Глава 19 Взгляни в лицо врагу
Шестерка краснозвездных истребителей, взметая вихри снежной пороши, винтами приземлилась на своем аэродроме. Зарулив в пологий овраг, где под белыми маскировочными сетями находились капониры для самолетов, летчики заглушили моторы.
Старший лейтенант Федор Филипченко подбежал к истребителю Александра Волина и запрыгнул на плоскость.
– Сашка!!! Ур-р-ра!!! Ты его сбил! Сбил гада! – кричал от радости командир штрафной эскадрильи. – Ур-р-ра!!! Качай его, ребята!
Только успевшего освободиться от парашюта и привязных ремней летчика на руках буквально вынесли из кабины и принялись подбрасывать в воздух.
– Осторожнее, черти! А то еще уроните! – умудрялся «на лету» отшучиваться летчик.
Когда первый девятый вал ликования схлынул, Александра Волина поставили на ноги. Старший лейтенант Федор Филипченко крепко обнял его.
– Сегодня же подготовлю рапорт на возвращение тебе офицерского звания и наградные документы!
Здесь, на аэродромной стоянке, собрались и не участвовавшие в боевом вылете летчики-штрафники, и техники. И все они разделяли радость воздушных бойцов.
Весело перешучиваясь и обсуждая перипетии прошедшего боя, летчики, похожие в своих летных меховых комбинезонах на медведей, пошли к блиндажам. Все были живы, атака немецких бомбардировщиков отбита с большими для них потерями. Да и хваленый «Фокке-Вульф» Александр Волин сбил. Да еще как сбил – один на один в воздушной дуэли!
– А он, гад, вертится в прицеле, но я его держу. Крепко держу! И тут сзади как вжарит! Ну, еле переворотом ушел…
– Я сначала по бортстрелку вдарил, а потом и по моторам прошелся…
– А «эрэсы» – сильная штука, я вам скажу!..
Тлели в зубах папиросы, на морозе дым «Казбека» был особенно приятен. Ладонями летчики демонстрировали друг перед другом приемы боевого пилотажа: «заходя в хвост противнику» или «атакуя на вираже». Но постепенно горячка боя все же отпускала солдат.
* * *
Как приятно после напряженного боевого вылета прихлебывать горячий чай вприкуску с сахаром! В углу потрескивала дровами раскаленная буржуйка. На тарелках лежали нарезанные ломтики сала в промасленной бумаге, другая снедь. Тут же хлеб, масло и тушенка от союзников – «второй фронт», как ее называли острые на язык летчики. Снабжались летчики, даром что штрафники, всеми видами довольствия хорошо. Вестовой принес из кухни исходящие паром бачки с наваристым борщом. На второе была гречневая каша с тушенкой. И естественно – «наркомовские» сто граммов.
Перед обедом старший лейтенант передал радиограмму об успешном боевом вылете, а заодно узнал, что в ближайшие сутки надвигается циклон и что летной погоды не будет. Он сразу же отдал распоряжение техникам надежно пришвартовать самолеты и укрыть их от непогоды чехлами и щитами от ветра и снега.
Теперь, вернувшись, он вместе со всеми прислушивался к ветру за дощатой, сбитой из крышек снарядных ящиков, дверью. Дополнительно, чтобы сохранить тепло, проем был завешен еще и плащ-палаткой. В добротном, в три наката, блиндаже было тепло и уютно. На белых, выскобленных досках стола потрескивала коптилка, сделанная из высокой гильзы артиллерийского снаряда. Горлышко ее было сплющено и мерцало белыми язычками керосинового пламени.
Веселье и разговоры продолжались, но не слишком долго. Люди вымотались за этот бесконечный день. Летчики укладывались спать, некоторые, придвинув коптилку, писали письма домой.
Волин вздохнул: надо бы тоже письмо написать Светлане, но сейчас он уж слишком устал. Да и начнет, вместо того чтобы весточкой девушку успокоить, расписывать ей все нюансы воздушного боя, словно в классе на тактическом занятии… Лучше уж потом, завтра утром – все равно погода нелетная. Александр подвинул к столу снарядный ящик и устроился поудобнее с потрепанным томиком Гоголя. И произведение было правильным – «Вечера на хуторе близ Диканьки». Правда, читал он недолго, усталость брала свое. В конце концов и он улегся на дощатые нары, укрывшись колючим шерстяным одеялом.
