Глава 13
Спустя четыре часа пути из темноты возникла хорошо различимая даже в ночи черная с белым лошадь. Кли казался лишь темным силуэтом на ее спине, но его характерный острый профиль и потрепанную шляпу нельзя было спутать ни с чем.
— Ботари! — выпалил Кли. — Живы! Благодарение богу.
Голос Ботари был бесстрастен. — Что с вами стряслось, майор?
— В доме, куда я привез почту, я чуть было не попался в лапы фордариановскому взводу. Они и вправду собрались прочесать эти горы дом за домом. И каждого встречного накачивают фаст-пентой. Должно быть, завозят ее сюда бочками.
— Мы ждали вас прошлой ночью, — сказала Корделия, стараясь, чтобы это не прозвучало обвинением.
Фетровая шляпа качнулась — это Кли поздоровался с ними усталым кивком. — Я бы приехал, если бы не чертов патруль. Я не мог допустить, чтобы они меня допросили. Поэтому заметал за собою след целые сутки, а мужа племянницы послал за вами. Он добрался до моего дома к утру и вернулся со словами, что там фордариановских солдат. Я уж думал, все пропало. Но когда они и к темноте отсюда не тронулись, я приободрился. Ведь будь вы уже у них в руках, зачем искать дальше? И я решил, что стоит мне сюда самому наведаться и посмотреть собственными глазами. Но встретить вас я и не надеялся.
Кли развернул лошадь, направив ее вниз по дороге. — Давайте мне мальчика сюда, сержант.
— Я его сам понесу. А вы лучше подвезите миледи. Она вот-вот свалится.
И то правда. Корделия была до такой степени измучена, что шагнула к лошади охотно. Ботари и Кли вместе подсадили ее наверх, и Корделия, широко расставив ноги, умостилась за седлом, на теплом лошадином крестце. Они двинулись в путь. Корделия вцепилась в шинель почтальона.
— А с вами что приключилось? — спросил в свою очередь Кли.
Корделия предоставила рассказ сержанту. Краткие и отрывистые фразы, которыми он изъяснялся обычно, теперь сделались совсем лаконичными — Ботари берег дыхание, потому что быстро шагал, неся на закорках Грегора. Когда он дошел до рассказа, как они подсушивали у отдушины, Кли хохотнул и тут же прикрыл рот ладонью. — Да им отсюда и за несколько недель не выбраться! Славная работа, сержант!
— Это леди Форкосиган догадалась.
— Да ну? — Кли извернулся, чтобы кинуть взгляд на отчаянно цепляющуюся за его пояс Корделию.
— Кажется, и Эйрел, и Петр считают, что отступление — удачный маневр, — объяснила она. — И я подозреваю, что силы Фордариана ограничены.
— Вы мыслите как солдат, миледи. — В голосе Кли прозвучала похвала.
Корделия расстроенно поморщилась. Страшноватый комплимент. Последнее, чего ей хотелось, — это начать мыслить по-военному, играть в их игру по их правилам. Но этот психоделический военный взгляд на мир ужасно заразителен, если погрузиться в него с головой, как она сейчас. «Как долго мне удастся держаться на грани?»
Этой ночью Кли вел их незнакомыми дорогами еще два часа. В предрассветной темноте они вышли к дому, точнее, к хижине. Она была примерно такой же постройки, что и жилище Кли, только побольше, с пристройками, выросшими одна на другой. В окне разгорелся скудный огонек самодельной свечки.
Старуха в куртке поверх ночной рубашки и со спускающейся по спине седой косой открыла им дверь и жестом пригласила в дом. Старик — но помоложе Кли — повел лошадь куда-то в сторону, под навес. Кли направился было за ним.
— Здесь безопасно? — ошеломленно поинтересовалась Корделия. «И где это здесь?»
Кли пожал плечами. — Этот дом уже обыскивали позавчера. Перед тем, как мой свояк уехал. Проверили и убедились, что тут чисто.
Старуха недовольно хмыкнула, припомнив этот обыск.
