Глава 4. Операция «Прометей»

Гвардии капитан Горелов, механик-водитель командирской «тридцатьчетверки» Степан Никифорович Стеценко выжили просто чудом. Когда над опушкой леса повисли две красные ракеты — сигнал к отступлению, в той роте, с которыми они наступали на немецкие позиции, осталось всего восемь человек. Все остальные остались лежать на этом проклятом поле — перед рядами немецких окопов, на втором рубеже обороны. На колючей проволоке, в залитых кровью воронках. От некоторых даже целых останков не осталось: только ошметки плоти и изорванные внутренности. Огневой налет немецких минометов прошелся косой смерти, а остальных добили пулеметы и винтовочные залпы из окопов. Многих красноармейцев пулеметные очереди гитлеровцев буквально перепиливали пополам…

Все поле перед немецкими окопами было усеяно телами наших солдат. Несмотря на мороз, снег местами стаял до земли от горячей человеческой крови, вытекающей из растерзанных безжалостным металлом и свинцом жил. Подтаявший снег местами так напитался кровью, что и сам стал розовым.

В немецких окопах тоже была «мясорубка». Разорванные плети колючей проволоки, поваленные рогатки разбитых противопехотных заграждений были залиты тевтонской кровью. В передовой траншее вповалку лежали тела немецких пехотинцев. Чуть дальше — развороченные позиции минометов. На бруствере валялся, задрав ствол кверху, пулемет MG-34.

Да, эта картина была далека от лозунга «В едином порыве могучим ударом!». Но такова цена стратегического просчета, и это — только начало.

Вернулись три танкиста тоже в никуда. От их танкового батальона осталось всего четыре машины. Из роты гвардии капитана Николая Горелова не уцелел ни один танк, ни один экипаж. Всех пожгли немецкие противотанковые пушки на подходах к укрепленным позициям.

Но долго отдыхать им не пришлось — на следующий же день всех троих уцелевших препроводили в штаб 29-й армии. Там с ними имел краткую беседу старший майор НКВД в присутствии командира танковой бригады.

— Товарищ Горелов, я ознакомился с вашими данными: воюете с первого дня, комбриг гвардии генерал-майор Катуков отзывался о вас как об умелом и отважном командире, опытном танкисте.

— Разрешите, товарищ главный майор госбезопасности?.. Что от меня нужно?

— Вы, гвардии капитан Горелов, назначаетесь командиром Особого батальона огнеметных танков. — Старший майор хмыкнул: — И фамилия у вас соответствующая. Как всем известно, нам сейчас не хватает снарядов для уничтожения укреплений фашистских гадов. Эти сволочи окопались здесь основательно — в районе сел Гущино, Иружа, Ранимцы. Эти населенные пункты, а точнее, линия укреплений гитлеровских войск имеет для нас сейчас важное значение. Их необходимо захватить и удерживать любой ценой.

Для увеличения нашей огневой мощи будут использованы огнеметные танки и другие огнеметные подразделения. Ваш Особый огнеметно-танковый батальон входит в состав Отдельной огнеметной бригады. В ней на вооружении кроме танков будут еще и ранцевые пехотные огнеметы и ампулометы для зажигательных капсул КС. С технической стороной операции и материальной частью командный и личный состав ознакомит инженер-майор Соколов. Само собой, и вооружение, и сама операция «Прометей» — секретны. Если информация будет разглашена в какой-либо форме, вас расстреляют как предателя Родины по законам военного времени. Все понятно, товарищ гвардии капитан?

— Так точно, товарищ старший майор госбезопасности, понятно. — Горелов обратился к командиру танковой бригады: — Разрешите выполнять?

— Выполняйте.

У гвардии старшины Стеценко новость особого энтузиазма не вызвала, скорее наоборот. Механик-водитель закурил махорку, выпустил клуб едучего дыма. Он был опытным солдатом, воевал еще в Зимней кампании 1939/40 года против Финляндии.

— Знаю я эти огнеметные танки, — ворчливо сказал он. — Легкие машины Т-26 горят как спички. Хотя если такой танчик подойдет к ДОТу или, скажем, к траншее, и как пустит клуб огня!.. — Гвардии старшина Стеценко выпустил клуб едкого махорочного дыма. — Проблема была только подойти… Броня-то у них, как и у обычных танков Т-26, была тонкая — противопульная. А белофинны ведь тоже не дураки! Приметили они эти танки и били по ним из всех стволов. А огнесмесь на борту детонировала так, что танк в секунду превращался в пылающий факел! Не-е, огнеметный танк — это стопроцентный смертник…

— Что ж, здесь мы все смертники, — твердо ответил гвардии капитан Горелов. — А лично я намерен столько фрицев на тот свет отправить, сколько успею! Приказ есть приказ!

— Ну, это понятно, командир. Полностью с тобой согласен: будем стоять насмерть, нам не впервой.

Степан Никифорович Стеценко был абсолютно прав. Легкие огнеметные танки ОТ-26 продемонстрировали высокую боевую эффективность в борьбе с укреплениями белофиннов. Однако и сами становились жертвами сосредоточенного огня противотанковой артиллерии.

