Гладстон нуль-транспортировалась прямо в Дом Правительства и вихрем ворвалась в оперативно-командный центр. За ней вбежали Ли Хент и еще шесть-семь ее сотрудников. Зал был полон: военных представляли Морпурго, Сингх, Ван Зейдт и еще десяток генералов, хотя юный капитан Ли отсутствовал; налицо были почти все министры: Аллан Имото – министерство обороны, Гарион Персов – дипломатическое ведомство, Барбара Дэн-Гиддис – министерство экономики. Одни за другим подходили запыхавшиеся сенаторы. Многих из них новость, похоже, подняла с постели. «Силовую дугу» овального стола заседаний образовали сенаторы: Колчев – с Лузуса, Ришо – с Возрождения-Вектор, Ронквист – с Нордхольма, Какинума – с Фудзи, Сейбенсторафен – с Седьмой Дракона и Питере – с Денеба-III. Временный президент Денцель-Хайят-Амин, сверкавший в полумраке голым черепом, сидел с отрешенным видом, тогда как его молодой коллега, спикер Альтинга Гиббонс, ерзал на краешке своего сиденья, сцепив руки на коленях, прямо-таки распираемый энергией. Проекция советника Альбедо устроилась напротив пустого кресла секретаря Сената. Все разом встали, приветствуя Гладстон, но она, мелькнув в проходе, уже заняла свое место и жестом пригласила присутствующих сделать то же самое.

– Я слушаю, – объявила она.

Генерал Морпурго встал, кивнул адъютанту, и лампы погасли. В воздухе замерцали зыбкие голограммы.

– Без иллюстраций! – Гладстон повысила голос. – Своими словами, пожалуйста.

Голограммы испарились, и лампы засияли вновь. Морпурго растерянно покосился на свою световую указку, нахмурился и сунул ее в карман.

– Госпожа секретарь, господа сенаторы, министры, президент и спикер, достопочтенные… – Генерал откашлялся. – Бродягам удалось осуществить внезапное широкомасштабное наступление. Их боевые Рои приближаются сразу к нескольким мирам Сети.

Его голос потонул в море испуганных восклицаний.

– К мирам Сети! – вскричали все в один голос.

– Тихо! – прикрикнула Гладстон, и в мгновение ока наступила тишина. – Генерал, вы нас уверяли, что вражеские силы находятся как минимум на расстоянии пяти лет полета от Сети. Когда и почему все изменилось?

Генерал вскинул голову и ответил, глядя Гладстон в лицо:

– Госпожа секретарь, насколько нам удалось выяснить, все возмущения поля Хоукинга оказались ложными. Еще несколько десятилетий назад Рои отключили спин-генераторы и двинулись к своим целям с субсветовой скоростью…

И вновь зал ахнул.

– Продолжайте, генерал, – резко бросила Гладстон, и все послушно примолкли.

– На субсветовых скоростях Роям потребовалось не менее пятидесяти стандартолет… У нас не было никакой возможности их обнаружить. В этом нет ничьей вины…

– Какие миры в опасности, генерал? – прервала его Гладстон очень тихим и ясным голосом.

Морпурго покосился на пустоту у себя за плечом, словно ища глазами карту, и вновь повернулся к столу. Его руки сжались в кулаки.

– В данный момент все атакующие Рои перешли с термоядерной тяги в спин-режим. Включение двигателей Хоукинга и было запеленговано. Наша разведка предполагает, что первая волна достигнет Небесных Врат, Рощи Богов, Безбрежного Моря, Асквита, Иксиона, Циндао-Сычуаньской Панны, Актеона, Мира Барнарда и Темпа в течение ближайших пятнадцати – семидесяти двух часов.

На этот раз добиться тишины не удалось. Гладстон дала присутствующим выкричаться и через несколько минут, подняв руку, вновь призвала всех к порядку.

Вскочил сенатор Колчев.

– Что же, черт возьми, произошло, генерал? После всех ваших заверений!

Морпурго стоял как скала. Он ответил сенатору спокойно, не заразившись его гневом:

– Мои заверения, сенатор, основывались на ложной информации. Мы ошиблись. Наши предположения оказались ошибочными. Госпожа Гладстон получит мое прошение об отставке в течение ближайшего часа… Полагаю, остальные командующие последуют моему примеру.