— Им еще пещеры осматривать придется, и хутора не все проверены, и в озере пока ищут, так что по второму кругу они пойдут нескоро. Я слышал, они навезли к озеру кучу всякого оборудования. Здесь так же безопасно, как и в любом другом месте. — И Кли пошел за лошадью.
«Точнее, столь же опасно, как любое другое».
Ботари уже скинул сапоги. Ноги у него были в скверном состоянии. Ее собственные — в ужасном: стерты до крови, тапочки превратились в хлам. От тряпичных обмоток Грегора и следа не осталось. Хоть Корделии случалось раньше делать переходы и подлинней, но никогда она не была на таком пределе истощения: усталость была в крови, в костях. Как будто оборванная беременность высосала из нее саму жизнь, чтобы передать другому. Так что она позволила отвести себя в дом, накормить хлебом с сыром и молоком и уложить в боковой комнатушке на узкую кровать — напротив устроили Грегора. Она поверила в безопасность на эту ночь, как барраярские дети верят в приходящего на Зимнепраздник Деда Мороза: «это правда, потому что этого так отчаянно хочется».
На следующий день из леса появился оборванный десятилетний мальчишка на гнедой лошадке Кли; он ехал без седла и с одной веревочной уздечкой. На это время Кли велел Ботари, Корделии и Грегору спрятаться. Он расплатился с пареньком парой монет, а Соня, престарелая племянница Кли, прибавила к ним сверток со сладкими лепешками и отправила восвояси. Грегор тоскливо подглядывал за уезжающим мальчиком из-за уголка занавески.
— Сам я домой заехать не рискнул, — объяснил майор Корделии. — У пещер уже три фордариановских роты. — Какая-то мысль заставила его хрипло рассмеяться. — А паренек-то знает только, что старый почтальон заболел и ему нужна сменная лошадь.
— Но они же не допрашивали с фаст-пентой ребенка?
— Именно допрашивали.
— Да как они посмели!
Почерневшие губы Кли сложились в сочувственной улыбке; он оценил ее негодование. — Если Фордариан не получит Грегора, его затея обречена. И он это знает. Поэтому осмелится почти на все. — Он помолчал. — Вы бы радовались, что фаст-пента пришла на смену пытке, а?
Муж племянницы помог Кли оседлать гнедую и навьючить на нее сумки с почтой. Почтальон поправил шляпу и вскарабкался в седло.
— Если я нарушу расписание, генерал не сможет связаться со мною, — объяснил он. — Пора ехать, я и так опаздываю. Но я вернусь. А вы с мальчиком побольше сидите в доме и не показывайтесь на глаза, миледи. — Лошадь затрусила в облетевший осенний лес, быстро сливаясь с красно-бурым местным кустарником.
Последний совет Кли Корделия исполнила с легкостью. Четыре дня подряд она почти не вставала с кровати. Унылая тишина множества часов проходила, как в тумане; к ней вернулась та жуткая усталость, которую она испытывала после операции по переносу плаценты и ее почти фатальных осложнений. Развлекаться беседой не удавалось; горцы оказались такими же неразговорчивыми ребятами, как Ботари. Корделия подумала, что свою роль играет и угроза фаст-пенты. Меньше знаешь — меньше можешь выболтать. Старая Соня поглядывала на Корделию с любопытством, но вопросов, кроме «Есть хотите?», не задавала. Корделия даже ее фамилии не знала.
Ванна. Корделия приняла ее один раз и больше просить не решилась. Старики весь день таскали и грели воду, чтобы ее хватило вымыться им с Грегором. И приготовление нехитрой еды требовало здесь столь же тяжких трудом. Никакого «Потяните за язычок, чтобы согреть содержимое». О, технология, лучший друг женщины! Не считая тех случаев, когда она — технология — является в виде нейробластера в руке какого-нибудь солдата с пустыми глазами, который не задумываясь, травит тебя, точно зверя.
