Глава 9 Трудная дорога домой
Восьмерка истребителей штрафной эскадрильи, поднявшись с временного аэродрома «подскока», встретила возвращающиеся из боевого вылета Ил-4 над морем.
К тому времени бомбардировщики потеряли еще один самолет. Подбитый Ил-4 упал в Азовское море неподалеку от Мариуполя. Дно в Азовском море двойное, илистая грязь быстро засасывает все так, что и следа не остается.
– Я – «Леопард», прием! Виктор, возьми со своей парой «шефство» над подбитым «бомбером».
– Понял тебя, «Леопард», выполняю!
Пара заместителя командира эскадрильи Виктора Платова заняла позицию с превышением над Ил-4, у которого сильно дымил левый мотор. Поврежденный бомбардировщик все больше отставал от основного строя самолетов, словно журавль с перебитым крылом, которому уже не суждено догнать стаю своих собратьев.
А вскоре появились и «коршуны» – Bf-109G2 с «зелеными сердцами» на фюзеляжах. Элитная истребительная эскадра JG-54 «Grunherz». Восьмерка «худых» заходила от солнца, но их выдали инверсионные следы, тянущиеся за самолетами при полетах на большой высоте. Пушистые серо-белые шлейфы из капелек воды свели на нет эффект внезапности гитлеровских «экспертов».
– Внимание, я – «Леопард»! Не допустить «мессеров» к бомбардировщикам! Первое звено – за мной! Второе – в непосредственном прикрытии!
– Выполняем!
Четыре истребителя рванулись наперерез заходящим в атаку «худым». Александр Волин поймал в прицел ведущего группы гитлеровских истребителей и выпустил очередь из пушки и пулемета. Дистанция была большой, и главное было не попасть по истребителям эскадры «Грюнхерц», а сорвать их атаку. Каково же было удивление Волина, когда он увидел, как за атакованным «мессером» потянулась тонкая, жиденькая струйка дыма!
Удача на войне – великая вещь! Но, как говорится в древнегреческой пословице, «удача любит храбрых». И Александр решил не упускать удачу. Резко закренив свой истребитель, капитан Волин выполнил форсированный разворот. Когда багровая пелена, вызванная мгновенно возросшими перегрузками, спала с глаз, он увидел впереди и выше подбитый «мессер».
Пилот попытался уйти от атаки, но, видимо, пули зацепили и рули, так как немецкий истребитель выполнил маневр вяло и как-то замедленно. Александр Волин действовал на «автомате»: двинул вперед до отказа сектор газа и одновременно рычагом управления шагом винта выбрал угол атаки лопастей, при которой они отдавали максимум мощности.
Як-9, как атакующий сокол, зорко углядевший дичь, рванулся вперед. Человек слился с машиной, тем самым шестым чувством, летным чутьем и натянутыми струнами обнаженных нервов он ощущал биение скоростного потока воздуха, движения поршней мотора, дрожь обшивки на плоскостях.
Точными, выверенными до миллиметра движениями ручки управления и педалей Александр Волин «загнал» силуэт подбитого «мессера» в прицел, дождался, пока дистанция между ним и немцем сократится, и плавно нажал на обе гашетки. Пушка и пулемет отозвались дробным рокотом. Огненные плети хлестнули по крылу и центроплану Bf-109G2, сдирая обшивку и корежа лонжероны силового набора. От самолета стали отваливаться какие-то бесформенные куски, потом он вспыхнул и, завалившись на крыло, закрутился в штопоре.
Потеря ведущего не умерила пыл «экспертов» JG-54 «Grunherz». Они яростно накинулись на подбитый, отбившийся от общего строя «илов», бомбардировщик.
Замкомэска старший лейтенант Платов со своим ведомым стойко отбивали атаки «червовых тузов» Люфтваффе.
– Я – «Леопард», Витя держись, иду на помощь!
– Понял, давай скорее, а то меня уже в «клещи» зажимают.
Пара Виктора Платова крутилась в огненном клубке яростного воздушного боя. Пара краснозвездных «ястребков» отчаянно уворачивалась от огненных плетей самых современных на тот момент модификаций «Мессершмиттов». Все они были дополнительно вооружены двумя подвесными 30-миллиметровыми пушками MK-108 и нагло лезли в лобовую атаку, рассчитывая на превосходство в огневой мощи.
А «Сталинские соколы» отвечали им короткими и точными огненными трассами, отсекавшими «худых» от поврежденного тяжелого бомбардировщика. Летчики-штрафники намеренно затягивали воздушный бой, используя все свое летное искусство и весь богатый арсенал тактических приемов современного воздушного боя. Резкие развороты, «рваные» фигуры с большими перегрузками, виражи, перевороты и петли позволяли в последний момент избегать смертельных огненных плетей немецких истребителей. И ни одна из сторон не могла добиться решающего превосходства. Мелькали в прицелах хвосты с паучьей свастикой, вспыхивали алым огнем звезды на плоскостях «яков», ревели двигатели и трещали пулеметно-пушечные очереди, свистел рассекаемый винтами воздух.