* * *
Назавтра, как и наколдовали синоптики, погода окончательно испортилась. Так что летчикам удалось выспаться – невиданная роскошь – впервые за несколько предыдущих дней боев!
К полудню метель утихла, но облака все так же свинцовым пологом низко висели над степью. Сыпал мелкий снег. Но летать в такую погоду было все еще нельзя.
Времени было много, и решили организовать баню. Натаяли снега, натопили специально приспособленную для этих целей землянку. Даже веники какие-то пересушенные нашли. И понеслась! Из жаркой парилки прямо голяком – в снег! На трескучий мороз – и обратно! Крики, шум, смех! Хлещут друг друга вениками, клубится пар!
Внезапно появившийся в разрывах облачности одинокий «мессер»-разведчик поспешно скрылся из виду. Наверное, пилот Люфтваффе посчитал, что у него начались галлюцинации от долгого полета в облаках над заснеженной равниной. Еще бы – голые русские на снегу, и это в трескучий мороз! Лучше о таком на базе не говорить, не то герр доктор отстранит от полетов на основании острого нервного переутомления.
Быстро наступили сумерки, а за ними – и непроглядная ночь.
Темная ночь, только пули свистят по степи, Только ветер гудит в проводах, Тускло звезды мерцают…
Лирические переливы гармоники, неторопливая беседа все о том же: как там близкие, уцелели ли?.. А мы даже и деньги им переслать не можем нормально. Ведь за сбитые самолеты летчикам-штрафникам не платят… И скоро ли наступление?.. И как лучше «мессеру» в хвост зайти?.. А вот был у нас товарищ в аэроклубе, так он… Но воспоминания как-то не клеятся. Вяло идет шахматная партия.
* * *
Наконец-то – погода! Поднявшийся ветер растащил облачную пелену, разорвал ее на белесые полосы, сквозь которые проглядывала яркая морозная синь высокого неба.
И тут же поступил приказ: старшему лейтенанту Филипченко и летчику-штрафнику Волину срочно явиться в штаб дивизии.
Оседлав старенький По-2, использовавшийся в штрафной эскадрилье в качестве связного самолета, летчики отправились в путь.
Стосильный мотор М-11 успокаивающе тарахтел, летчики, закутанные в меховые комбинезоны, в очках и масках из кротового меха на лицах, с трудом ворочали головами. А ведь осмотрительность в воздухе – самое главное.
Александр Волин сидел в задней кабине, довольствуясь на этот раз ролью пассажира. А пилотировал По-2 старший лейтенант Федор Филипченко.
Как Александр Волин сумел заметить две стремительные тени, для него так и осталось загадкой. Хорошо еще, что их старенький бипланчик был из аэроклуба – с двойным управлением. Александр из задней кабины ручкой управления резко качнул крыльями. Находящийся в передней кабине Федор Филипченко все понял сразу – «охотники»! Он резко отдал ручку управления от себя, спикировав к самой земле. Летчик рассчитывал, что на фоне заснеженной степи биплан, выкрашенный в белый цвет, потеряется из виду.
Но пара «Мессершмиттов-109» не отставала. В первом заходе они промахнулись – слишком велика была скорость немецких истребителей по сравнению с тихоходным бипланом. Но теперь они прочно сидели на хвосте, развлекаясь тем, что пускали пулеметно-пушечные трассы то слева, то справа от своей легкой, как им казалось, добычи. А у советских летчиков даже турельного ШКАСа не было, чтобы отогнать стервятников!..
Но Федор Филипченко не зря считался опытным воздушным бойцом и мастером пилотажа. В его руках юркий биплан вертелся в разные стороны у самой земли, уворачиваясь от огненных трасс немецких «охотников». «Мессершмиттам» было очень тяжело маневрировать на высоте всего лишь полусотни метров, этим и пользовался старший лейтенант. А Александр Волин крутил головой «на триста шестьдесят градусов», предупреждая командира об опасности.
Так они и вертелись у самой земли. Надеяться советским летчикам приходилось лишь на то, что горючее в баках «мессеров» закончится быстрее и они оставят свою добычу.
