Глава 20 «Товарищи по несчастью»

Для поддержки очередного, самого мощного наступления на самый крупный узел обороны «Голубой линии» станицу Крымская было принято решение – произвести серию мощных штурмовых ударов по местам базирования немецких истребителей и бомбардировщиков в прифронтовой полосе. При успешном исходе воздушной штурмовой операции становилось возможным захватить превосходство в небе и резко переломить ход многомесячного и самого ожесточенного воздушного сражения Великой Отечественной войны в свою пользу.

Также это был и своеобразный ответ на блокаду аэродромов – советское командование предприняло решительные контрмеры.

Один из самых крупных аэродромов располагался в окрестностях захваченного гитлеровцами порта Новороссийск. Для подавления зенитных орудий ПВО аэродрома перед основным ракетно-бомбовым ударом и привлекли отдельную авиационную эскадрилью штурмовиков-штрафников.

Летчики отдельной штурмовой авиаэскадрильи были «товарищами по несчастью» отдельной истребительной эскадрильи капитана Александра Волина и разместились на его полевой площадке.

Командовал штрафниками на Ил-2 капитан Петр Федосеевич Забавских, летчик с десятилетним стажем. Почти шесть лет он был инструктором в Сталинградском училище летчиков, накопил большой опыт обучения подчиненных, отличался высокой требовательностью [86] .

Это был человек с открытым, волевым лицом, в глазах которого тлел огонек фатализма. Но как могло быть иначе, ведь человек по нескольку раз на дню глядел в стволы гитлеровских зениток?

Штурмовики, даже по сравнению с истребителями, и так долго не жили. Да, Ил-2 был настоящим «крылатым танком» с мощным ракетно-пушечным вооружением и сильной бронезащитой. Но даже этот сверхживучий самолет не мог уберечь экипаж, который три-четыре раза в день вылетал на штурмовку, прорываясь сквозь заслоны «мессеров» и «Фокке-Вульфов», сплошную стену огня зенитных батарей скорострельных многоствольных «флак-систем» и печально знаменитых 88-миллиметровых зенитных орудий. Летчики штрафной эскадрильи, как и их обычные коллеги из штурмовых полков, выполняли свои задания ценой собственной жизни. Тем не менее штрафная штурмовая эскадрилья существовала и продолжала бить гитлеровцев неотразимыми ударами с неба реактивных снарядов и пушечным огнем, осыпать бомбами и сечь, словно косой самой старухи-Смерти, из пулеметов [87] .

Штрафная отдельная штурмовая авиационная эскадрилья закалялась в том же огне, что и штрафники-истребители, – в огне Сталинграда.

В августе – октябре 1942 года в эскадрилью были направлены шесть летчиков. Почти все они, как и в случае со штрафниками-истребителями, имели богатый боевой опыт.

К примеру, летчик ст. лейтенант Степан Максимович Шмойлов до штрафной был командиром авиационной эскадрильи 673-го штурмового авиаполка, совершил 56 боевых вылетов. Вся вина его, как следует из документов, состояла в том, что 15 августа 1942 года на этапе сбора над своим аэродромом группа штурмовиков под его командованием была внезапно атакована четверкой «Мессершмиттов» и понесла потери: были сбиты два «ила». Комполка заявил, что Шмойлов растерялся, «поднял панику». Время было жестокое. Военный трибунал приговорил ст. лейтенанта Шмойлова к расстрелу, но Военный совет Сталинградского фронта отменил это решение и направил летчика в штрафную эскадрилью. Судьба отпустила ему две недели жизни после прихода в особое подразделение. Степан Максимович совершил еще семь боевых вылетов, а 1 октября 1942 года из восьмого полета он не вернулся. По заявлению ведущего группы, самолет старшего лейтенанта Шмойлова был подбит над целью зенитной артиллерией противника.

В тот же день сложил голову летчик-штрафник капитан Павел Илларионович Гращенко. До штрафной он был штурманом 807-го штурмового авиаполка и совершил 67 боевых вылетов. 27 сентября 1942 года за столкновение с самолетом своей группы над целью, невыполнение боевого задания и поломку самолета приказом командира 206-й штурмовой авиадивизии капитан Гращенко был переведен в штрафную авиаэскадрилью, куда прибыл 30 сентября 1942 года. В тот же день он совершил первый успешный боевой вылет. При выполнении второго вылета его «ил» срезала вражеская зенитка.

