Глава 10

Счастливое решение воспользоваться аквалангами спасло им жизнь. С морского дна Игорь и Корбо видели, как тонула их яхта, как неторопливо кружило над головой подошедшее судно с убийцами, любующимися результатами своей работы.

Они решились воскреснуть, лишь когда в аквалангах почти закончился воздух. К этому времени киллеры уже покинули место «удачной ликвидации».

С этого момента для Игоря Нефёдова началась новая жизнь. Впрочем, поначалу он заявил спасённой подруге, что дал слово начальнику тюрьмы вернуться, и намерен его сдержать. Игорь даже вернулся обратно в сырой каземат, но пробыл там всего несколько часов. Вскоре в заведении поднялся страшный переполох. Запыхавшийся начальник тюрьмы лично прибежал, гремя ключами от дверей камеры Нефёдова, чтобы взволнованно сообщить узнику радостную весть:

– Губернатор объявил вас своим гостем. На улице уже ждёт его личный лимузин и кортеж охраны.

Выяснилось, что, узнав о случившемся, отец Корбо немедленно амнистировал молодого чужеземца. Недавний узник грязной камеры был с почестями принят во дворце правителя провинции.

Но главная награда была впереди. На праздничном ужине отец Корбо во всеуслышание объявил, что отдаёт свою дочь русскому герою, тем более что его девочка призналась, что любит этого парня. И ничего, что он белый. Мать Корбо – его четвёртая жена – тоже имела светлую кожу.

Для Игоря это была великая честь. И отказаться от неё означало, по местным обычаям, нанести смертельное оскорбление родственникам невесты. Да никому из присутствующих на приёме гостей и в голову не могло прийти, что кто-то способен добровольно отказаться от красавицы с миллиардным приданым.

Корбо считалась одной из богатейших невест Африки. Её отец, родной брат президента страны Моргана Арройи – Жан Батист Зубери Арройя контролировал одну из богатейших провинций. Находящиеся здесь месторождения урана, алмазов, углеводородов, морские и речные порты, в которых базировались многочисленные рыболовецкие флотилии, плантации хлопка – стабильно приносили уездному владыке миллиарды. Данная провинция была в наименьшей степени охвачена междоусобной войной по сравнению с другими областями страны. Это объяснялось тем, что на большей части её территории проживали соплеменники царствующих братьев.

Правда, между самими братьями мира не было. Чрезвычайно подозрительный Морган Арройя в каждом из приближённых видел потенциального предателя. Не был исключением и старший брат. Когда-то он отстранил его от руководства вооружёнными силами, а на последнем съезде правящей партии поразил даже ближайших соратников, заявив, что Жан Батист ему вовсе не родня по крови. По словам президента, их мать якобы недавно призналась ему, что тайно усыновила младенца чужого племени, чтобы скрыть от мужа смерть своего родного дитя при родах.

Никогда не посещая даже начальную школу, Арройя тем не менее неплохо знал мировую историю. В детстве он посещал миссионерскую школу и в отличие от многих своих соплеменников умел читать. В какой-то книге Арройя прочитал знаменитую фразу нацистского министра пропаганды Геббельса: «Кто в Германии еврей, решаю я сам». Морган запомнил эти слова и принял на вооружение. Объявив брата представителем презренного народа, он фактически начал процедуру его отстранения от всех государственных постов, чтобы в конечном итоге обезоружить и без труда уничтожить опасного конкурента.

Но и отец Корбо не терял надежду в скором времени сесть в президентское кресло. На открытый конфликт с братом Жан Батист пока не решался, однако через подставных лиц оплатил услуги швейцарского пиар-агентства. Пиарщики организовали масштабную кампанию по дискредитации федерального правительства. В крупнейших газетах многих стран мира практически одновременно появились статьи, в которых корреспонденты рассказывали о страданиях мирного населения Всеафриканской Республики, которое «тысячами гибнет под бомбами правительственной авиации и от специально организованного властями голода».