Но развязка произошла гораздо быстрее, чем предполагали Волин с Филипченко, и уж точно совсем не так, как думали немецкие истребители-«охотники».
Внезапно один из «Мессершмиттов-109» превратился в огненный клубок и врезался в снежные сугробы, оставив на белом черный след копоти. Второй немецкий «охотник» попытался уйти от неожиданной угрозы, но ему не хватило высоты для маневра. Пара Як-1 с желтыми коками винтов атаковала сверху – стремительно и неотвратимо. Трасса снарядов скорострельной пушки ШВАК, словно ножом, отсекла правую плоскость BF-109F2. Немецкий истребитель кувыркнулся и врезался в такую близкую землю. А пара «желтоносых» Як-1, приветливо покачав крыльями, взмыла вверх.
Старший лейтенант Федор Филипченко покачал крыльями в ответ.
– Спасибо вам, гвардейцы! – выдохнул Александр Волин.
«Желтоносые» Як-1 принадлежали ко второй эскадрилье гвардейского 9-го ИАП Льва Шестакова. Командовал этой эскадрильей прославленный летчик, впоследствии дважды Герой Советского Союза Амет-Хан Султан. Всего за войну он сбил тридцать два немецких самолета лично и восемь – в группе.
Дальнейший полет прошел без происшествий, по пути им встретился лишь строй транспортных «Дугласов» – Ли-2 – да звено «пешек», пикирующих бомбардировщиков Пе-2, летевших с задания. За одним из самолетов волочился неряшливый шлейф дыма. Лопасти винта на левом моторе остановили свой бесконечный бег по кругу.
«Нелегко им придется на посадке», – подумал Александр Волин. То, что совсем недавно они сами чудом вывернулись из лап смерти, нисколько не занимало его. В небе нет времени бояться. Поддался страху, панике, и все – считай, ты погиб! У этого правила не было исключения. Страх придет позже – в жарко натопленном блиндаже после полстакана водки под кусок хлеба с тушенкой «второй фронт».
На аэродроме летчиков уже ждала «эмка», и после приземления они сразу же в компании сопровождающего капитана отправились в штаб.
В просторном блиндаже командир дивизии тепло встретил летчиков-штрафников. Кроме него, здесь был заместитель по политчасти и давешний старший майор НКВД. Он пожал руки штрафникам-истребителям, и во взгляде чекиста промелькнуло уважение к мужеству воздушных бойцов.
– Молодцы! – похвалил он их. – Вот так нужно бить фашистскую гадину! Я прав, товарищи офицеры?
– Так точно, товарищ генерал-майор! Бьют врага, как и подобает «Сталинским соколам» – смело и беспощадно!
– То-то же…
– Товарищи летчики эффективно выполнили порученное им боевое задание особой важности. И оправдали возложенное на них высокое доверие командования, – веско произнес старший майор НКВД.
– Старший лейтенант Волин! – снова взял инициативу в разговоре командир авиадивизии. – За мужество и героизм, проявленные при выполнении ответственного боевого задания, вам возвращено офицерское звание и награды! Кроме того, за успешный воздушный бой и сбитый во время него немецкий истребитель FW-190A2 вы награждаетесь орденом Красной Звезды! Сбитый вами немецкий истребитель записан на ваш личный счет. Деньги за сбитый и за боевой вылет переведены на ваш аттестат. Также звание старшего сержанта и все награды возвращены ведомому Георгию Туманишвили.
Старший лейтенант Филипченко за успешный воздушный бой также представлен к правительственной награде!
– Служим Советскому Союзу! – разом гаркнули летчики, теперь уже не штрафники, вскочив со своих мест.
– Так, ординарец! – позвал комдив. – Организуй нам выпить и закусить.
Тотчас же на столе появилась армейская фляга со спиртом, тушенка «второй фронт», сало, американские сосиски, белый хлеб, варенье и настоящее сливочное масло в вазочках, мед, шоколад. Через некоторое время ординарец притащил огромный казан разваристой картошки.
Ординарец разлил спирт по стаканам, поставил рядом котелок со студеной водой – кому запить, если надо.
– И ты присаживайся, – кивнул солдату комдив.