Летчик младший лейтенант Николай Васильевич Халипский был переведен в штрафную эскадрилью из 618-го штурмового авиаполка за поломку самолета и возвращение с боевого задания без уважительной причины. До перевода успел совершить 60 боевых вылетов. В штрафной эскадрилье в период с 10 по 28 сентября Халипский выполнил еще 15 боевых вылетов. Как отмечалось в характеристике, «боевые задания выполнял отлично». Вскоре, как искупивший вину перед Родиной, он был переведен на должность командира звена 811-го штурмового авиаполка.

Командир авиационной эскадрильи 622-го штурмового авиаполка капитан Григорий Алексеевич Потлов в апреле 1942 года был награжден орденом Боевого Красного Знамени, к этому времени он совершил 25 боевых вылетов. 15 августа 1942 года приказом командира 228-й штурмовой авиадивизии его направили в штрафную эскадрилью «за невыполнение боевого задания». Капитан Потлов доказывал, что в указанном районе объекта удара – колонны танков – не было, но его не слушали. Обвиненный в трусости, решением военного комиссара 8-й воздушной армии Григорий Алексеевич был разжалован в рядовые, лишен ордена. Летчик Потлов прибыл в штрафную эскадрилью 29 сентября 1942 года, за время пребывания в ней зарекомендовал себя дисциплинированным и смелым летчиком. Совершил восемь боевых вылетов, и 2 ноября 1942 года на него был оформлен материал о переводе в строевой полк, восстановлении в звании и возвращении ордена. Особый отдел 206-й штурмовой авиадивизии не возражал против «снятия судимости» с Потлова (странно, он ведь не был осужден, а направлен в штрафную во внесудебном порядке. – Прим. авт . [88] ). В середине ноября Григорий Алексеевич был назначен командиром эскадрильи 807-го штурмового авиаполка.

Старший сержант Алексей Андреевич Панкратов летом 1942 года воевал вполне успешно, он выполнил 40 боевых вылетов, но 15 октября 1942 года приказом командира 206-й штурмовой авиадивизии за поломку самолета Панкратов был переведен в штрафную эскадрилью и разжалован в рядовые. За время пребывания в штрафной эскадрилье совершил 8 боевых вылетов. 27 ноября 1942 года командир дивизии ходатайствовал перед командующим 8-й воздушной армией об «отчислении Панкратова от штрафной эскадрильи и назначении командиром звена в строевой полк».

Полная драматизма судьба выпала на долю летчика младшего лейтенанта Семена Тимофеевича Хохлушкина. До отправки в штрафную эскадрилью он был заместителем командира авиаэскадрильи 618-го штурмового авиаполка, совершил 33 боевых вылета. Подобно большинству своих товарищей по несчастью, в штрафную эскадрилью Хохлушкин попал за поломку самолета и «невыполнение боевого задания без уважительной причины». В штрафной эскадрилье зарекомендовал себя дисциплинированным и смелым летчиком, сделал 18 боевых вылетов. В одно время с младшим лейтенантом Халипским на Семена Тимофеевича был оформлен материал об «отчислении от штрафной эскадрильи», но 25 сентября 1942 года при выполнении боевого задания его самолет был поврежден прямым попаданием зенитного снаряда в задний бензобак и загорелся. Летчику пришлось покинуть штурмовик с парашютом над расположением противника.

Получив сильные ожоги, он не смог оказать вооруженного сопротивления двум немецким автоматчикам, взявшим его в плен. Затем пленного пилота отвезли для допроса в немецкий штаб. Одновременно с ним туда же был доставлен сбитый над целью летчик-истребитель И.И. Елисеев из штрафной эскадрильи 268-й истребительной авиадивизии, о котором рассказывалось ранее. Допрашивать их в тот день почему-то не стали, а отвезли в лагерь для военнопленных, находившийся в бывшей колхозной конюшне села Карповка. Утром Хохлушкина и Елисеева доставили на допрос к коменданту лагеря. По воспоминаниям Хохлушкина, допрос длился 20–25 минут. Из-за тяжелых ожогов немцы отправили летчика в госпиталь для русских военнопленных, расположенный в той же Карповке. В госпитале работал единственный врач, также военнопленный. Впрочем, госпиталь – это громко сказано. Медикаментов, кроме ваты и марганцовки, не было. Вся еда – похлебка без хлеба.