Корделия отсчитывала дни от переворота, от того момента, как все пошло кувырком. Что происходит в большом мире? Как отреагировал космофлот, посольства на планете, покоренный Комарр? Не воспользуется ли Комарр хаосом, чтобы восстать, или и их Фордариан застал врасплох? «Эйрел, чем ты сейчас занят, там, далеко?»
Соня, хоть сама вопросов не задавала, но то и дело приносила с собою обрывки местных сплетен. Фордариановцы, расположившиеся в графском поместье, готовы закончить поиски на дне озера. Хассадар на карантине, но оттуда тонкой струйкой просачиваются беженцы; тайком вывезенные дети остаются гостить у здешней родни. Семьям почти всех оруженосцев из Форкосиган-Сюрло удалось скрыться, только жену Вогти и его престарелую матушку увезли на машине, а куда — никто не знает.
— И вот что странно, — добавила Соня, — они взяли Карлу Хисопи. Вот уж какой смысл? Она всего-то вдова отставного сержанта, зачем она им?
Корделия застыла. — Ребенка они тоже взяли?
— Ребенка? Донния ничего про ребенка не говорила. Внук, да?
Ботари сидел у окна и правил свой нож на кухонном точиле Сони. Его рука замерла на половине движения. Он поднял взгляд, встретился со встревоженными глазами Корделии. Выражение его лица не изменилось, только челюсть затвердела, но от внезапно сковавшего все его тело напряжения у Корделии засосало под ложечкой. Потом он опустил глаза на свою работу и сделал широкое, твердое, размашистое движение ножом, и точильный камень зашипел, точно вода на углях.
— Может быть… Кли будет больше знать, когда вернется, — с дрожью в голосе предположила Корделия.
— Может, — с сомнением отозвалась Соня.
* * *
По крайней мере, хоть Кли вернулся точно в назначенный срок: вечером седьмого дня он объявился на вырубке верхом на своей гнедой лошадке. Несколькими минутами спустя вслед за ним показался и оруженосец Эстергази. Одет он был по-местному и ехал он на тощей, голенастой горской лошади, а не на одной из зверюг графа Петра, лоснящихся и здоровенных. Поставив лошадей в сарай, оба пошли ужинать. Очевидно, Соня вот уже восемнадцать лет подряд оставляла этот вечер для визита дяди.
После ужина все составили стулья у каменного очага, и Кли с Эстергази принялись негромко рассказывать, как обстоят дела. Грегор примостился на полу у ног Корделии.
— Поскольку Фордариан разослал свои поисковые группы как можно шире, — начал Эстергази, — граф и лорд Форкосиган решили, что Грегора по-прежнему лучше всего прятать в горах. Чем больше радиус поисков, тем сильней распылены вражеские силы.
— Фордариановские солдаты все еще обшаривают пещеры сверху донизу, — вставил Кли. — Там добавилось еще человек двести. Но стоит им собрать всех своих пропавших, как они оттуда уберутся; я слышал, миледи, что обнаружить вас в пещерах они отчаялись. — Кли наклонился и обратился прямо к Грегору. — Завтра, сир, оруженосец Эстергази отвезет вас на новое место, очень похожее на это. Вы там какое-то время поживете, и у вас будет новое имя — понарошку. А оруженосец Эстергази будет понарошку вашим па. Как думаете, у вас получится?
Грегор крепче вцепился в ее юбку. — А леди Форкосиган будет понарошку моей ма?
— Леди Форкосиган уедет к лорду Форкосигану, на базу космопорта Тейнери. — В ответ на встревоженный взгляд Грегора Кли добавил: — Там, куда вы едете, есть пони. И козы. И леди, которая там живет, может, поучит вас их доить.
Грегор отнесся к этой новости с сомнением, но спорить не стал, хотя назавтра, когда его посадили на костлявую лошадку за спиной Эстергази, едва сдерживал слезы.
Корделия взволнованно попросила: — Позаботьтесь о нем, оруженосец.
Эстергази ответил затравленным взглядом. — Он мой император, миледи. Я ему присягал.