Звякнули стаканы – за Победу! Огненная жидкость полилась в горло, обжигая внутренности. Александр Волин коротко выдохнул, закусил хлебом с салом. Летчики еще немного выпили.
– Кстати, старший лейтенант Волин, тут вашего немца нашли. Разведчики притащили… Он с парашютом из того «Фокке-Вульфа» выпрыгнул. Живучий оказался, зараза! Уж очень он хотел увидеть того, кто его сбил.
– Уважим фрица!.. – Летчики переглянулись и коротко рассмеялись.
– Привести пленного! – распорядился старший майор НКВД.
* * *
После приземления с парашютом он едва не замерз насмерть в сугробах на окраинах города Сталина. На счастье или, наоборот, на беду, его подобрала советская разведгруппа.
– Halt! Hдnde hoch! – Рослый разведчик навел на немецкого пилота ППШ.
Тому ничего не оставалось делать, как бросить в снег свой именной «вальтер», подарок самого Вернера Мельдерса, и поднять руки.
– Nicht schissen!
После чего пленного аса Люфтваффе посадили под арест в одном из блиндажей. Сначала Ханц фон Вольф думал, что его расстреляют, но пока Советы не спешили приводить высшую меру в исполнение. Вместо этого миловидная медсестра и пожилой доктор под надзором двух красноармейцев с автоматами обработали и перевязали его раны. А потом летчика накормили сытным обедом.
Несколько раз Ханца фон Вольфа водили на допросы, но задавали в основном только общие вопросы: имя, фамилию, звание, часть, где он служил. И ничего по новейшему «Фокке-Вульфу-190», на котором он летал.
С тех пор он и сидел под замком, раз в день получая миску каши с салом или тушенкой, пару ломтей хлеба и чай в котелке. Угощение было царским, ведь в Сталинградском «котле» положение с едой было катастрофическим. Летчиков, понятное дело, кормили лучше простых пехотинцев, но все же и асы Люфтваффе узнали, какой вкусной может быть конина.
Как поется в простой солдатской немецкой песне:
Кто, попавши в «котел», свою лошадь не жрал, Тот солдатского горя не знал…
* * *
Двое рослых конвойных с ППШ на изготовку и малиновыми петлицами на шинелях привели сбитого немецкого аса и усадили на табурет. Старший майор госбезопасности вызвался переводить.
«Эксперт» Люфтваффе оказался на редкость заносчивым. Узнав, кто его сбил, проговорил:
– Untermenschen! Ich bin deutsche Offizier! Ich bin «Ekspert» der beste Jagdflieger Geschwader die Luftwaffe! Ich habe 50 abschieЯen Flugzeuge!
– Передайте ему, товарищ старший майор, – медленно и с расстановкой произнес старший лейтенант Александр Волин. – Для него и ему подобным стервятникам война – это всего лишь способ прославиться, насбивав как можно больше самолетов или принеся на нашу землю как можно больше разрушений, горя, крови и слез… – Волин на секунду запнулся, сдерживая охватившую его горечь и ярость. Он вспомнил завалы из обрушившихся стен, перегораживающие сталинградские улицы. Сваленные в воронки от снарядов и бомб людские останки, вперемешку, без разбору. Тошнотворный сладковатый запах горелого человечьего мяса… – Вы привыкли в Европе воевать с комфортом – так получите теперь нашу ярость! Мы для вас – недочеловеки, но вы – хуже самого лютого зверья! И мы вас будем уничтожать – жестоко и беспощадно! Вы пришли на нашу землю с мечом – от меча же и погибнете!
Так они и стояли один против другого. Один искал в воздушной дуэли славы, другой – защищал свое Отечество.
Воздушная схватка была молниеносной и жестокой, но в ней, как и во все времена, проявлялись по максимуму самые главные свойства характера, свойства души бойца.
Это и смелость, и стальная выдержка, и воля к победе. И самое главное – то, ради чего, собственно, и затевается бой – цель поединка. Желание самоутвердиться или грудью вставать под пули на защиту Родины! И чем ради победы может пожертвовать воин. Летчик-штрафник оказался более благороден в своем порыве, чем высокомерный «тевтонец».