Новости ведущих европейских телеканалов начинались с «красочных» репортажей, в которых во множестве фигурировали документальные свидетельства преступлений преступного режима Моргана Арройи, – изможденные младенцы, изувеченные трупы и прочие ужасы войны.

Происходила странная метаморфоза. Всего пару недель назад никому и дела не было до того, что творится в самом центре Африки. Лишь несколько экзальтированных одиночек-правозащитников пытались бить в набат по поводу преступлений, ежедневно творимых всеми участниками конфликта в охваченной гражданской войной, далёкой, экзотической стране. Но это был «глас вопиющего в пустыне». Всем было наплевать на тысячи жертв бомбёжек, пухнущих от голода детей, толпы беженцев на границах. Для американского и западноевропейского делового и политического истеблишмента играло значение лишь то, что Морган Арройя разорвал отношения с Советским Союзом и пытается строить отношения с западным миром. А то, что в его богатой сырьевыми ресурсами стране происходят разные гнусности, – так этого дельцы от политики и владельцы транснациональных корпораций предпочли бы и дальше не замечать. Обыватель же был готов поглощать только те блюда, которые для него готовили средства массовой информации. И как только мощная машина пропагандистской раскрутки была запущена, неизвестная чужая война вдруг стала чуть ли не новостью номер один в мире. А надёжный деловой партнёр западного мира Морган Арройя превратился в мегазвезду, излучающую жутковатое сияние.

Один впечатлительный американец, накачанный новостями, даже сжег себя перед зданием ООН в Нью-Йорке в знак солидарности с уничтожаемым народом далёкой африканской страны. Американцы вообще народ чрезвычайно эмоциональный и сентиментальный и легко поддается всяческой пропаганде. Так что превратить их в активных борцов против очередной «Империи зла» не так уж и сложно.

Вскоре после этого трагического случая ООН ввела санкции против Морганбурга. По всему миру начался сбор гуманитарной помощи для страдающего населения Всеафриканской республики. Дело дошло до того, что кандидат в президенты Ричард Никсон в своем выступлении в ходе избирательной кампании 1968 года заявил: «То, что сейчас происходит во Всеафриканской республике, – это геноцид. И происходит этот геноцид с попустительства нынешней администрации, которая тайно спонсирует Моргана Арройю – этого африканского Гитлера. Это не просто грубая политическая ошибка. По моему глубокому убеждению, это преступление! Между тем в стране, о которой идёт речь, имеются конструктивные демократические силы, которые должны стать объектом всяческой поддержки со стороны США». Никсон имел в виду именно Жан Батиста.

Во многом благодаря талантливой работе пиарщиков Морган Арройя приобрёл в глазах мирового сообщества облик «африканского монстра», а его брата, напротив, стали считать на Западе оппозиционером-демократом. И хотя американцы продолжали тайно помогать Арройе по каналам ЦРУ, они одновременно начали тайные переговоры с его братом, считая Жан Батиста более перспективным партнёром в этом регионе и планируя в недалёком будущем помочь ему прийти к власти.

Жан Батист всячески стимулировал американцев скорее помочь ему свергнуть родственника-«узурпатора». При этом заговорщик понимал, что, пока брат находится у власти, он очень опасен. Поэтому отец Корбо предпринимал меры, чтобы обезопасить себя и свою семью. Для этого-то ему и понадобился русский пленник. Им можно было шантажировать братца, не позволяя ему нанести разящий удар. Ведь русский лётчик являлся законной добычей американцев, которые сбили советский разведывательный самолёт. А между тем президент Арройя заявил резиденту ЦРУ, что ему ничего не известно о судьбе экипажа советского самолёта. Хотя именно его люди захватили вражеского пилота. Горделивые янки вряд ли простят своему клиенту Моргану подобное мошенничество. Так что Жан Батист рассчитывал использовать русского пленника как аргумент в игре против родственника, который очень нуждался в американской помощи.