Так, отражая атаки и контратакуя, истребители с красными звездами на крыльях тянули к линии фронта. Мелькнула далеко внизу береговая черта с белой полоской прибоя и светло-золотистой пляжей. Сейчас под ними был прокопченный, горящий Новороссийск и Малая Земля – плацдарм возле Станички. Дальше были горы, лес, станица Крымская, за которую шли упорные бои, полноводная Кубань, а за ней – Краснодар.
Вертким Як-9 оставалось только лишь уходить от атак. Но еще было нужно и прикрывать «подраненный» бомбардировщик. И капитан Волин вместе с Иваном Мартыненко успел как раз в тот момент, когда пара «сто девятых» заходила в атаку на Ил-4. Два Як-9 рванулись им наперерез, стреляя из пушек и пулеметов. «Мессеры» с эмблемами «зеленого сердца» на фюзеляжах приняли бой. Это были матерые асы – чувствовалось по их энергичной, с большими перегрузками, манере пилотирования. Но и Александр с Иваном были не лыком шиты. Однако у них было другое задание: прикрытие бомбардировщиков, за которые они отвечали головой. Потому советские летчики не приняли бой, резким переворотов избежав классического боя на виражах. Набрав скорость, пара краснозвездных Як-9 выскочила выше Ил-4, волочившего за собой хвост копоти из поврежденного двигателя. Но в этот раз они не успели. Что с того, что самолет, прошивший бомбардировщик сверкающими цепочками трассеров, сам превратился в бесформенный огненный ком от меткой очереди Ивана Мартыненко? Что толку с того, что его ведомый резко отвалил в сторону, подбитый очередью воздушного стрелка-радиста?..
Тяжелый Ил-4 завалился на крыло, потом «клюнул» носом. Но в последний момент летчик все же успел «выхватить» машину из рокового сваливания. Поврежденный двигатель уже не дымил – горел.
– Я – «Большой», я – «Большой», горю! Прием, прием… Не могу удержать машину… Снижаюсь!.. – сквозь треск помех прорвался голос пилота подбитого бомбардировщика.
– Я – «Леопард», тяни через горы. «Большой», перетягивай через горы и прыгай!
– Тяну… Куда мне, на хрен, деваться!..
А «мессеры» продолжали свои жалящие атаки. Воздух кипел от пулеметно-пушечных очередей, рвался на невесомые лоскуты острыми саблями лопастей винтов.
– Черт! Не сдержим же «фрицев»! – стиснув зубы, Александр Волин отдал ручку от себя, «ныряя» под пушечные трассы зашедшего в атаку «Мессершмитта».
В глазах потемнело от перегрузок, но смерть с черными крестами на крыльях в очередной раз обминула стороной отважного комэска летчиков-штрафников. Долго ли так продолжаться будет? Летчику-истребителю все, что дольше мгновения, вечностью кажется.
– Я – «Третий», я подбит, теряю высоту! Я – «Третий», горю! – стегануло по ушам летчиков тревожное сообщение старшего лейтенанта Виктора Платова.
На истребитель замкомэска штрафной эскадрильи набросилось сразу четыре «Мессершмитта». Ведомый старшего лейтенанта только и сумел, что крикнуть «Берегись!» по рации. И тут же сам вспыхнул, подожженный очередями стервятников с Рыцарскими крестами.
А Як-9 старшего лейтенанта Платова уже погибал под огнем сразу двух «Мессершмиттов-109Г2». Очереди 30-миллиметровых снарядов страшных пушек «мессеров», словно ножом, располосовали правую плоскость. Вспыхнули бензобаки, косматый оранжевый зверь – страх и ужас любого летчика – стал яростно пожирать конструкцию самолета. Виктор Платов попытался было сбить пламя скольжением – но куда там…
– Прыгай, Витя! Скорее прыгай!!!
– Я – «Третий», я горю! Прыгаю!!!
* * *
Дым в кабине, он ест глаза, жар уже не чувствуется, хотя жадные языки пламени почти ласково облизывают ноги, руки, лезут в лицо. Удушье – страшная удавка на шее. Тело – свинцовое от перегрузок, вдавливающих в сиденье, не выпускающих из своих многотонных смертельных объятий. Из последних сил рука нащупывает рычаг аварийного сброса фонаря. В кабину врывается, наконец, тугой поток свежего воздуха от винта, рассеивает мглу дыма – и не только в кабине, но и в сознании. Рвешь на груди красную скобу замка привязных ремней. Переваливаешься через борт. На долю секунды в лицо пыхает гарью и копотью, перед глазами проносится зеленый бок навсегда оставленного тобой самолета. А дальше – зияющая синева. Мысли вдруг обретают кристальную ясность – лишь для того, чтобы отсчитать в уме: «Пятьсот один… Пятьсот два… Пятьсот три…» – и дернуть за вытяжное кольцо парашюта.