— А еще он маленький мальчик. Император — это… иллюзия, которая засела в ваших барраярских головах. Давайте так: охраняйте императора ради графа Петра, но позаботьтесь просто о Грегоре ради меня, хорошо?
Эстергази встретил ее взгляд и сказал уже мягче: — Моему младшему четыре, миледи.
Значит, он понимает. Корделия сглотнула облегчение и печаль. — Вы не… получали вестей из столицы? О вашей семье?
— Пока нет, — ответил Эстергази печально.
— Я буду прислушиваться к новостям. И сделаю, что смогу.
— Спасибо. — Он кивнул ей, не как слуга своей госпоже, но как один родитель другому. Слов больше было не нужно.
Ботари в этот момент отошел в хижину, упаковать их немногочисленные пожитки. Корделия подошла к самому стремени Кли, готового забраться в седло своей пегой лошадки и вести Эстергази с Грегором в путь. — Майор. Я слышала от Сони, что фордариановские солдаты вроде бы забрали мистрис Хисопи. Ботари нанял ее в няньки к своей маленькой дочке. Вы не знаете, малышку Елену они тоже взяли?
Кли понизил голос. — Дело обстояло как раз наоборот, насколько я знаю. Пришли они за ребенком. Карла Хисопи подняла шум, и тогда ее забрали тоже, хоть ее не было в списке.
— Вы не знаете, куда их отвезли?
Он покачал головой. — Куда-то в Форбарр-Султану. Может, разведка вашего мужа уже выяснила, куда именно.
— Вы уже сказали сержанту?
— Вчера вечером ему об этом рассказал его собрат-оруженосец.
— А-а.
Уезжающий Грегор оглядывался на Корделию до тех пор, пока стволы деревьев не заслонили дом.
* * *
Три дня муж Сони вел их по горам. Ботари шел пешком, ведя лошадь Корделии — тонконогую горскую скотинку, на спину которой вместо седла была наброшена сложенная овчина. К середине третьего дня они вышли к хижине, где обитал тощий юнец, а в сарае рядом — чудо из чудес! — стоял старенький флаер. На заднее сиденье погрузили Корделию и шесть бидонов с кленовым сиропом. Ботари молча пожал руку проводнику, тот взобрался на лошадь и вскоре скрылся в лесу.
Под внимательным прищуром Ботари тощий юнец уговорил машину подняться в воздух. Чуть не задевая макушки деревьев, они летели над лощинами и кряжами, перевалили покрытый снегом горный хребет и снизились по другую его сторону, уже в соседнем с форкосигановским Округе. К сумеркам они долетели до небольшого торгового городка, и парень посадил машину на одну из боковых улочек. Корделия с Ботари помогли перенести его хлюпающий товар в бакалейный магазинчик, где он обменял сироп на кофе, муку, мыло и аккумуляторы.
Когда они вернулись к флайеру, то обнаружили, что вплотную с ним припарковался потрепанный фургон. Парень обменялся кивками с водителем, и тот, выпрыгнув из кабины, отодвинул для Корделии с Ботари дверцу кузова. Тот оказался забит мешками с капустой. Подушка из них получалась неважная, хотя Ботари изо всех сил постарался устроить Корделию поудобнее. Грузовик покатил по сплошным колдобинам. Ботари сел, упершись спиной в борт, а ногами — в мешки, и принялся с маниакальным упорством затачивать свой нож до молекулярной остроты, водя им по самодельному ремню, который смастерил, выпросив у Сони кусок кожи. Через четыре часа подобного времяпрепровождения Корделия была готова завязать беседу с кочанами.
Наконец, фургон с глухим стуком затормозил. Дверь отъехала в сторону, и Ботари, а за ним — Корделия, выбравшись наружу, выяснили, что находятся посреди неизвестности: на покрытой гравием дороге, ныряющей через дренажный сток, в темноте, где-то в глуши и непонятно в каком и неизвестно кому верном Округе.