Но теперь у него появилась более интересная идея. В том что покушение на его любимую дочь организовал братец, Жан Батист не сомневался. У самого Моргана Арройи родных детей не имелось. Из-за ранения, полученного ещё во время службы во французской армии, он был бесплоден. Морган страшно завидовал плодовитому брату, имевшему 17 наследников от законных жён и ещё сорок от наложниц. Убив самую любимую дочь брата, Арройя рассчитывал нанести ему удар в самое сердце. Он будет взбешён, когда узнает, что, поспешившие доложить ему об успешном покушении, наёмные убийцы снова потерпели неудачу. Но был способ, как вывести его из себя и заставить совершить роковую ошибку…

Зная взрывной завистливый характер брата, Жан Батист намеревался заманить его в хитроумную ловушку. Для этого он решил изобразить, притвориться, что ищет примирения с братом, – послать ему приглашение на свадьбу дочери, да не с кем-нибудь, а с русским лётчиком, которого его люди вначале сумели взять в плен, а потом при странных обстоятельствах «потеряли».

«Он обязательно приедет, наплевав на осторожность, – потирал руки от предвкушения долгожданной встречи Жан Батист. – Я-то его знаю лучше, чем кто-либо ещё! Коротышка не стерпит унижения и лично захочет подсыпать яду в бокалы молодожёнов, а потом полюбоваться, как прибывшие с ним головорезы из его личной охраны перебьют моих людей и поднесут хозяину на подносе мою отрезанную голову. Представляю, как у братца потекут слюнки, когда он решит попробовать котлет из моего мяса».

Несколько лет назад, когда отношения между ними внешне ещё не были откровенно враждебными, пятидесятитрёхлетний Морган предложил брату выдать за него свою дочь. Вообще-то браки между родственниками не считались в их племени чем-то необычным. Таким способом влиятельные вожди клана укрепляли свою власть. Но обладавшая независимым свободолюбивым нравом девушка подняла дядюшку на смех: она не для того училась в Европе, чтобы следовать диким местным обычаям; и потом, какой из престарелого дядюшки муж! Жан Батист только развёл руками, в душе насмехаясь над незадачливым женишком.

После этого Морган при первом удобном случае отстранил брата от командования армией и отдал тайный приказ убить оскорбившую его отказом племянницу. Весть же о том, что брат нашёл ему замену в лице русского лётчика, его окончательно выведет из себя и заставит совершить фатальную ошибку…

Естественно, Игорь не знал о сложных закулисных причинах удивительной благосклонности отца Корбо. Молодой человек собирался выразить ему свою искреннюю признательность за освобождение из тюрьмы и конечно за предложение стать его зятем. Правда, Нефёдов твёрдо решил объяснить отцу Корбо, что не может жениться на его дочери, так как должен вернуться домой к своей невесте. Но встретившись лицом к лицу с губернатором, парень призадумался. Игорь быстро сообразил, кто в приближающейся многочисленной группе людей главный начальник. Он был единственным из мужчин, кому официальный мундир заменяла длиннополая рубашка свободного кроя с причудливой вышивкой из голубого сияющего шёлка. Перед Игорем был одновременно искусный политик и грозный властитель, не прощающий нанесённых обид. Это был большой человек с густым низким голосом и грубоватыми манерами.

– Здравствуйте, господин Лио Фань! – при встрече хлопнул он Игоря по плечу, так что молодого человека повело в сторону. – Или, может быть, вас зовут товарищ Мао?

Громоподобный хохот хозяина дворца сразу и целиком наполнил просторный зал приёмов. Но удивительное дело, даже во время смеха и шуток лицо этого человека оставалось почти неподвижным. Даже огромные негритянские губы почти не шевелились. Подобным образом разговаривают эстрадные чревовещатели. И выпуклые глаза с жёлтыми белками тоже оставались стеклянными. Так смотрит акула на пожираемого пловца. Губернатор глядел прямо пред собой, не замечая многочисленную свиту. Но, как и положено, каждая оброненная хозяином фраза, тем более шутка, вызывала вежливое эхо одобрительных реплик, хихиканий и поддакиваний.

