаю понимать, насколько голые.

Вскоре приехал граф Фортала со своими «заблудшими душами», и Форкосиган скрылся в библиотеке. А уже ближе к ночи прибыл из округа старый граф Петр Форкосиган, чтобы присутствовать на завтрашнем заседании Совета.

— Ну, теперь хотя бы один голос Эйрелу обеспечен, — шутливо заметила Корделия, помогая свекру снять куртку.

— Ха. Ему еще повезло, что я за него голосую. За последние годы он нахватался каких-то странных радикальных взглядов. Не будь он моим сыном, черта с два я бы его поддержал, — проворчал граф, но его морщинистое лицо сияло гордостью.

Корделия изумленно моргнула, услышав подобную характеристику политических воззрений Эйрела Форкосигана.

— Признаться, мне он никогда не казался революционером. Должно быть, радикализм — гораздо более растяжимое понятие, чем я думала.

— О, да он сам этого не видит. Он думает, что сможет пройти полпути и остановиться. А я считаю, что пройдет несколько лет, и он обнаружит, что оседлал тигра. — Граф мрачно покачал головой. — Но пойдем, девочка моя, присядем, и ты расскажешь мне о своем самочувствии. Выглядишь ты хорошо. У тебя все в порядке?

Старый граф страстно интересовался развитием своего будущего внука. Корделия чувствовала, что ее беременность подняла ее в глазах старика от терпимой причуды Эйрела до чуть ли не божества. Он стал прямо-таки безгранично благожелателен, предупредителен и мил с ней. Устоять перед этим было невозможно, и она никогда не смеялась над ним, хотя и не питала никаких иллюзий на сей счет.

Корделия обнаружила, что предсказание Эйрела относительно реакции отца на ее беременность, сделанное им в тот день, когда она приехала домой с радостной новостью, оказалось абсолютно точным. В тот летний день, вернувшись в усадьбу Форкосиган-Сюрло, она нашла Эйрела на берегу, у лодочного дока. Он возился со своей яхтой — разложил паруса для просушки на солнце и слонялся вокруг, хлюпая мокрыми ботинками.

Он встретился с ней взглядом, не в силах скрыть нетерпение.

— Ну что? — Он чуть ли не подпрыгивал энтузиазма.

— Ну-у… — Она попыталась напустить на себя печальный и разочарованный вид, чтобы подразнить его, но невольно расплылась в улыбке. — Твой доктор говорит, что это мальчик.

— Ах. — У него вырвался долгий красноречивый вздох. Он подхватил ее на руки и закружил.

— Эйрел! Ой! Не урони меня. — Он ведь был не выше ее, пусть даже и… э-э, плотнее.

— Ни за что. Он позволил ей соскользнуть на землю, и они поцеловались, а потом расхохотались.

— Мой отец будет в восторге.

— Твою реакцию тоже вообще-то вялой не назовешь.

— Да, но ты еще не видела, в какой экстаз впадает старомодный барраярский отец семейства при известии о новой веточке его родословного древа. Я-то давным-давно убедил несчастного старика, что его род закончится на мне.

— И он простит мне то, что я инопланетная простолюдинка?

— Не в обиду тебе будь сказано, но, по-моему, теперь ему уже все равно, что за жену я притащу в дом, лишь бы только она была способна к воспроизведению потомства. Думаешь, я преувеличиваю? — добавил он, когда она разразилась смехом. — Вот увидишь сама.

— Сейчас еще рано думать об имени? — поинтересовалась она.

— Тут даже и думать нечего. Первородный сын — на сей счет у нас существует строгий обычай. Его называют в честь дедов: первое имя — по отцовской линии, второе — по материнской.

— А, так вот почему в вашей истории так трудно разбираться. Мне приходилось все время проставлять даты рядом с этими повторяющимися именами, чтобы хоть как-то за ними проследить. Петр Майлз. Хм. Ну, наверное, я смогу привыкнуть. Я думала о… другом.

— Может, в другой раз.

— О-о, какие планы!

Последовала недолгая рукопашная схватка — Корделия уже выяснила, что в определенном настроении муж боится щекотки сильнее, чем она. Она как следует насладилась местью, и в конце концов они оба повалились в траву, задыхаясь от смеха.

— Это чертовски несолидно, — пожаловался Эйрел, когда она наконец позволила ему встать.

— Боишься, что я шокирую «ловцов человеков» Негри?

— Уверяю тебя, их шокировать невозможно.

Корделия помахала видневшейся вдали лодке, но сидевший в ней человек упорно игнорировал ее. Сперва она страшно возмутилась, узнав, что Эйрел находится под постоянным наблюдением Имперской Безопасности, но затем смирилась, сочтя, что такова естественная плата за его участие в тайных и смертельных политических махинациях, прикрытием которых стала эскобарская война, а также за его некоторые нелицеприятные публичные высказывания.

— Теперь я понимаю, отчего ты пристрастился дразнить их. Может, нам отбросить эти церемонии, пригласить их на ленч или что-нибудь в этом духе… У меня такое чувство, что они уже довольно близко знают меня, так почему бы и мне с ними не познакомиться? — Записывал ли человек Негри их теперешний семейный разговор? Прослушивается ли их спальня? А ванная?

Эйрел ухмыльнулся, но затем серьезно ответил:

— Им это запрещено. Они не едят и не пьют ничего, кроме своего пайка.

