Книга: Штрафбат. Миссия невыполнима
Назад: Глава 4
Дальше: Глава 6

Глава 5

11 апреля, 1952 года, Жёлтое море в пятидесяти семи милях от корейского побережья

 

Жизнь, как утверждают философы, развивается по спирали: многие события, которые происходят с нами сегодня, являются повторением-развитием уже однажды случившегося. Отправившись в качестве наёмника в Африку ради спасения близкого человека, Борис Нефёдов лишь в очередной раз выполнил данное однажды маленькому сыну обещание. «Запомни, – сказал когда-то отец своему пятилетнему мальчишке, – у нас в авиации друзей не бросают. Мы ведь с тобой настоящие друзья. И так будет всегда. Если ты попадёшь в беду, я обязательно прилечу за тобой и заберу домой, где бы ты ни находился».
Впервые же отец всерьёз вступил в борьбу за жену и сына в начале пятидесятых годов во время войны в Корее. Тогда могущественный начальник фактически поставил Анархиста перед предельно жёстким выбором: или он добывает со своими лётчиками-штрафниками из бывшей отдельной авиагруппы целёхонький новейший «штатовский» истребитель F-86 «Сейбрджет» со всеми его техническими секретами, или… Если в начале операции сын всесильного кремлёвского вождя только намекал, что в случае неудачи Нефёдову и его людям лучше обратно в Союз не возвращаться, то в последнем разговоре Василий Сталин прямо заявил: «Учти, я дал отцу слово добыть этот самолёт. И если ты меня подведёшь, то лучше прямо в Корее пусти себе пулю в лоб». Жена и сын Нефёдова остались заложниками у Василия Сталина. Никогда ещё для одного из лучших асов советских ВВС ставки в боевой операции не были так высоки.
И вот несколько часов назад – всего за двое суток до истечения срока, данного ему Василием Сталиным, Нефёдов фактически сумел добыть ценный трофей.
Правда, ему не удалось пригнать «Сейбр» на свой аэродром. Запаниковавший вражеский пилот совершил вынужденную посадку на морском берегу. Сам лётчик, видимо, потерял сознание от сильного удара машины о землю и впоследствии утонул. Начавшийся прилив на время скрыл истребитель от поисковых самолётов и вертолётов противника. Необходимо было как можно скорее сообщить своим координаты местонахождения ценного трофея. Но прежде чем Нефёдов успел это сделать, его самолёт получил сильные повреждения, и Анархисту пришлось срочно покидать его с парашютом.
Всю ночь затерянный в штормовом море человек боролся за свою жизнь, а утром его обнаружил и взял на борт экипаж американского спасательного вертолёта. Однако пока неприятельские пилоты пребывали в уверенности, что они подобрали союзника – австралийского пилота майора Гордона, чей палубный «хоукер» «Си Фьюри» был накануне сильно повреждён зенитным огнём в районе крупного северокорейского железнодорожного узла и пропал с отметок радаров, не дотянув до легкого австралийского авианосца «Сидней». Ошибка произошла потому, что в первые часы своего купания Борис наткнулся на качающегося на волнах мертвеца и стащил с него спасательный жилет, на который была нанесена маркировка с фамилией лётчика и номером его самолёта.

 