Обращаясь подобным образом к гостю, губернатор имел в виду удостоверение китайского военнослужащего, которое молодой офицер получил перед злополучным полётом. Игорь не нашёлся сразу, что ответить. Тогда губернатор ещё раз хлопнул парня по плечу и изрёк в насмешливом удивлении:

– Впервые вижу китайца с таким разрезом глаз. Надеюсь, сынок, ты хотя бы родственник того самого Мао?

Игорь неопределённо пожал плечами, мол, он человек военный, кем прикажут, тем и назовётся.

Губернатор выглядел тяжеловесно. Однако скорее его можно было назвать крепко сбитым, чем грузным. Широкоплечий, с короткой шеей, лобастый, с крупным приплюснутым носом и изъёденными оспой щёками. По местным меркам, он давно перешагнул черту старости, но сохранил крепкое здоровье и силу. Одно медвежье рукопожатие чего стоило! Папаша африканской принцессы производил впечатление дикой безжалостной силы, помноженной на хорошее знание жизни.

Игорь заколебался: стоит ли сейчас идти против воли такого вожака-носорога. Некоторое время он собирался с духом. Хотя обыкновенный здравый смысл требовал помалкивать, чтобы сохранить голову на плечах. Но Игорь знал, что если смолчит, то будет презирать себя. А этого он боялся даже больше сырого тюремного подвала и смерти. В это время все уже начали рассаживаться за столом, согласно официальному протоколу.

Вдруг на колено ему легла девичья ручка. Как молодожёны, они сидели рядом.

– Не огорчайся, – тихо шепнула девушка и мимолётным движением поднесла пальчик к губам. В печальных глазах Корбо Игорь увидел понимание и желание помочь.

Банкет по случаю предстоящей свадьбы продолжался уже восьмой час. Казалось, ему не будет конца. Команда вышколенных официантов работала чётко и почти незаметно для сидящих за столом гостей. Прислуга своевременно меняла грязную посуду на безупречно сверкающие голубоватой белизной тарелки и хрустальные бокалы с золотыми губернаторскими вензелями. Новые яства, изысканные десерты, вина появлялись перед вами неожиданно и без переходов, как исполняемые оркестром в режиме нон-стоп шлягеры. Игорь, наверное, единственный из присутствующих с непривычки замечал людей, которые для остальной публики являлись не более чем деталями обстановки, как тяжёлые бархатные гардины на окнах или поражающие лишь в первые минуты многопудьем старинного хрусталя и позолоты люстры над головой.

Вот двое официантов в красивой сиреневой униформе возникли за спиной оживлённо обсуждающих что-то мужчин. Один почти незаметно, молниеносными движениями «вытянул» из-под беспрерывно жестикулирующих рук спорщиков испачканные салфетки и тарелки с остатками трапезы. Без шума. Незаметно для сидящих. Другой с такой же хирургической точностью снайперски «метнул» на скатерть свежую посуду, после чего вежливо осведомился: что господа хотели бы ещё попробовать из еды и каким вином наполнить их опустевшие бокалы. Эти высокопрофессиональные манипуляции производили впечатление работы высококлассного циркового иллюзиониста. Правда, некоторые из подаваемых блюд у человека, незнакомого с местной кухней, могли вызвать тревожный вопрос: «Извините, а это тоже едят?»

– Отчего вы такой кислый, ваше превосходительство? – вдруг услышал Игорь женский голос. Он оглянулся. К нему обращалась лиловая негритянка цветущего вида. Её пышным женским прелестям было явно тесно в рамках приличия, и они рвались наружу из цветастого платья. В какой-то момент пышечка ослабила шнуровку и высвободила дынеобразную грудь. Любопытная дама была сильно пьяна. И ещё она почему-то считает русского парня своим в доску, так как интимно поинтересовалась:

– У вас проблемы?

– Никаких проблем, – немного раздражённо ответил Игорь, будучи не расположенным к разговору.

– Тогда я вас не понимаю, мсье. Разве можно грустить, когда тебя принимают в такую семью?! – восхищённо затараторила шоколадная пышка. – Вот увидите, вскоре вы тоже станете диктатором, – многозначительно добавила она, сделав страшные глаза.