29 сентября 1942 года Хохлушкин познакомился с другим раненым – старшим лейтенантом Кузнецовым, они достали гражданскую одежду и в ночь на 30 сентября осуществили побег. После четырехдневных блужданий в немецком тылу, вечером 3 октября 1942 года, беглецы вышли на позиции подразделений советской 64-й армии. Затем в течение трех недель Хохлушкин проходил проверку в контрразведке «Смерш». Уточнив данные о пилоте, контрразведчики направили Хохлушкина в 811-й штурмовой авиаполк, где он был назначен на должность заместителя командира эскадрильи. Семен Тимофеевич достойно воевал и в начале августа 1943 года стал командиром эскадрильи.

Впрочем, впоследствии летчику не повезло еще раз – в том же августе 1943 года он был сбит истребителем над территорией противника и снова попал в плен. На этот раз бежать не удалось. Семен Тимофеевич оказался в лагере для военнопленных, первоначально в Польше, а затем был переведен в другой лагерь, на территории Германии. Работал чернорабочим в каменоломне. В апреле 1945 года старшего лейтенанта Хохлушкина освободили американские войска. Это обстоятельство привело к тому, что после возвращения на родину его довольно долго проверяли, а затем демобилизовали. После войны Семен Тимофеевич долгое время работал на подмосковном авиамоторном заводе № 500.

В ноябре 1942 года в штрафной эскадрилье штурмовиков 206-й штурмовой авиадивизии осталось всего два летчика. Одним из них был младший лейтенант А.И. Ляховский, штурмовик которого в районе цели столкнулся с «илом» сержанта Шульгина. У самолета Шульгина отвалился хвост, оставшаяся часть машины вместе с кабиной пилота, кувыркаясь, врезалась в землю. Виновником катастрофы сочли Александра Ивановича Ляховского.

В связи с малочисленностью подразделения штрафников 30 ноября 1942 года командир 206-й штурмовой авиадивизии полковник Срывкин приказал: «Штрафной эскадрилье летать вместе с 811-м штурмовым авиаполком и эскадрилье быть при 811-м штурмовом авиаполку».

С декабря 1942 года отдельная штрафная эскадрилья в 206-й штурмовой авиадивизии «исчезает», но штрафники какое-то время остаются. Известно, что в мае 1943 года погиб в авиационной катастрофе, по-видимому, последний летчик-штрафник капитан Мамонов. С января по май 1943 года 807-й штурмовой авиаполк, к которому из-за малочисленности личного состава и была прикреплена, не принимал участия в боевых действиях.

В донесении, адресованном начальнику политотдела 8-й воздушной армии полковому комиссару Щербине, начальник политотдела 206-й штурмовой авиадивизии старший батальонный комиссар Антонец указывал: «За время существования штрафной авиаэскадрильи не было замечено ни одного случая трусости со стороны летного состава. Наоборот, все стремились искупить свою вину перед Родиной, проявить доблесть и отвагу» [89] .

Вот таких отчаянных ребят и прикрывала отдельная штрафная авиационная эскадрилья под командованием такого же бывшего летчика-штрафника капитана Александра Волина.

И задание у штурмовиков-штрафников было соответствующим: подавление противовоздушной обороны одного из самых крупных аэродромов гитлеровцев под Новороссийском. Там базировались значительные силы истребительной и бомбардировочной авиации Люфтваффе.

Для удара были подготовлены значительные силы советской штурмовой авиации. Командование решило сконцентрировать удар. «Бить кулаком, а не растопыренными пальцами!» – как говорил капитан-гвардеец Александр Покрышкин.

Основной удар наносил гвардейский штурмовой авиаполк в составе трех эскадрилий, последовательно – тремя волнами. Всего – тридцать шесть «крылатых танков» плюс звено управления!

А штрафникам-штурмовикам предстояло выполнить самое сложное и опасное задание – подавить гитлеровские зенитки.

Маршрут был специально разработан так, чтобы не попасть под огонь немецких эсминцев и торпедных катеров, базирующихся в подковообразной Цемесской бухте. Дополнительно ночью по ним и по территории порта нанесли удар бомбардировщики Ил-4 из состава дальнебомбардировочной авиации резерва Ставки ВГК. Ночные бомбежки города и порта Новороссийск не были редкостью и особых подозрений у немцев не вызвали.

На летном поле аэродрома истребителей-штрафников базировались теперь и штрафники штурмовой эскадрильи. Летчики прибывали в это подразделение, как и их «товарищи по несчастью» – истребители, на своих машинах. Потому здесь базировались Ил-2 самых разных модификаций.