«КОТЕЛ»
19 ноября 1942 года Красная армия перешла в наступление. Со стороны Дона наступали Донской фронт генерала Рокоссовского и Юго-Западный фронт генерала Ватутина. С юга им навстречу наносил удар Сталинградский фронт под командованием генерала Еременко.
В воздухе и на земле шла ожесточенная битва. Все понимали, и немцы, и русские, что настал час решающего сражения. Обескровленные немецкие части сражались так, как будут сражаться потом: в пылающей Праге, крепостях Кенигсберг и Бреслау, в поверженном Берлине. Гитлеровцы были искусными воинами с хорошим, мощным и безотказным вооружением.
Но теперь и наша армия пополнилась качественно новой, мощной боевой техникой. Пехота научилась воевать, закалившись в горниле двух огненных лет, а командиры научились эффективно управлять войсками на поле боя.
Выворачивая стальными траками комья замерзшей земли, рвались вперед танки, стальной наступательный клин. Огненными дугами протянулись к позициям гитлеровцев огненные факелы реактивных снарядов «катюш», грянули залпы тяжелых гаубиц. Снова содрогнулась исстрадавшаяся волжская земля от канонады, но это был гром победы.
А в воздухе ревели двигателями «илы» и «пешки». Выше их шли истребители прикрытия: «яки», «лагги» и принятые совсем недавно на вооружение Ла-5 с мотором воздушного охлаждения. Несмотря на разыгравшуюся непогоду, туман и плохую видимость, «Сталинские соколы» прорывались к целям и вбивали их в промерзшую землю гроздьями авиабомб, залпами реактивных снарядов, пулеметно-пушечными очередями с бреющего полета.
Огневой вал смел передовые линии обороны гитлеровцев. Завязался жестокий ближний бой. Легкие и маневренные, с мощным вооружением, танки Т-34 «утюжили» траншеи, расстреливали их из пушек и пулеметов. А за танками шла пехота, «зачищая» оставшиеся очаги сопротивления и защищая свои танки в ближнем бою. Рослые и крепкие, в добротных полушубках, с мощными и безотказными автоматами ППШ и пулеметами, они действовали умело и эффективно. Не раз и не два пехотинцы схватывались врукопашную с отчаянно сопротивляющимися гитлеровцами и опрокидывали их, буквально взрывали оккупантов натиском, настоянным на крепкой благородной страсти, той, что кипела в груди каждого советского солдата, патриота!
* * *
Осознавая смертельную угрозу, немцы подняли со своих аэродромов ударную авиацию, стремясь остановить продвижение стальной краснозвездной лавины.
С аэродрома станицы Морозовской одними из первых ушли на задание «Хейнкели-111» эскадры II/KG-55 во главе с ее командиром майором Хансом-Йоахимом Габриэлем. Грузные бомбардировщики на бреющем полете попытались атаковать колонну советских танков. Тут их и настигли зенитки, на малых высотах неповоротливым «Хейнкелям-111» было не уберечься от их разящего огня. Последним, кто видел самолет майора Габриэля, был лейтенант Нойман.
В хмурое, затянутое низкой свинцовой облачностью небо взлетела и боевая группа майора Альфреда Дрюшеля. Его ударным самолетам пришлось оборонять собственный аэродром в районе Калача, куда был направлен один из ударов советского танкового клина.
А из Карповки, находящейся неподалеку от Сталинграда, взлетели пикировщики Ju-87 штурмовой эскадры StG-2. Ее первую группу вел в бой Ханс-Ульрих Рудель – «Пилот «штуки», знаменитый «убийца танков» .
Он-то и попал в прицел заместителя командира штрафной истребительной эскадрильи старшего лейтенанта Александра Волина.
* * *
Строй пикировщиков, попытавшихся атаковать наши наступающие танки, распался. Восемь Як-1Б против двух десятков «лаптежников» и двух звеньев «Мессершмиттов», расклад перед боем стал уже почти привычным. Да и ладушки…
Старший лейтенант Александр Волин спикировал на «лаптежника» и очередью отсек ему половину правой плоскости – лети теперь, стервятник, с одним крылом! Недолго и недалеко.