И все же огонь был страшной силой. Кроме разрушительной мощи, он действовал еще и на психику, ведь пламя лесных пожаров преследовало первобытного человека с незапамятных времен. Да и в современную эпоху, пожары уничтожали городскую застройку в Москве и Лондоне, Париже и Вене. Пылал неоднократно Вечный город — Рим. Наполеон Бонапарт приказал сжечь Москву перед тем, как «старые ворчуны», его гвардия, покинули этот город.

Теперь разрушительная мощь огня была вновь поставлена на воинскую службу, но теперь уже на более высоком техническом уровне.

Первые попытки создать огнеметный танк делались уже в начале становления отечественного танкостроения. На базе первого серийного танка Советской России МС-1 — копии французского «Рено-ФТ» — была разработана огнеметная боевая машина ОТ-1. Однако он так и не пошел в производство.

Вообще, если быть точным, в Советском Союзе широко велись работы над «химическими» танками. Будущая война виделась такой же, как и Первая «мировая», — с широким применением химического оружия. Призрак ипра не давал покоя военачальникам. А к химическому оружию относили в 30-е годы не только боевые отравляющие вещества, но и зажигательные, «огневые» средства поражения. А также и постановки дымовых завес.

Согласно взглядам военных в 30-е годы, химические танки предназначались «как для химического нападения или защиты, так и для прикрытия действия линейных танков. Эти танки могут быть использованы для организации заражения, установления дымовой завесы или дегазации местности. Некоторые из этих танков используются для огнеметания при действии линейных танков против живой силы и огневых точек противника. Химическое вооружение, оборудование для постановки дымовых завес или огнемет, может быть установлено также и на некоторых линейных танках. Однако в этом случае трудно разместить достаточно мощное химическое вооружение и необходимое количество горючего ».

То есть роль «механических огнеметчиков» считалась для химических танков лишь только одной из возможных.

Работы над химическими танками развернулись на основании приказа Начальника вооружений РККА «О системе химического вооружения» от 28 августа 1931 года.

Господствовавшие в 1920–1930 годы взгляды на характер ведения наступательных операций требовали высоких темпов продвижения в глубь обороны противника, для чего были необходимы мощные и одновременно достаточно подвижные средства, позволяющие уничтожить или подавить мешающие продвижению узлы сопротивления.

Поэтому к началу 30-х годов советскими военными теоретиками была сформулирована мысль о необходимости создания бронированных машин, вооруженных мощными огнеметами. Такие танки можно было бы использовать для уничтожения противника, обороняющегося в полевых укреплениях и фортификационных сооружениях, а также для распыления боевых отравляющих веществ и постановки дымовых завес с целью прикрытия боевых порядков обычных линейных танков с фронта или с флангов. Согласно советской доктрине, такие танки, хотя и несли имущество химических войск, считались неотъемлемой частью бронетанковых подразделений.

Химические модификации с огнеметной аппаратурой разрабатывались практически для всех серийных и большинства опытных образцов танков. Первым реально воплощенным в металле самоходным огнеметом стала танкетка ХТ-27, получившая другое название — ОТ-27, построенная в 1932 году и принятая на вооружение Красной Армии.

Химические танки также строились на шасси плавающих Т-37, они назывались ХТ-37 или БХМ-4. А также и Т-38 — ХТ-38, легких танков непосредственной поддержки пехоты Т-26, быстроходных колесно-гусеничных танков БТ.

Главным разработчиком и поставщиком «танковых огнеметных приборов» с начала 30-х годов стал московский завод «Компрессор», выпускавший семейство пневматических огнеметов марки КС. Все они имели одинаковый принцип действия. Сильно сжатый воздух поступал из баллонов через редуктор, понижавший давление до рабочего, в резервуар с горючей смесью. Давлением воздуха смесь подавалась к брандспойту, через который сосредоточенной струей, поджигаемой бензиновым факелом на выходе, выпускалась на цель. Факел, в свою очередь, зажигался от электрической свечи. Окончательное приспосабливание аппаратуры для установки на танки производилось обычно уже конструкторскими бюро танковых заводов.

11 марта 1932 года Реввоенсовет СССР принял постановление «О придании механизированной бригаде химических и других средств для борьбы с закрепившейся пехотой противника». В соответствии с этим постановлением Военно-химическому управлению РККА предписывалось «разработать опытный образец химического танка Т-28, оборудовав его прибором дымопуска, огнеметом и приспособив для заражения местности отравляющими веществами ». Разработку специального оборудования для химического танка поручили конструкторскому бюро завода «Компрессор».

Особенностью взглядов командования Красной Армии на применение огнеметного вооружения в довоенный период было то, что в них никогда не отрицалось значение огнеметов в современной войне. Подавляющее большинство командиров, из тех, кому посчастливилось избежать репрессий 30-х годов, прошли горнило маневренной Гражданской войны. Они понимали, насколько важна оперативность и скорость перемещения подвижных соединений в сочетании с возросшей огневой мощью.