— Вас подберут у отметки Девяносто шестой километр, — сообщил водитель, показывая на белеющее в темноте пятно — похоже, просто камень с намалеванными цифрами.
— Когда? — отчаянно переспросила Корделия.
«И если уж на то пошло, кто?»
— Не знаю. — Водитель забрался в грузовик и рванул с места так, что из-под воздушной струи веером разлетелся гравий, — можно было подумать, что за ним уже гонятся.
Корделия присела на отмеченный цифрами валун и мазохистски стала представлять, представители какой стороны в этой войне вынырнут из темноты первыми и каким образом она сможет отличить одних от других. Когда прошел час, она принялась развлекаться еще более мрачной картинкой: их вообще никто не подберет.
Но наконец с ночного неба спланировал флайер с затемненными стеклами; звук его двигателей взорвал зловещую тишину. Машина приземлилась, скрежетнув по гравию. Ботари пригнулся в стойке рядом с Корделией. сжимая в руке бесполезный нож. Но человек, неуклюже выбиравшийся с пассажирского сиденья флайера, был лейтенант Куделка. — Миледи? — неуверенно окликнул он две похожие на чучело фигуры. — Сержант? — Всхлип настоящего счастья вырвался из груди Корделии, когда в светловолосом пилоте она узнала Дру. «Мой дом — не место, это — люди, сэр…»
Куделка обеспокоенно махнул рукой, и Корделия, которую поддержал под локоть сержант, благодарно рухнула на мягкое заднее сиденье. Друшнякова, обернувшись, смерила мрачным взглядом Ботари, наморщила нос и спросила: — С вами все в порядке, миледи?
— Лучше, чем можно было ожидать. Давай, поехали.
Фонарь кабины закрылся, и машина взмыла в воздух. Заработала вентиляция, прогоняя отфильтрованный воздух. Разноцветные лампочки на панели управления подсвечивали лица Ку и Дру. Флаер — технологический кокон. Корделия глянула через плечо Дру на показания приборов, потом всмотрелась сквозь стекло фонаря наружу: да, верно, темные тени, следующие за ними по пятам, были военными флайерами охранения. Ботари тоже заметил их, одобрительно прищурился, и напряжение слегка оставило его тело.
— Рада видеть вас… — какой-то намек в том, как держались Ку и Дру, их скрытая сдержанность, удержал Корделию от того, чтобы договорить «вместе». — Я так понимаю, с обвинением в порче комм-пульта должным образом разобрались?
— Как только выпала минута допросить с фаст-пентой того капрала-охранника, миледи, — подтвердила Друшнякова. — Ему не хватило духу покончить с собой до допроса.
— Это он совершил диверсию?
— Да, — ответил Куделка. — Собирался бежать и присоединиться к войскам Фордариана, когда они приедут за нами. Очевидно, его склонили к измене уже несколько месяцев назад.
— Вот и разгадка наших проколов с безопасностью. Или нет?
— Смотря каких. Именно он сообщил о нашем маршруте тот в день, когда в лимузин выстрелили акустической гранатой. — Куделка машинально потер переносицу, припомнив, как это было.
— Значит, за тем покушением стоял Фордариан!
— Это подтверждено. Но, похоже, про солтоксин этот охранник ничего не знал. Мы его наизнанку вывернули. Он не из заговорщиков, а всего лишь их орудие.
«Гадкие ассоциации, но все же…» — Иллиан пока не объявился?
— Пока нет. Адмирал Форкосиган надеется, что тот может прятаться в столице, если не погиб в первый день боев.
— Гм. Что ж, вам приятно будет узнать, что с Грегором все хорошо…
Куделка поднял руку, прерывая ее. — Простите, миледи. Приказ адмирала: вы с сержантом не докладываете о Грегоре ничего и никому, кроме как графу Петру и ему самому.
— Да. Чертова фаст-пента. Как Эйрел?
— С ним все в порядке, миледи. Он распорядился, чтобы я ввел вас в курс стратегической ситуации…
«К черту стратегию, что насчет моего ребенка?» Увы. Эти вещи сейчас неразрывно переплетены.