– Но я не собираюсь становиться диктатором, – уже почти не скрывая своего нерасположения к перебравшей спиртного тётке, отрезал Игорь.

Пауза. Дама ошарашенно шарила взглядом по лицу сморозившего такую глупость чудака. И вдруг, взвизгнув подрезанной свиньёй, начала заливисто хохотать:

– Кто же откажется трахать и убивать кого хочется и сколько твоей душе будет угодно!

Остатки шнуровки на её огромном бюсте не выдержали сверхнагрузки и лопнули. Нефёдов с кислой улыбкой отвёл глаза от открывшегося его взору непристойного зрелища. Однако никто из соседей по столу не обратил внимания на эту сцену. Большинство гостей уже изрядно нагрузились алкоголем и вообще мало что замечали вокруг себя.

Между тем Корбо ещё полчаса назад куда-то ушла вместе со своим отцом. Ввернувшись, она сообщила, что у отца какой-то секретный разговор. Дальнейшие события разворачивались для Игоря лихорадочным бредовым сновидением, настолько они были неожиданны и необычны…

– Пошли! – Африканка с каким-то непонятным остервенением схватила возлюбленного за руку и, как обычно ничего не объясняя, потянула за собой в неизвестность. Они следовали куда-то запутанными дворцовыми коридорами, сбегали по мраморным лестницам; не останавливаясь, проскакивали посты охраны. Массивные двери сами открывались при приближении юной хозяйки. Лишь краем глаза Игорь замечал козыряющих им из тёмных ниш офицеров охраны и кланяющихся почти в пол слуг.

– Надо всё сделать, пока нас не хватились, – сердито и с пока непонятным молодому мужчине значением торопила девчонка.

Наконец, они остановились у тяжёлой двери с табличкой «Посторонним вход запрещён». Корбо с минуту смотрела на возлюбленного своими миндалевидными глазами. Это был взгляд обожания и ненависти. Благодаря макияжу а-ля Клеопатра и пылающему в её душе пожару ревности Корбо выглядела разгневанной восточной царицей. Игорь чувствовал себя так, словно снова играл с девчонкой в одну из разновидностей «русской рулетки». Там за дверью вполне может стоять кровать для прощальной ночи любви или притаиться человек с заряженным пистолетом, который через несколько секунд по приказу своей хозяйки выстрелит в её спутника. От темпераментной африканки можно было ожидать всего чего угодно. Нежный цветок в любой момент мог показать шипы. Руки хрупкой принцессы от запястий до плеч были увиты десятками резных браслетов из слоновьей кости. При малейшем движении кольца постукивают друг об друга, создавая воинственный шелест, как «переливание» чешуйчатых броневых доспехов при ходьбе. Чем не амазонка, вышедшая на тропу войны, точнее, на путь мести!

Корбо по-хозяйски распахнула ногой дверь в секретную комнату. Она оказалась незапертой! Внутри никого. По стенам железные ящики какой-то аппаратуры, на столах множество телефонных аппаратов разного цвета.

– Твой номер 8, – злым тоном сквозь зубы сообщила Корбо. – Поднимаешь трубку и говоришь: это майор Гвемба, браво септембер 4217. Соедините с Россией. Потом называешь свой город и номер телефона.

Игорь удивленно уставился на свою маленькую спутницу. В происходящее трудно было поверить. Мысли в голове перепутались: «Отсюда в Россию! Да возможно ли такое? Наверное, это глупая злая шутка вздорной девицы в отместку за неразделённые чувства».

Корбо выругалась, рассерженно схватила трубку и сунула медлящему мужчине в руку:

– Да звони же своей уродине, пока нас не хватились!

Оцепенение Нефёдова сразу прошло. Похоже, это всё-таки не было игрой. Игорь поднёс трубку к своему уху, Корбо тут же нажала на какую-то клавишу на аппарате. Несколько секунд ожидания, и вот в динамике зазвучал доклад оператора подстанции. В ответ Нефёдов чеканит нужные слова. И слышит по-военному чёткое обещание немедленно наладить канал связи.