* * *
Капитан Волин проводил взглядом парашют, белеющий на фоне дыма, застилающего Новороссийск. Что ждет дальше сбитого советского летчика в оккупированном немцами городе? В самой гуще мясорубки? Командир эскадрильи штрафников знал ответ на этот вопрос. Он сам был сбит под Сталинградом, горел, выпрыгнул с парашютом. Потом таился от гитлеровцев с пистолетом наготове, зная, что последний патрон прибережет для себя…
Тогда Волину повезло: его подобрала «летучая» снайперская группа «зайчат». Так называли тогда снайперов – учеников знаменитого Василия Зайцева, лично уничтожившего более пятисот гитлеровцев.
Александр бросил мимолетно-острый взгляд на приборную доску, фиксируя положение стрелок на циферблатах указателя скорости, акселерометра, тахометра, вариометра, альтиметра, бензочасов… [72] Последние вызывали у комэска штрафников нарастающую тревогу, еще немного, и загорится индикатор аварийного остатка топлива…
– «Леопард», прием, я – «Борода»! – раздался в трещащем помехами радиоэфире жизнерадостный бас Вадима Фадеева, с окающим волжским акцентом. – Лечу тебя выручать! Ох, жисть моя, жестянка! Всыплем «фрицам» по первое число!
– Вадим, быстрее, нам тут амба приходит! – в тон ему невольно ответил Волин. Он вообще-то не был сторонником вольных разговоров в эфире и сам не раз строго отчитывал «говорунов». Но сейчас сказывалось чудовищное нервное напряжение.
Восьмерка «красноносых» «Аэрокобр» с ходу врезалась в гущу воздушного сражения. «Эксперты» элитной истребительной эскадры JG-54 «Grunherz» на «Мессершмиттах-109Г2» и тут не стали уступать отчаянным летчикам-истребителям 16-го истребительного авиаполка. Огненная карусель ближнего маневренного воздушного боя завертелась с новой силой.
Тем более что не только к советским летчикам подоспела подмога. На горизонте появилась россыпь черных точек, быстро превратившаяся в короткокрылые «лобастые» силуэты «Фокке-Вульфов-190».
– «Леопард», уходите вместе с «Большими», я прикрою! Я – «Борода», иду в атаку!
Решительные действия «Аэрокобр» под командованием аса 16-го авиаполка капитана Вадима Фадеева позволили комэску штрафников Волину увести подбитый бомбардировщик.
Но Ил-4 уже не мог держаться в воздухе. Он «сыпался», плохо слушался рулей. И хотя удалось сбить пламя с поврежденного мотора, второй, работающий, уже захлебывался. Они еле перетянули горы и теперь шли над станицей Крымская – узловым опорным пунктом в системе обороны гитлеровской 17-й армии.
В воздухе снова появились грязно-серые «шапки» зенитных разрывов. Краснозвездные самолеты пошли «змейкой», затрудняя прицеливание орудийным расчетам люфтваффе.
Александр Волин бросил быстрый взгляд вниз, засекая наземные ориентиры, и сверился с картой в планшете. Лететь оставалось всего ничего. Скоро они пересекут линию фронта, а «дома и стены помогают»! Свои мысли он изложил командиру экипажа подбитого бомбардировщика.
– Как перетянем линию боевого соприкосновения – будем прыгать. Бомбардировщик еле в воздухе держится.
– Ясно, я передам на КП дивизии примерный район поиска.
– Добро, продублируешь наше сообщение.
Пара Як-9 поднялась повыше тяжелого бомбардировщика. Александру Волину и его ведомому, Ивану Мартыненко, было хорошо видно, как слетел аварийно сброшенный фонарь кабины летчика. Крохотная по сравнению с окружающим ее Пятым океаном фигурка отделилась от гибнущего самолета и, кувыркаясь, понеслась вниз. К ней присоединилась другая – это штурман «ила» покинул свою носовую застекленную кабину. Наверху раскрылся блистер хвостовой турельной установки воздушного стрелка радиста, а снизу – люк второго стрелка. Вскоре все четыре купола белели на фоне яркой весенней зелени.
А бомбардировщик Ил-4, который до конца исполнил свой долг, пошел в пологом пикировании вниз. Огонь снова разгорелся и жадно лизал широкие плоскости. Позади стлался широкий черный хвост дыма. Самолет, оставляя дымную просеку, врезался в небольшую рощицу на берегу одного из небольших протоков Кубани.
Волин вздохнул, проводив взглядом погибший самолет. Белые купола уже исчезли, видимо, экипаж успел приземлиться.
«Все, ищем подходящую площадку и плюхаемся – все равно топлива почти что и не осталось», – подумал Александр Волин.