– Да подотритесь вы вашей отставкой! – вне себя закричал Колчев. – Может, «в течение ближайшего часа» нас всех перевешают на стойках порталов! Вопрос в другом: что вы предпринимаете в связи с нашествием?!

– Габриэль, – сказала Гладстон негромко, – сядьте, пожалуйста. Я как раз собиралась задать этот вопрос. Генерал? Адмирал? Вероятно, вы уже распорядились об обороне названных миров?

Адмирал Сингх поднялся со своего места и встал рядом с Морпурго:

– Госпожа секретарь, мы сделали все, что могли. К сожалению, из всех миров, которым угрожает первая волна Бродяг, только у Асквита есть гарнизон. К остальным можно направить подразделения флота – все они располагают мобильными порталами, – но, увы, флот не резиновый, и на все миры его просто не хватит. И к сожалению… – Сингх на миг умолк, а затем повысил голос, чтобы перекричать усиливающийся гул: – К сожалению, передислокация стратегического резерва на Гиперион уже началась. Примерно шестьдесят процентов от двухсот кораблей, которые мы выделили для усиления эскадры, либо уже перешли в систему Гипериона, либо переведены в районы накопления, удаленные от их обычных позиций на периферии Сети.

Мейна Гладстон потерла щеки. Она только сейчас поняла, что по-прежнему в накидке, хотя капюшон был откинут. Расстегнув накидку, Гладстон швырнула ее на спинку кресла.

– Из ваших слов, адмирал, следует, что все эти миры остались без защиты и нет никакой возможности развернуть наши корабли, чтобы они успели туда. Верно я вас поняла?

Сингх вытянулся по стойке «смирно», окаменев, как человек, ожидающий расстрела.

– Верно, госпожа секретарь.

– Что же можно предпринять? – спросила она, заглушая новую бурю восклицаний. Морпурго выступил вперед.

– Мы постараемся перевести на эти миры максимально возможный контингент пехоты и морской пехоты через гражданскую нуль-сеть. Разумеется, с легкой артиллерией и средствами противовоздушной и космической обороны.

– Но без поддержки флота – это капля в море, – заметил министр обороны Имото.

Гладстон вопросительно взглянула на Морпурго.

– Это так, – признал генерал. – В лучшем случае наши войска завяжут арьергардные бои, а тем временем будет предпринята попытка эвакуации…

Сенатор Ришо вскочила с места.

– Попытка эвакуации! Генерал, только вчера вы сказали нам, что эвакуация двух-трех миллионов гражданских лиц с Гипериона нецелесообразна. А теперь утверждаете, что нам удастся эвакуировать из-под носа Бродяг… – она на секунду умолкла, чтобы проконсультироваться со своим имплант-комлогом, – семь миллиардов человек?

– Нет, – ответил Морпурго. – Даже если мы пожертвуем войсками, спасти удастся лишь некоторых представителей администрации, членов Первых Семей, политических лидеров и руководителей промышленности – тех, кто необходим для продолжения войны.

– Вчера, – прервала его Гладстон, – вчера наш Совет санкционировал немедленную отправку войск для усиления флота в системе Гипериона. Затрудняется ли в связи с этим нынешняя передислокация?

Поднялся командующий морской пехотой генерал Ван Зейдт.

– Да, госпожа секретарь. Через час после принятия решения переброска войск к ожидающим их транспортам была завершена. – Он взглянул на свой старинный хронометр. – К 05:30 по стандартному времени, то есть примерно двадцать минут назад, почти две трети этого стотысячного контингента были переброшены в систему Гипериона. Потребуется по меньшей мере от восьми до пятнадцати часов, чтобы возвратить эти транспорты в накопители в системе Гипериона, а оттуда в Сеть.

– А какими резервами располагает сейчас Сеть? – Гладстон провела мизинцем по нижней губе.

Морпурго набрал в грудь воздуха.

– Около тридцати тысяч солдат, госпожа секретарь.

Сенатор Колчев грохнул кулаком по столу.

– Получается, мы лишили Сеть не только флота, но и войск? Ободрали, как липку?

Морпурго промолчал.

Стремительно поднялась сенатор Фельдстайн с Мира Барнарда.

– Госпожа секретарь, мой мир… все упомянутые миры… должны быть предупреждены! Если вы не готовы немедленно обнародовать сообщение, я возьму это на себя.

Гладстон кивнула.