— … и ответил на все ваши вопросы.
«Прекрасно». — Что с моим ребенком? С Пе… с Майлзом?
— Никаких дурных вестей, миледи.
— То есть?
— Это значит, что мы ничего не слышали, — мрачно вставила Дру.
Куделка стрельнул в нее гневным взглядом, но та лишь пожала плечом.
— Отсутствие новостей может быть хорошей новостью, — гнул свое Куделка. — Пока Фордариан удерживает столицу…
— А, следовательно, и Имперский госпиталь, — договорила Корделия.
— Он публикует списки всех заложников, имеющих отношение к людям в нашем командовании. И в этих списках не упомянут ваш, э-э, ваш ребенок. Адмирал считает, что Фордариан просто не подозревает о том, что перенесенный в репликатор плод выжил. И не знает, что у него есть.
— Пока не знает, — отрубила Корделия.
— Пока, — неохотно согласился Куделка.
— Хорошо. Дальше.
— В целом ситуация не так плоха, как мы полагали вначале. Фордариан удерживает столицу и свой собственный Округ с его военными базами, а также ввел войска в Округ Форкосиганов, но лишь пятеро графов его открыто поддержали. Еще десятка три графов заперты в столице, и мы не можем судить об их верности, пока Фордариан держит ствол у их виска. Большинство из двадцати трех оставшихся Округов подтвердили присягу, данную милорду Регенту. Хотя пара человек еще колеблется: у одного родственники в столице, а другой боится, что его Округ, из-за своей стратегической позиции, станет полем сражения.
— А космические войска?
— Я как раз перехожу к этому, миледи. Более половины их снабжения идет через космопорты фордариановского округа. На настоящий момент флот скорее воздерживается от явного ответа, чем предпринимает какие-то шаги в смысле прояснения своей позиции. Но открыто поддержать Фордариана они отказались. Сейчас царит равновесие, и первый, кому удастся его сдвинуть в свою сторону, вызовет лавину. Адмирал Форкосиган держится чертовски уверенно. — По тону лейтенанта Корделия не могла точно сказать, разделяет ли он эту уверенность сам. — Но он и должен поддерживать боевой дух. Он говорит, что Фордариан проиграл войну уже в тот час, когда упустил Негри с Грегором. Сейчас идут лишь маневры для того, чтобы минимизировать потери. Но у Фордариана принцесса Карин.
— Как раз одна из тех потерь, которых Эйрел жаждет избежать. Она в порядке? Фордариановские молодчики не обращались с нею дурно?
— Нет, насколько мы знаем. Кажется, она под домашним арестом в своих комнатах во дворце. Там же держат в изоляции несколько наиболее важных заложников.
— Ясно. — Она покосилась в полумрак кабины, на Ботари, но тот даже не переменился в лице. Она бы хотела, чтобы сержант спросил про Елену, но тот молчал. Друшнякова при упоминании Карин бесстрастно уставилась куда-то в ночь.
Помирились ли Ку и Дру? Оба они казались спокойными, вежливыми, деловыми, думающими только о долге. Но, какие бы формальные извинения ни были ими принесены и приняты, Корделия не чувствовала, что их раны зажили. Тайное обожание и готовность верить исчезли из голубых глаз, которые то и дело отрывались от пульта управления и обращались на фигуру в пассажирском кресле. Взгляды Дру были просто настороженными.
Впереди на земле показался свет — россыпь огней размером со средний городок, а за ними — сверкающий, запутанный геометрический узор большого военного космопорта. По мере того, как они подлетали, Дру несколько раз обменивалась опознавательными кодами с диспетчером.
Они опустились по спирали на подсвеченную для них площадку, полную вооруженной охраны. Флайеры охранения пролетели над посадочной зоной дальше.