— Боже, какая паранойя. Разве это необходимо?

— Иногда. У них опасная профессия. Я им не завидую.

— По-моему, рассиживаться целыми днями и наблюдать за тобой — неплохой отпуск. Он, наверное, прекрасно загорел.

— Нет, сидеть и ждать — это как раз труднее всего. Они могут просидеть так целый год, а затем от них потребуется пять минут активнейших действий, которые станут вопросом жизни и смерти. Но весь год им надо быть в постоянной готовности к этим пяти минутам. Ужасное напряжение. Вот почему я сам предпочитаю атаку обороне.

— Я все-таки не понимаю, зачем кому-то может понадобиться тревожить тебя. Я хочу сказать, ведь ты всего лишь отставной офицер, живущий в безвестности. Таких, как ты, должно быть, сотни — пусть даже форского происхождения.

— Хм. — Он остановил взгляд на далекой лодке, уклоняясь от ответа, затем вскочил на ноги. — Идем, сообщим радостные вести отцу.

Ну, теперь-то она понимала. Граф Петр подхватил ее под руку и повел в столовую, где принялся за ужин, одновременно расспрашивая невестку о последних новостях относительно беременности и потчуя ее свежими фруктами, привезенными им из провинции. Она послушно поела винограда.

Граф поужинал, и Корделия под руку с ним направилась в холл. Ее ушей достигли громкие голоса, доносящиеся из библиотеки. Слова разобрать ей не удалось, но тон был повышенный и резкий. Встревоженная Корделия остановилась.

Спор в библиотеке оборвался, спустя мгновение двери распахнулись, и оттуда надменной поступью вышел невысокий человек. Он жестом велел ожидавшему его охраннику следовать за ним, и тот с невозмутимым видом присоединился к хозяину. Через проем двери Корделия увидела мужа и графа Форталу. Лицо Эйрела застыло, глаза его пылали. Фортала, высохший морщинистый человечек с покрытой пигментными пятнами лысиной, обрамленной венчиком седых волос, кирпично покраснел до самой макушки.

На вид незнакомцу можно было дать лет сорок. Богато одетый, темноволосый. Его лицо казалось несколько вогнутым из-за выступающих лба и подбородка, в сравнении с которыми нос и усы заметно проигрывали. Не красавец, но и не урод — наверное, в другое время такие черты лица можно было бы назвать сильными. Однако сейчас он выглядел просто озлобленным. Увидев в холле графа Петра, незнакомец остановился и через силу кивнул ему в знак приветствия.

— Форкосиган, — хрипло произнес он. Он склонися в кратком полупоклоне, обозначавшем неохотное «добрый вечер».

В ответ старый граф чуть склонил голову набок, приподняв брови.

— Фордариан. — В его тоне слышался вопрос.

Губы были Фордариана стиснуты, кулаки непроизвольно сжимались в такт челюсти.

— Попомни мои слова, — отчеканил он, — вы, я и все достойные люди Барраяра еще пожалеют о том, что произойдет завтра.

Петр поджал губы, в уголках глаз проступили тревожно-настороженные морщинки.

— Мой сын никогда не предаст свой класс, Фордариан.

— Вы себя обманываете.

Его взгляд задержался на Корделии, хотя и недостаточно долго для того, чтобы это можно было счесть оскорблением — скорее, холодным и весьма неприязненным официальным знакомством. С видимым усилием заставив себя кивнуть на прощание, Фордариан развернулся и ринулся к выходу вместе со следовавшим за ним тенью слугой.

Эйрел и Фортала вышли из библиотеки. Пройдя в холл, Эйрел угрюмо уставился в темноту за узорчатыми окнами. Фортала умиротворяюще положил руку ему на рукав.

— Пускай идет, — промолвил он. — Обойдемся и без его голоса.

— Я и не собирался бежать за ним, — огрызнулся Эйрел. — Однако… в следующий раз прибереги свои остроты для тех, кто способен их оценить, ладно?

— Кто этот надутый субъект? — небрежно поинтересовалась Корделия, пытаясь развеять мрачное настроение.

— Граф Видаль Фордариан. — Эйрел повернулся к ней и через силу улыбнулся. — Коммодор граф Фордариан. Когда я служил в генштабе, мне случалось работать с ним время от времени. Сейчас он является лидером второй по консервативности партии на Барраяре. Не тех полоумных ретроградов, которые мечтают вернуть Период Изоляции, а тех, кто, скажем так, искренне верит, что любые перемены — это перемены к худшему. — Он украдкой глянул на отца.

— Его имя упоминалось довольно часто, когда строились предположения относительно будущего регентства, — заметил Фортала. — Боюсь, он сам рассчитывал на этот пост. Он затратил массу усилий, обрабатывая Карин.

— Ему следовало обрабатывать Эзара, — сухо заметил Эйрел. — Что ж… может быть, за ночь он слегка поостынет. Попробуй утром поговорить с ним еще раз, Фортала — только на этот раз чуть более смиренно, ладно?

— Тешить самолюбие Фордариана — чертовски муторное дело, — буркнул Фортала. — Он слишком много времени проводит за изучением своего фамильного древа.

Эйрел поморщился, соглашаясь.

— Он не единственный.

— А послушать его — так не скажешь, — проворчал Фортала.