– Я выступлю с сообщением о вторжении сразу после нашего совещания, Дороти. Мы поможем вам связаться с избирателями через все доступные нам средства массовой информации.

– К черту средства информации! – вскричала Фельдстайн, невысокая брюнетка. – Я лично отправляюсь домой, как только мы закончим разговоры. Что бы ни случилось с Миром Барнарда, я буду с моей планетой. А если эти новости правдивы, нас всех давно пора перевешать на стойках порталов. – Фельдстайн села, не обращая внимания на шум.

Спикер Гиббонс встал, выждал, пока наступит тишина, и звенящим голосом спросил:

– Генерал, вы говорили о первой волне… Это просто оборот речи, предусмотрительная осторожность военного – или разведка считает, что будут и другие волны? Если так, какие еще миры Сети и Протектората находятся под угрозой?

Кулаки Морпурго то сжимались, то разжимались. Он снова уставился в пустоту за своим плечом, потом обернулся к Гладстон:

– Госпожа секретарь, могу я воспользоваться одной схемой?

Гладстон кивнула.

Голограмма была той же самой, какую военные использовали на брифинге в Олимпийской Школе: золотая Гегемония, зеленые звезды Протектората, векторы Роев – красные линии с голубыми пунктирными хвостами и корабли Гегемонии – оранжевые точки. Было видно, как далеко ушли красные векторы от первоначального курса, вонзившись в пространство Гегемонии, подобно копьям с окровавленными наконечниками. Скопления оранжевых искр виднелись только в системе Гипериона, другие, как редкие бусинки на нитке, слабо блестели вдоль маршрутов переноса.

У сенаторов с военным опытом увиденное вызвало шок.

– Представляется, что дюжина известных нам Роев, – Морпурго по-прежнему не повышал голоса, – участвует во вторжении в Сеть. Некоторые из них разделились на несколько атакующих групп. Мы полагаем, что вторая волна должна появиться через сто – двести пятьдесят часов после первой. Ее движение представлено вот этими векторами.

Наступила мертвая тишина. Гладстон показалось, что все как один перестали дышать.

– В число целей второй атакующей волны входят: Хеврон, сто часов от настоящего момента; Возрождение-Вектор, сто десять часов; Малое Возрождение, сто двенадцать часов; Нордхольм, сто двадцать семь часов; Мауи-Обетованная, сто тридцать часов; Талия, сто сорок три часа; Денеб-III и – IV, сто пятьдесят часов; Седьмая Дракона, сто шестьдесят девять часов; Фрихольм, сто семьдесят часов; Новая Земля, сто семьдесят три часа; Фудзи, двести четыре часа; Новая Мекка, двести пять часов; Пасем, Армагаст и Свобода, двести двадцать один час; Лузус, двести тридцать часов и Центр Тау Кита, двести пятьдесят часов.

Голографическая схема исчезла. Молчание становилось невыносимым. Наконец Морпурго закончил:

– Мы предполагаем, что после поражения начальных целей Рои первой волны направятся к другим целям, но использование двигателей Хоукинга повлечет за собой обычное для перемещений внутри Сети запаздывание – от девяти недель до трех лет. – Он отступил шаг назад и замер.

– Боже милостивый, – ахнул кто-то неподалеку от Гладстон.

Секретарь Сената снова потеребила нижнюю губу. Ради спасения человечества от удела, который казался ей вечным рабством или, хуже того, медленной смертью, она была готова распахнуть ворота перед волками, надежно укрыв домочадцев на верхнем этаже, за крепко запертыми дверьми. И вот этот день настал, а волки лезут и в двери, и в окна. Она чуть не рассмеялась – сколько иронии в этом справедливом возмездии! Верхом глупости было надеяться, что спущенный с цепи хаос покорится тем, кто его вызвал.

– Во-первых, – ровным голосом начала Гладстон, – никаких отставок без моей санкции, никакого самобичевания. Вполне возможно, что правительство падет… и членов кабинета, включая меня первую, действительно перевешают на стойках. Но пока до этого не дошло, мы являемся правительством Гегемонии и должны выполнять свои обязанности.

Во-вторых, через час я соберу вас и представителей других комитетов Сената, чтобы обсудить речь, с которой я намерена обратиться к Сети в 08:00 по стандартному времени. Буду рада выслушать все ваши предложения.