– Им понадобится минут десять, – поясняет Корбо и предупреждает: – Только учти, разговаривать будешь через американскую военную базу по ту сторону границы.

Трубку поднял дядя Жора, отец оставшейся в Москве невесты Игоря.

– Здравствуйте, Георгий Иванович. Это Игорь. Можно поговорить с Мариной.

Конечно, после всего случившегося за последнее время стоило как-то иначе начать разговор. Но Игорь не хотел тратить драгоценные минуты на общение с человеком, которого давно перестал уважать и даже презирал.

В трубке воцарилось молчание. Генерал Скулов явно испытал шок, услышав голос с того света. После исчезновения в африканском «Бермудском треугольнике» разведывательного самолёта весь его экипаж на родине вычеркнули из списка живых. Искать лётчиков никто не собирался по политическим причинам. А так как местное правительство не сделало никаких официальных сообщений по поводу данного инцидента, значит, африканцы не сумели никого из пилотов взять живьём. Руководствуясь такой логикой, московское начальство поспешило поскорее сдать дело в архив. Родственники не вернувшихся из вылета военнослужащих получили официальные извещения на бланках Министерства обороны следующего содержания: «Ваш сын (или муж) пал смертью храбрых при выполнении особо важного государственного задания и т. д.». На основании этих документов в отделениях ЗАГСа по месту жительства всех членов экипажа пропавшего самолёта были оформлены официальные свидетельства о смерти.

И вдруг один из мертвецов не только воскрес, но и звонит своему бывшему шефу, словно из затянувшейся командировки!

Тягостная пауза затягивалась. Впрочем, надо отдать должное выдержке генерала: он сумел справиться с собственными чувствами. И даже сделал вид, что всегда ждал и верил, что бывший подчинённый и зять обязательно когда-нибудь даст о себе знать:

– Лейтенант! Игорёк! Сынок!!! Как же я рад тебя слышать! Где ты? Что с тобой произошло?

«Будто сам не знаешь, старый лис», – мысленно ответил шефу Нефёдов-младший. Он давно уже понял, что генерал с самого начала прекрасно понимал, чем должен закончиться запланированный им полёт, но даже пальцем не пошевелил, чтобы остановить готовящуюся авантюру. Теперь-то Игорю было очевидно, что Скулов назначил его в экипаж разведчика только для того, чтобы избавиться от него. Для дяди Жоры это была наверное единственная возможность устранить нежелательного ухажёра своей своенравной дочери, чтобы расчистить дорогу более достойному зятю. Впрочем, доказать этого Игорь никогда бы не смог. Но и изображать сыновью любовь по отношению тестюшке ему было противно.

– Я хочу поговорить с Мариной. Она дома?

– Да подожди ты с Маринкой! – радостно басил в трубку генерал. – Скажи вначале, где тебя искать, бродяга! Обещаю: я костьми лягу перед начальством, но пробью поисково-спасательную операцию. Ты ж меня знаешь… Кстати, я уговорил твоего батю пока отправиться к тебе на выручку. У него в этом Демократическом… мать их, всеафриканском сортире кое-какие связи имеются среди местных ублюдков.

– Как! Отец здесь? – с мальчишеским восторгом воскликнул Игорь. Он со счастливой улыбкой взглянул на не сводящую с него напряжённого взгляда Корбо. Африканка ни слова не понимала по-русски, но, увидев его радость, истолковала её по-своему.

– Пусть у твоей невесты все волосы и зубы в одну ночь выпадут! – с ненавистью выпалила она и резко отвернулась. Её волосы взметнулись в воздухе чёрной блестящей волной. Ещё выкрикнув что-то на местном языке, девчонка рассерженно выбежала из комнаты.

– Да, я сумел отправить твоего отца тебе на выручку, – самодовольно подтвердил генерал. – Правда, точных сведений о нём у меня пока нет. Ты уж извини за прямоту, но твой старик, как был Анархистом, так, видимо, им и помрёт. Мы с ним условились, что он, как прибудет на место, сразу свяжется с нашим резидентом, но пока никаких сведений о нём у меня нет.