Новый командир штрафной штурмовой эскадрильи, взамен ушедшего командовать 807-м штурмовым авиаполком Петра Федосеевича Забавских, капитан Владимир Семенов летал на новом, только что поступившем в войска штурмовике Ил-2М3 с мощными противотанковыми орудиями НС-37 конструкции Нудельмана – Суранова. 37-миллиметровый бронебойный снаряд пробивал броню толщиной 40 миллиметров. Опытная партия этих грозных машин поступила на войсковые испытания, и невесть каким образом оказалась в штрафной штурмовой эскадрилье. Мощное пушечное вооружение понравилось комэску, и он оставил Ил-2М3 себе.

Также здесь находились и «обычные» штурмовики, двухместные и одноместные. На некоторых одноместных машинах позади кабины летчика располагались «самодельные» стрелковые точки, защищающие заднюю полусферу. Вне бронекорпуса самолета силами инженерно-технического персонала за бензобаком прорезалось отверстие и монтировалась турель со ШКАСом или «спаркой» пулеметов ДА – «дегтярев-авиационный». Стрелок сидел на брезентовой ленте, натянутой от одного борта фюзеляжа к другой. Единственным, и весьма существенным, минусом такой конструкции было то, что стрелок находился вне бронекорпуса штурмовика и не был защищен ни от огня с земли, ни от атак гитлеровских истребителей. Но что уж поделать…

Летчики-истребители и их коллеги-штурмовики быстро нашли общий язык, и неудивительно – ведь они были все же штрафниками, «гладиаторами» на этой жестокой и страшной войне. Но кто сказал, что у «гладиаторов» нет чести? Как раз наоборот! Советские летчики-штрафники сражались, словно яростные грифоны, безжалостно уничтожая гитлеровских стервятников.

Офицеры и наиболее опытные летчики двух эскадрилий, истребительной и штурмовой, собрались на военный совет. Им предстояло разработать план взаимодействия в предстоящем боевом вылете. Здесь же были и офицеры боевого управления из дивизии и гвардейского штурмового авиаполка – главной ударной силы в предстоящем налете на гитлеровский аэродром возле Геленджика. Вместе они уточняли маршруты, высоты патрулирования для истребителей, расход горючего, основную, запасную и аварийные частоты для радиосвязи. Изучали район предстоящего штурмового удара, расположение целей и наиболее опасные направления, с которых стоило в первую очередь ждать гитлеровские истребители.

В штабном блиндаже, несмотря на обилие служивого народу, было сравнительно тихо. Летчики в серьезных делах многословием не отличались, перебрасывались парой фраз и снова углублялись в топографические карты и расчеты. Только сизый папиросный дым поднимался под потолок и плавал там легким облаком.

Вечером, после предполетного совещания, летчики двух штрафных эскадрилий собрались вместе за общим столом. Выпили «наркомовские» сто граммов, вспомнили фронтовые будни.

– Надо же! – усмехнулся командир штрафной штурмовой эскадрильи капитан Владимир Семенов. – Мы ведь летали рядом, можно сказать, крыло в крыло над волжской степью. Но так ни разу там и не пересеклись наши фронтовые пути-дорожки…

– Да!.. – со вздохом кивнул Александр Волин. – Ну, что ж, фронтовые пути-дороги еще более неисповедимы, чем чьи-нибудь другие… А воспоминания… Из моей прежней штрафной эскадрильи истребителей остались только я и Иван Мартыненко, бывший мой ведомый. Летчики или головы сложили там, под Сталинградом, или же доказали свою честь и доблесть в бою и вернулись в строевые авиаполки и эскадрильи.

– Да, у меня также получилось – остался лишь мой ведомый лейтенант Сергей Астафьев, да и то лишь потому, что вызвался добровольцем. Сейчас он исполняет обязанности заместителя командира эскадрильи. А остальные… Остальные свою вину – мнимую или действительную – искупили кровью. И считать их штрафниками у меня лично совести не хватает. Сам знаешь…

Да, Волин знал. Знал, что даже в отличие от штрафников-истребителей, которые делали по пять шесть вылетов за день, и обычные летчики-штурмовики долго не жили. А уж штрафники-штурмовики – и подавно! Вот и в предстоящем вылете им предстоит самая сложная и смертельно опасная работа. Ну, ничего, не первый раз – прорвемся!