В-третьих, настоящим я обязываю и уполномочиваю представителей командования ВКС – тех, кто присутствует здесь, и всех остальных в пределах Гегемонии, предпринимать все, что в их власти, для спасения и защиты граждан и собственности Сети и Протектората, используя любые меры и средства, какие они сочтут необходимыми, вплоть до чрезвычайных. Генерал, адмирал, я требую, чтобы в течение десяти часов на миры, которым угрожает вторжение, были переброшены войска. Каким образом – это уже ваша забота.

В-четвертых, после моего выступления я созову всеобщее заседание Сената и Альтинга. Я собираюсь заявить, что Гегемония Человека и государство Бродяг находятся в состоянии войны. Габриэль, Дороти, Том, Эйко! Нас ждут несколько очень напряженных часов. Потрудитесь над обращениями к своим мирам, обеспечьте мне их голоса. Кроме того, я нуждаюсь в единодушной поддержке Сената. Спикер Гиббонс, вас я могу только просить о помощи в проведении дебатов в Альтинге. Важно, чтобы голосование в Альтинге завершилось сегодня к 12:00. Неожиданностей быть не должно.

В-пятых, мы эвакуируем граждан миров, которым угрожает первая волна вторжения. – Гладстон подняла руку, призывая к молчанию тех, кто попытался возразить. – Мы эвакуируем всех, кого сможем, кого успеем… Персов, Имото, Дэн-Гиддис и Крунненс из Министерства транспорта создадут и возглавят Совет по координации эвакуации и сегодня к 13:00 представят подробный отчет о своих действиях лично мне. ВКС и Бюро безопасности Сети обеспечат контроль за движением людей и защиту доступа к порталам.

И последнее: через три минуты я жду советника Альбедо, сенатора Колчева и спикера Гиббонса в моем кабинете. Вопросы?

Все растерянно молчали.

Гладстон встала.

– Удачи вам. Действуйте быстро. Остерегайтесь необоснованной паники. И, Боже, спаси Гегемонию. – Она повернулась на каблуках и вышла из комнаты.

Гладстон сидела за своим столом, Колчев, Гиббонс и Альбедо – напротив. Разлитое в воздухе напряжение, нагнетаемое суетой в коридоре, усугублялось молчанием Гладстон, не сводившей глаз с советника Альбедо.

– Вы, – произнесла она наконец, – нас предали.

Губы проекции, сложенные в учтивой усмешке, даже не дрогнули.

– Ни в коей мере, госпожа секретарь.

– Тогда у вас одна минута, чтобы объяснить, почему Техно-Центр и в частности Консультативный Совет ИскИнов не предупредили нас о вторжении.

– Для этого достаточно одного слова, – сказал Альбедо. – Гиперион, госпожа секретарь.

– К черту Гиперион! – Гладстон в ярости хлопнула ладонью по древнему столу: редкостный для нее жест. – Альбедо, мне осточертело слушать о нефакторизуемых переменных и о том, что Гиперион – потенциальная черная дыра. Либо Техно-Центр способен помочь нам оценить наши шансы, либо он лгал нам все пять веков. Что верно – первое или последнее?

– Госпожа секретарь, Совет предсказал вам войну, – объявила седовласая проекция. – В наших секретных рекомендациях вам лично и вашим доверенным людям указывалось, что вмешательство в дела Гипериона чревато непредсказуемыми последствиями.

– Чушь, – отрезал Колчев. – Считается, что ваши предсказания в общих чертах правдивы. А это нашествие наверняка готовилось десятилетиями. Или даже столетиями.

Альбедо пожал плечами.

– Может быть. Но вполне возможно, сенатор, что именно решимость теперешней вашей администрации начать войну за Гиперион заставила Бродяг приступить к осуществлению их планов. Мы же рекомендовали воздерживаться от любых действий, затрагивающих эту планету.

Спикер Гиббонс подался вперед.

– Но ведь вы назвали нам имена людей, которые должны были отправиться в так называемое паломничество к Шрайку.

На этот раз Альбедо не пожал плечами, а лишь непринужденно махнул рукой:

– Что из того? Вы попросили нас назвать граждан Сети, чье паломничество к Шрайку способно повлиять на исход предсказанной нами войны, и мы их назвали.

Гладстон потерла подбородок.

– И что, вы уже вычислили, каким образом просьбы паломников могут повлиять на исход войны… этой войны?

– Нет, – ответил Альбедо.