Как только они вышли, их окружили охранники и быстро, насколько позволяли шаги Куделки, повели к лифтовой шахте. Они спустились вниз, прошли по наклонному коридору и снова вниз, миновав по дороге несколько взрывозащитных дверей. База Тейнери явно включала в себя укрепленный подземный командный пункт. Добро пожаловать в бункер. Что-то душераздирающе родное и знакомое тронуло сердце Корделии, на одно жуткое мгновение окончательно ее смутив. На Колонии Бета придавали огромное значение внутреннему убранству, не то, что эти голые коридоры, но похоже мог выглядеть один из служебных уровней закопавшегося в землю бетанского города, безопасный и прохладный… «Домой хочу!».
В коридоре беседовали трое офицеров в зеленой форме. Одним из них оказался Эйрел. Вот он увидел ее… — Благодарю, джентльмены, можете быть свободны, — заявил он посредине чьей-то фразы, и тут же добавил, опомнившись: — Вернемся к разговору чуть позже. — Но офицеры не двинулись с места, уставившись на происходящее во все глаза.
Эйрел выглядел как обычно, только усталым. Сердце Корделии заныло при виде мужа, и все же… «Я пошла за тобой, и теперь я здесь. Не на Барраяре моих надежд, но на Барраяре моих страхов.».
Он выдохнул беззвучное «Ха!» и крепко прижал ее к себе. Она изо всех сил обняла его в ответ. «Пусть весь мир убирается прочь». Но когда она подняла взгляд, мир был тут как тут — в лице семерых человек, ожидающих ее мужа каждый со своим срочным делом.
Эйрел чуть отстранил ее и с беспокойством оглядел с ног до головы. — Ужасно выглядишь, милый капитан.
«У него хотя бы хватило вежливости не сказать 'ужасно пахнешь'». — Ничего такого, чего не поправила бы хорошая ванна.
— Я не об этом. Первым делом тебе нужно в лазарет. — Он повернулся к сержанту Ботари.
— Сэр, я обязан доложиться милорду графу, — предупредил Ботари.
— Отца сейчас здесь нет. Он поехал по моему поручению с дипломатической миссией к одному из своих старых приятелей. Так, ты, Ку: забирай Ботари, устрой ему жилье, продуктовые талоны, пропуска и обмундирование. Я выслушаю ваш доклад, сержант, как только позабочусь о Корделии.
— Слушаюсь, сэр. — И Куделка увел Ботари прочь.
— Ботари меня потряс, — поделилась Корделия с Эйрелом. — Нет… не совсем так. Ботари был самим собой, и я не была ничуть этим удивлена. Без него мы не справились бы.
Эйрел кивнул и слегка улыбнулся. — Я так и думал, что он тебе пригодится.
— И еще как.
Друшнякова. занявшая свой прежний пост подле Корделии в ту же секунду, как его освободил Ботари, с сомнением покачала головой и, когда Эйрел повел Корделию по коридору, двинулась за ними. Вся прочая процессия — тоже, хоть и менее уверенно.
— Что-нибудь слышно про Иллиана? — спросила Корделия.
— Пока нет. Ку ввел тебя в курс дела?
— Только вкратце, сколько время позволяло. Наверное, про Элис с Падмой тоже никаких известий?
Он с сожалением покачал головой. — Но их нет и в официальном списке пленников Фордариана. Скорее всего, они прячутся где-то в городе. Информация с той стороны течет, как из дырявого ведра, и об аресте важных персон мы бы узнали. Я только гадаю, нет ли такой же утечки с нашей стороны. Вечная проблема с гражданскими войнами: у каждого найдется брат…
Из коридора донесся громкий оклик: — Сэр! Сэр! — Одна Корделия почувствовала, как вздрогнул Эйрел: рука под ее ладонью моментально напряглась.
Штабист подвел к ним высокого офицера в черной форме с полковничьими петлицами на воротнике. — Вот вы где, сэр. Полковник Герул прибыл из Мариграда.
— О! Отлично. Я должен переговорить с ним прямо сейчас… — Эйрел торопливо оглянулся, ему на глаза попалась Друшнякова. — Дру, пожалуйста: я занят, отведи ты Корделию в лазарет. Пригляди, чтобы она прошла обследование, чтобы… чтобы у нее все было.