Игорь вспомнил о предупреждении Корбо, что линия связи контролируется американцами, и поспешил прекратить разговор, который мог навредить бате.

– Позовите всё-таки Марину к телефону.

Голос Скулова как-то потускнел:

– Игорёк, ты уж извини, но у меня к тебе будет неприятный разговор. Одним словом, у Марины появился новый человек. И ты не должен её осуждать за это, ведь мы тебя похоронили.

Правда, я пытался ей говорить, чтобы она повременила с романами… пока остаётся хотя бы даже призрачная надежда на твоё возвращение. Уговаривал и так, и этак. Чего уж там скрывать, нравился ты мне…

Генерал кашлянул, сообразив, что зря говорит о собеседнике в прошедшем времени, как действительно о покойнике.

– Но разве Маринка меня когда-либо слушала. Всегда поступала как ей заблагорассудится… И потом она дивчина молодая, в самом соку. А современные молодки, они, знаешь, не то что в моё время бабы были, долго горевать после получения похоронки не станут. Вот и нашла себе удальца-гренадёра, косая сажень в плечах. Уже и свадьбу справили.

– Как свадьбу! – У Игоря дыхание перехватило, будто ему неожиданно врезали кулаком в поддых.

Генерал вздохнул и нехотя добавил:

– На сносях она, лейтенант. От мужа своего нынешнего, значит, беременна… Жизнь взяла своё… Но ты не отчаивайся. Скажи лучше, где тебя искать…

Игорь положил трубку. В коридоре с виноватым видом его ожидала Корбо.

– Ты злой на меня? Прости, я не хотела.

Игорь только равнодушно махнул рукой. Сейчас ему было не до выяснения отношений. После всего услышанного хотелось кому-то выговориться. Поэтому он вкратце передал африканке содержание телефонного разговора. По ходу рассказа Корбо буквально расцветала на глазах.

– Не жалей ни о чём. Она просто бешеная матка, иначе не поступила бы так.

– Дура ты! – не сдержался Игорь, и сам поразился себе. Прежде он не говорил такого ни одной девушке.

– Значит, ты всё-таки собираешься вернуться к ней? – брезгливо поинтересовалась креолка.

– Не знаю, – Игорь потерянно опустился на пол, прислонился спиной к холодной стене. На глазах выступили слёзы, совсем как в детстве, когда особенно остро ощущаешь предательство близких людей.

– Как же она могла! Как могла! Ведь обещала же ждать, – твердил он, словно заклинание.

Корбо присела рядом.

– А ты бы хотел, чтобы она своё счастье зажала между ног. Пойми: ты для неё погиб! У нас, когда умершего относят в селение мёртвых, то и все его вещи из дома принято убирать, чтобы покойник не мешал живым дальше жить… Наверное, она встретила классного парня, который помог ей пережить её горе. Хотя если бы я кому-то пообещала ждать, то лучше умерла бы девственницей, чем изменила своему слову.

«Молодые вдовы быстро утешаются в сочувственных мужских объятиях», – вспомнилось Игорю где-то прочитанное. – А может, и впрямь жениться назло предательнице? Впрочем, всё это вздор и обман. Любовь ничем не подменишь. А я, к сожалению, не люблю Корбо… Хотя, возможно, так было бы лучше всем».

Мозги соображали тяжело и болезненно, словно ошпаренные: «Эх, сейчас бы выпить и забыться». Игорю вдруг неудержимо захотелось обратно в тюремную камеру, лишь бы его оставили в покое. Корбо со своим фальшивым сочувствием сейчас была довольно обременительна. Но африканка не собиралась оставлять возлюбленного, который теперь безраздельно принадлежал ей. Она сидела рядом грустная. Ласково гладила Игоря по волосам. Гладила и повторяла:

– Бедный мальчик…. Бедный мальчик… Ничего. Зато я тебя больше никому не отдам… Теперь ты только мой – до самой смерти.