Находящийся в составе экипажа медик без промедления приступил к осмотру поднятого на борт после продолжительного купания «австралийца». Этот же парень несколько минут назад отважно прыгнул к Нефёдову с борта зависшего над ним вертолёта и прицепил барахтающегося в воде лётчика к спасательной люльке подъёмной лебёдки. Борис слышал, что таких членов экипажей американских спасательных вертолётов готовят в специальной «школе суперменов» и что они действительно универсально подготовленные профи, в том числе являются большими специалистами по оказанию первой медицинской помощи. «Супермен» сделал ему какую-то инъекцию, потом предложил кофе из термоса с галетами…
Борис впервые оказался на борту вертолёта. Правда, внутри всё тряслось и дребезжало. Вибрация от главного редуктора шла такая, что, казалось, будто сидишь верхом на камнедробильной машине.
Тем не менее возможности нового летательного аппарата впечатляли. Нефёдов слышал, что у американцев и их союзников в Корее несколько тысяч винтокрылых машин. И в основном они применялись в поисково-спасательных и санитарно-эвакуационных целях. Недаром американские и английские лётчики и пехотинцы называли парней из вертолётных эскадрилий ангелами-хранителями. Те и в самом деле спускались с небес, когда пилота сбитого «Сейбра» или «Летающей крепости», казалось, уже ничто не могло спасти от гибели или плена.
К сожалению, нашим лётчикам-интернационалистам, в отличие от противника, в случае катапультирования в подавляющем большинстве случаев приходилось надеяться только на себя и помощь местного населения, в целом довольно благожелательно настроенного к русским защитникам. Если пилоту сбитого МиГа удавалось после катапультирования самостоятельно добраться до какого-нибудь северокорейского официального лица, тот обычно связывался с авиационным командованием и за лётчиком присылали машину.
Гораздо сложнее приходилось тем, кто приземлялся в труднодоступной местности, получал серьёзные ранения или становился объектом охоты специальных команд диверсантов, засылаемых американской разведкой специально с целью пленения советского офицера. Борис знал случай, когда ради того, чтобы вытащить из подобной переделки получившего во время вынужденной посадки тяжёлые травмы гвардии подполковника, был использован учебно-тренировочный Як-11. Находчивые однополчане спилили ручку управления во второй кабине и посадили туда парашютиста с ампулами. «Яшка» под прикрытием полка истребителей благополучно прибыл в труднодоступный горный район, и выпрыгнувший из него с парашютом фельдшер оказал раненому квалифицированную помощь и помог продержаться до того момента, когда к месту аварии пробилась с боями эвакуационная команда, укомплектованная бойцами с основательной альпинистской подготовкой. К сожалению, данный случай являлся редким примером со счастливым финалом. Гораздо чаще всё заканчивалось трагически.
А ведь будь в распоряжении каждого воюющего в Корее советского авиаполка хотя бы один вертолёт, сколько жизней можно было бы спасти! А сколько наших лётчиков уже в мирное время погибло в северных морях, пропало без вести в таежных, болотистых и других, недоступных для обычной авиации местах только потому, что им не была оказана своевременная помощь!
Нефёдов слышал, что американцы использовали в Корее машины конструкции талантливого русского инженера Сикорского, эмигрировавшего ещё в революцию из России. Это не могло не вызывать в нём чувство гордости. Плевать, что на фюзеляже красовались не красные звёзды, а белые. Всё равно охватывало волнение от осознания того, что чудо-аппарат создан русским гением.

 

Донёсшиеся из пилотской кабины громкие голоса заставили Бориса поторопиться с принятием решения. Говорили о нём, точнее о том, за кого он себя выдавал:
– Да, это майор Роберт Гордон из двадцатой авиагруппы, – по радиосвязи докладывал кому-то один из вертолётчиков. – Он с авианосца «Сидней»… Да, я уже получил предупреждение о приближающемся циклоне. Нам надо срочно где-то укрыться, поэтому мы следуем на авианосец «Оушн». Предупредите его диспетчерский центр и врачей. Правда, наш медик говорит, что парень в неплохой форме, но всё ещё может быть. Мы выдернули счастливчика из моря, когда вокруг собрались попировать десятка три акул. Не хотел бы я оказаться на его месте! После такого приключения обычно начисто отпадает охота даже к посещению общественных пляжей, не то что к боевым полётам над морем.
При этих словах Нефёдов невольно скосил глаза в сторону открытой двери. Пока они летели не очень высоко – в каких-нибудь двадцати метрах над волнами. Вполне приемлемая высота для прыжка в воду. Но, господи, как же не хотелось обратно в полное опасностей море, из которого его буквально за шкирку вытащили винтокрылые ангелы-хранители в красивых, ярко разрисованных шлемах! Но иначе плен. Это был как раз тот особый случай, когда выбора просто не было. Оставалось лишь точно рассчитать момент для прыжка. «С учётом скорости этой стрекозы и встречного ветра минут пять в запасе у меня ещё есть, но не больше, – анализировал положение Нефёдов. – Потом в любой момент на горизонте может показаться вражеская эскадра».
При этом лжеавстралиец старался даже намёком не выдать своих намерений и исподволь оценивал находящихся поблизости людей. Более всего его беспокоил мускулистый рослый матрос-спасатель у двери. Если у здоровяка отменная реакция, то он вполне может стать серьёзной помехой к бегству.

 