Полковник не был штабной канцелярской крысой. Выглядел он так, точно вернулся с передовой — где бы ни была передовая в этой войне за присягу. Полевая форма была в грязи и измята, словно он спал в ней, а запах гари перебивал даже горский запашок от самой Корделии. Лицо избороздили морщины усталости. Однако он выглядел мрачным, но не побитым. — В Мариграде бои идут за каждый дом, адмирал, — без вступления доложил он.
Форкосиган поморщился. — Тогда я хотел бы расчертить позицию на карте. Пройдемте со мной в тактический центр… и что у вас на руке, полковник?
На левом рукаве полковника, пониже плеча, была повязана широкая белая лента с коричневой полосой поуже. — Опознавательный знак, сэр. Без нее мы не можем в ближнем бою отличить врагов от друзей и понять, в кого стреляем. Люди Фордариана носят красные с желтым — наверное, самое близкое сочетание к бордовому с золотым. А это должно обозначать коричневое с серебром Форкосиганов.
— Именно этого я боялся, — Форкосиган сделался решителен и мрачен. — Снимите это. И сожгите. И передайте мой приказ вниз по цепочке. У вас уже есть мундиры, полковник, вы их получили от императора. Вот за кого вы сражаетесь. А свою форму пусть меняют изменники.
Полковник застыл, потрясенный резкой отповедью Форкосигана, но секунду спустя на его лице отразилось понимание. Он торопливо сорвал ленту с рукава и затолкал в карман. — Слушаюсь, сэр.
Эйрел с видимым усилием выпустил руку жены. — Увидимся в наших комнатах, милая. Попозже.
«Такими темпами это случится через неделю». Корделия беспомощно покачала головой и в последний раз смерила взглядом его коренастую фигуру, точно напряженность, с какой она смотрела, помогла бы зафиксировать этот образ в электронном виде и сохранить до его возвращения. Потом она повернулась и пошла вслед за Друшняковой по битком набитым коридорам базы Тейнери. Зато с Дру Корделия смогла настоять на том, что, несмотря на настоятельное распоряжение Форкосигана «немедля в лазарет!», сперва примет ванну. Не менее приятно, чем вымыться, оказалось обнаружить в шкафу с пол-дюжины новых нарядов точно по размеру, выдававших воспитанный во дворце прекрасный вкус Дру.
* * *
У доктора военной базы истории болезни Корделии не было; еще бы, этот документ остался на вражеской территории, в Форбарр-Султане. Врач покачал головой и открыл на регистраторе чистый бланк. — Прошу прощения, леди Форкосиган. Нам придется начать с самого начала. Потерпите, пожалуйста. Я верно понял, что у вас были своего рода женские проблемы?
«Нет, большинство моих проблем было связано с мужчинами». Корделия прикусила язычок. — Я перенесла пересадку плаценты, дайте-ка вспомнить, три плюс… — ей пришлось посчитать на пальцах, — да, около пяти недель назад.
— Что перенесли, простите?
— Роды посредством хирургической операции. С последующими осложнениями.
— Ясно. Значит, пять недель после родов. — Врач сделал пометку. — На что жалуетесь сейчас?
«Мне не нравится Барраяр, я хочу домой, свекор желает убить моего младенца, половина моих друзей в бегах, спасая свою жизнь, я не могу улучить и десяти минут наедине с собственным мужем, и это вы, ребята, утаскиваете его у меня из-под носа… у меня болят ноги, голова, душа… нет, это слишком сложно. Бедняге надо что-то записать в свой бланк, но не целое же эссе.» — На утомляемость, — выдала Корделия наконец.
— А-а. — Доктор оживился и внес добытый факт в графу на своем регистраторе. — Послеродовая утомляемость. Это нормально. — Он поднял глаза от бланка и с живым интересом смерил взглядом пациентку. — А вы не думали начать делать зарядку, леди Форкосиган?