– Советник, – сказала Мейна Гладстон, – пожалуйста, примите к сведению, что в зависимости от исхода событий ближайших дней правительство Гегемонии Человека намерено рассмотреть вопрос об объявлении войны – между нами и структурой, именуемой Техно-Центр. Вам как фактическому послу структуры надлежит распространить эту информацию.

Альбедо улыбнулся. Затем развел руками.

– Госпожа секретарь, я понимаю: потрясение, вызванное столь ужасной новостью, должно быть, толкнуло вас на весьма неудачную шутку. Объявить войну Техно-Центру? Но это же все равно как если бы рыба объявила войну воде или водитель, расстроенный известием о чужой аварии, напал на свой ТМП.

Гладстон не улыбнулась.

– Мой дедушка на Патофе, – произнесла она с расстановкой, – как-то всадил шесть пуль из импульсной винтовки в семейный электромобиль, когда тот однажды не завелся. Вы свободны, советник.

Альбедо, моргнув, исчез. Такой внезапный уход был либо намеренным нарушением этикета – обычно проекция покидала комнату через дверь или улетучивалась после ухода других, – либо признаком того, что правящий разум Техно-Центра огорошен сообщением Гладстон.

Она кивнула Колчеву и Гиббонсу.

– Я не задерживаю вас больше. Но не забывайте: через пять часов, когда война будет объявлена, я ожидаю единодушной поддержки.

– Вы получите ее, – сказал Гиббонс.

Когда спикер и сенатор ушли, через двери и потайные ходы в кабинет ринулись помощники, засыпая Гладстон вопросами и запрашивая на ходу комлоги. Но секретарь Сената движением руки заставила их замолчать.

– Где Северн? – спросила она. Заметив на лицах окружающих недоумение, она пояснила: – Поэт… то есть художник. Тот, кто пишет мой портрет.

Помощники переглянулись, как бы спрашивая друг у друга, здорова ли их начальница.

– Он спит, – сказал наконец Ли Хент. – Принял какое-то снотворное. Никому и в голову не пришло разбудить его.

– Пусть явится ко мне не позднее чем через двадцать минут, – приказала Гладстон. – Введите его в курс дела. Где капитан 3-го ранга Ли?

Ответила Ники Кардон, молодая женщина, ведающая связью с военными:

– Вчера вечером по приказу Морпурго и командующего морским сектором ВКС Ли перевели в погранвойска. Ему придется скакать с одного океанского мира на другой в течение двадцати лет. Как раз сейчас он… да, находится в ставке ВМС на Брешии, ожидая транспортный звездолет.

– Немедленно верните его, – отчеканила Гладстон. – Пусть его произведут в контр-адмиралы или какое там звание нужно для штабной работы, а затем назначат сюда, лично ко мне, а не в Дом Правительства или управление делами. Если понадобится, сделайте его офицером по особым поручениям.

Несколько минут Гладстон созерцала голую стену. Она думала о мирах, по которым прогуливалась ночью: Мир Барнарда – свет фонарей сквозь листья, древние здания колледжа; Роща Богов с ее воздушными шарами на привязи и живущими на воле монгольфьерами, приветствующими рассвет; Променад на Небесных Вратах… Все это были цели первой волны. Она встряхнула головой.

– Ли, я хочу, чтобы вы, Тарра и Бринденат не позднее, чем через сорок пять минут, подготовили мне черновики обеих речей – общее обращение и объявление войны. Кратко, без двусмысленностей. Загляните в досье Черчилля и Струдинского. Реалистично, но с энтузиазмом, оптимистично, но с оттенком суровой решимости. Ники, я хочу, чтобы меня информировали о каждом шаге военного командования. Кроме того, мне нужна личная оперативная карта – через имплант. Гриф «Только для секретаря Сената». Барбара, ты будешь моим дипломатом с недипломатическими методами работы в Сенате. Иди туда, играй на всех струнах, дергай за все нитки: шантажируй, льсти и вообще заставь их осознать, что отправиться воевать с Бродягами для них безопаснее, чем пытаться противоречить при трех-четырех голосованиях. Вопросы? – Подождав три секунды, Гладстон хлопнула в ладоши. – Ну что ж, тогда приступим, друзья!

Ожидая следующую волну сенаторов, министров и помощников, Гладстон повернулась лицом к голой стене и погрозила пальцем потолку.

Затем она быстро обернулась назад – как раз в тот момент, когда в дверях появилась очередная депутация.