Развлекая пассажира, один из членов экипажа, видимо, бортинженер, рассказывал ему о крайне любопытном случае, который произошёл с ними позавчера. Молодой британский пилот, сам того не желая, выполнил трюк, достойный знаменитого американского иллюзиониста Гарри Гудини. Взлетев на своём «Файрфлайере» с борта лёгкого британского авианосца «Тезей», лётчик почти сразу потерял контроль над своей машиной. Неисправный ракетный ускоритель буквально швырнул самолёт, но не вперёд, а вверх. Двигатель заглох, самолёт перевернулся на спину и в таком виде ушёл под воду. Системой катапультирования самолёт устаревшей поршневой конструкции оборудован не был. Да и в подобной ситуации она бы и не пригодилась, нельзя же выстрелить своё кресло почти вертикально вниз с высоты нескольких десятков метров.
Лётчика спасла необычная привычка включать кислородное оборудование не на трёх тысячах, а сразу после взлёта. Он успешно выбрался из тонущего самолёта и был подобран вертолётом.
– Когда мы подняли его на борт, парень не мог сам взять сигарету, так у него тряслись руки.
Рассказчик засмеялся и отвернулся от «австралийца» к матросу-спасателю, попросив у него закурить. Тот поднялся с откидного сиденья у двери и неспешно направился в хвостовую часть грузовой кабины. «Теперь пора! – сказал себе Нефёдов и, схватив подвешенную на борту над носилками надутую кислородную подушку, бросился с ней к открытой двери. Внутри всё сжалось от распахнувшегося навстречу, безбрежного пространства. Ему показалось, что за последние минуты винтокрылая машина поднялась выше. Ну да теперь всё равно! Пути назад уже не было. И всё-таки на мгновение ужас парализовал его. Но лишь на мгновение. Переборов секундное замешательство, беглец шагнул в бездну.
Перед самым вхождением в воду Борис успел сгруппироваться, но всё равно удар получился очень сильный. На несколько мгновений Нефёдова оглушило. Сознание сузилось до инстинктивного стремления выжить, заставляющего тело ожесточённо барахтаться в тёмной глубине. Первое, о чём он подумал, вновь обретя способность соображать, это о вертолёте.
Вынырнув, Борис первым делом стал искать его глазами. Тот уже разворачивался! Это выглядело не меньшим безрассудством, чем поступок, на который решился он сам, учитывая огромное чёрное облако на горизонте. Приближался тайфун. Поражало, что в такой ситуации вертолётчики отважились на поиски явно жаждущего смерти «психа». Им ли было не знать коварство местного климата, который не прощает подобных ошибок. Для Юго-Восточной Азии стремительное изменение погоды – норма. Часто бывает так: под крылом или за бортом твоего корабля ласковое море, над головой безоблачное небо и ничто не предвещает беды. И вдруг за какие-то двадцать-тридцать минут окружающая идиллия сменяется кромешным адом.
Но в данном случае о внезапности говорить не приходилось, ибо пилоты «Сикорского» были заранее предупреждены об опасности, и тем не менее они разворачивались! Борис даже пожалел, что рядом нет какого-нибудь комиссара. Вот уж представитель этого болтливого племени был бы посрамлён. Сколько раз Нефёдову приходилось слышать в своей жизни, что в мире наживы никто не рискует бескорыстно и сверх того, что прописано в контракте. Эту аксиому начинали вбивать в голову каждому советскому человеку чуть ли не с детсадовских соплей. Выходит, по логике вещей «нормальные» граждане капиталистического мира должны были бросить такого «психа», как он. Ведь человеческое безумие – не их профессия. Но вместо этого винтокрылые архангелы шли наперекор здравому смыслу и встречному ветру, намереваясь снова спасти его.
– Да проваливайте вы ко всем чертям! – заорал Нефёдов вертолётчикам, будто те могли его услышать. Он свой выбор сделал от безысходности, а им-то зачем погибать!
Вместе с гулом вертолётного двигателя нарастал шум приближающегося урагана. Чёрная туча закрыла весь горизонт зловещим фронтом и надвигалась с большой скоростью, гоня перед собой обрывки разорванных в клочья, красных облаков. Там, на горизонте, то и дело сверкали молнии. Артеллирийской канонадой гремели удары грома. Свинцового цвета пенистые кручи становились всё выше и выше. Даже если бы вертолётчики сумели заметить среди огромных водяных гор человека, они всё равно были бессильны вытащить его во второй раз. Порывистый сильный ветер и гигантские волны исключали проведение спасательной операции. В конце концов ребята в кабине «Сикорского» это поняли. Сделав круг для очистки совести и не обнаружив чудака, «вертушка» стала удаляться. Когда хлопающий шум вертолётных лопастей стих, установилась странная тишина. Небо просветлело, и даже волны как будто улеглись. Однако это было обманчивое затишье. Нелепая живая песчинка оказалась в эпицентре бури, которую ещё называют «оком урагана». Через считаные минуты затишье обещало смениться настоящим кошмаром…
Провожая взглядом серую точку на горизонте, Борис мысленно желал удачи экипажу отважных и благородных рыцарей неба. Теперь уже было не важно, кто враг, а кто союзник. В конце концов, все они рабочие войны. И каждый делает свою работу в соответствии с собственными представлениями о долге и чести. Эти же парни были достойны высшего уважения и восхищения. И дай им Бог уцелеть!
Сам же Борис не слишком рассчитывал второй раз обмануть судьбу. Теперь он почти не сомневался, что легендарный Вольф Мессинг, предсказавший ему гибель в морской пучине, не ошибся и на этот раз…
Назад: Глава 4
Дальше: Глава 6