За левым крылом неотрывно висел истребитель ведомого. Это был летчик-штрафник из недавнего пополнения, Иван Мартыненко. Пилот неплохой, но отличающийся чересчур большой горячностью. Однако в воздушном бою он стоил двоих. Хотя все равно Александру Волину не хватало Георгия Туманишвили. Старший сержант, вернув свое звание, награды и искупив кровью проступок, был переведен в обычный истребительный полк.
Старший лейтенант Александр Волин развернулся для новой атаки. И вдруг на него самого спикировал другой Ju-87D3 и открыл огонь из пулеметов! Волин едва успел резким отворотом уйти от внезапной атаки. Но – каков хам, на пикировщике напасть на истребитель! «Или храбрый до безумия, или глупый, – подумал о том летчике Александр. – Ну, ничего, сейчас я преподам тебе урок храбрости!»
Александр Волин заложил крутой вираж, заходя в хвост «Юнкерсу-87», и открыл огонь из пушки и пулемета. Но в самый последний момент немецкий летчик сумел все-таки резким разворотом со снижением уйти от сверкающих трасс. Александр Волин удивленно вскинул брови – в кабине «лапотника» сидел настоящий ас! Пикировщик приник к самой земле, а его стрелок открыл огонь по истребителю старшего лейтенанта Волина.
* * *
Ханс-Ульрих Рудель увидел, как на пикирующий бомбардировщик его ведомого оберфельдфебеля Клауса Майера набросился русский истребитель. Резко развернувшись, Рудель ринулся на помощь, но было уже поздно. Хирургически точной очередью русский ампутировал полкрыла пикировщику Майера. Закрутившись в воздухе, самолет упал, и никто из его экипажа даже не успел спастись.
Вне себя от ярости, Ханс-Ульрих Рудель спикировал на русский истребитель и открыл по нему огонь из крыльевых пулеметов «штуки». Но и русский летчик оказался опытным воздушным бойцом: он успел заметить атаку и, резко сманеврировав, уклониться от нее. А потом русский контратаковал. Ханс-Ульрих рванул ручку управления в сторону вниз и «дал» левую ногу вперед, нажимая на педаль руля поворота. Пилот сросся со своей «штукой», которая была ему послушна и верна за все те сотни боевых вылетов, которые он на ней выполнил. Он несся над самой земле и орал в переговорное устройство своему стрелку-радисту:
– Гардеманн, стреляй, черт тебя подери!!! Стреляй!!!
Но напрасно сердился на него убийца линкора «Марат», Гардеманн лупил из «спарки» пулеметов MG-81Z, как заведенный, но русский истребитель ускользал от сверкающих цепочек трассеров, словно заговоренный!
Пилот «штуки» бросал самолет то влево, то вправо, несясь над заснеженной степью.
– Чертов русский!!! Все никак не отстанет! Verfluchtische Untermensch!
Ответом на его ругательства стал поток снарядов и пуль, которые продырявили левую плоскость «штуки». Краснозвездный истребитель маячил то слева, то справа, короткими очередями вспарывавший воздух вокруг Ju-87D3 самого известного летчика StG-2. Сверкающие ленты трассирующих снарядов и крупнокалиберных пуль мелькали возле самолета, все ближе и ближе подбираясь к кабине. Они загибались огненными дугами вниз, взрывая снег высокими султанами, отмечая траекторию бреющего полета пикировщика.
Внезапно мощный удар сотряс «штуку» – снаряд из пушки русского истребителя взорвался рядом с мотором, разом окутав самолет непроглядно-черным дымом. Сразу же началась тряска, пикировщик словно залихорадило. Ханс-Ульрих Рудель с проклятиями перекрыл подачу топлива к грозящему взорваться двигателю и отдал ручку от себя. Он срочно повел поврежденный Ju-87D3 на вынужденную посадку.
Перед кабиной взметнулся снежный вихрь, когда лопасти не успевшего остановить вращение винта вспороли белое безмолвие суровой приволжской степи. Толчок, удар – и вот уже пикирующий бомбардировщик лежит на подтаявшем от жара снегу.
Над «Юнкерсом» пронесся, обдав ревом мотора, краснозвездный истребитель и ушел с крутым набором высоты к солнцу.
Который раз его уже сбивают?.. Ханс-Ульрих Рудель откинул фонарь кабины и погрозил русскому истребителю кулаком в бессильной ярости.