Между тем большинство зарубежных армий в результате неправильной оценки опыта Первой мировой войны пришли ко Второй мировой войне с недооценкой или даже с полным отрицанием значения огнеметного оружия.

И это тем более странно, что сам по себе огнемет — почти ровесник танка. Современные пехотные огнеметы в Первой мировой войне начали использоваться в боях всего лишь за год до того, как получили боевое крещение первые, громоздкие и неуклюжие еще танки.

Впервые солдаты Рейхсвера применили огнеметы в массовом количестве 30 июля 1915 года против англичан, и они достигли, пожалуй, большего морального эффекта, чем «сухопутные броненосцы». Дело в том, что огнемет оказался весьма полезным в окопной войне при поражении ДЗОТов, укрытий, защищенных пулеметных позиций, бункеров.

А поскольку даже первые огнеметы были весьма компактным оружием, то их впоследствии установили и на танках. Но произошло это, впрочем, не так уж и скоро — только в 1933 году. В бою такие машины, или, как их называли, танкетки — CV3/33, первыми применили итальянцы в 1936 году во время захватнической войны против Эфиопии.

Опыт войны в Испании, боевых действий на Халхин-Голе и особенно опыт советско-финляндской войны подтвердил, что огнеметное вооружение и вообще применение огня в качестве оружия не только не утратило своего значения, но, напротив, приобретает в современной войне еще большую роль.

Особенно эффективны огнеметные средства при прорыве укрепленной обороны с мощными долговременными сооружениями. К началу Великой Отечественной войны Красная Армия имела вполне сложившиеся взгляды на применение огнеметного вооружения в бою.

Считалось, что огнемет не решает самостоятельных боевых задач. Поэтому огнеметные подразделения должны были использоваться только в тесном взаимодействии с пехотой и танками, артиллеристами и саперами. Огнеметание требовалось комбинировать с ружейно-пулеметным огнем и штыковым ударом. Задача огнеметов в наступлении заключалась в выжигании обороняющегося противника из укрытий. Практика применения огнеметов в боях показала, что после огнеметания непораженная живая сила, как правило, оставляла укрытия и попадала под огонь стрелкового оружия и артиллерии. Одной из задач подразделений и частей фугасных огнеметов в наступлении было удержание захваченных рубежей и плацдармов. В обороне огнеметы предполагалось использовать внезапно и массированно — в тот момент, когда атакующий противник приблизится на дальность огнеметного выстрела. По боевому применению огнеметов и подготовке огнеметчиков были изданы соответствующие наставления и руководства.

Летом 1932 года первый образец химического танка на базе Т-26, оборудованный огнеметом пневматического действия, поступил на испытания.

Примерно в это же время для установки на линейные танки был создан танковый химический прибор ТХП-3. Он мог быть смонтирован на любой машине без переделок, был принят на вооружение РККА и выпускался на заводе «Компрессор». Правда, с лета 1934 года ТХП-3 предназначался уже только для «постановки дымовых и огненных завес» и получил индекс ТДП-3 (танковый дымовой прибор). К концу 1936 года завод «Компрессор» изготовил 1503 таких прибора.

Что касается функции выпуска отравляющих веществ, то оказалось наиболее целесообразным придать ее танку, оборудованному огнеметом. В 1933 году боевая химическая машина БХМ-3, другое ее обозначение — ХТ-26, была принята на вооружение. За период с 1933 по 1936 год было изготовлено 615 химических танков ХТ-26.

В башне танка устанавливались огнемет и пулемет «Дегтярев-танковый» с боекомплектом полторы тысячи патронов. Дальность огнеметания смеси мазута и керосина составляла тридцать пять метров. Количество секундных выстрелов — семьдесят. За один выстрел под давлением сжатого воздуха выбрасывалось пять литров огнесмеси. Поджигалась смесь от факела горящего бензина, а бензин — от электрической запальной свечи.

В зависимости от боевой задачи бак ХТ-26, помимо огнесмеси, мог заполняться дымообразующей смесью типа «S-III» или «S-IV», отравляющими веществами стойкого или нестойкого типа, а также водой или мыльной жидкостью для дегазации местности. Для распыления отравляющего вещества и дымопуска использовался распылитель, располагавшийся в кормовой части машины.

На базе легкого танка Т-26 было создано целое семейство огнеметных боевых машин. Развитие огнеметных танков, созданных на основе Т-26, завершилось созданием наиболее совершенной модификации ХТ-134.

Наиболее существенным недостатком огнеметных машин предыдущих вариантов, начиная с ХТ-26, кроме их слабой брони, было отсутствие пушечного вооружения. Это практически полностью исключало возможность эффективной борьбы с бронетехникой противника. А ведь даже для легкого танка или самоходки огнеметная машина была сравнительно легкой добычей.

Чтобы исправить эту недоработку, конструкторский коллектив завода № 174 разработал на базе Т-26 образца 1939 года новый вариант танка, на котором пневматический огнемет устанавливался в верхнем лобовом листе корпуса, а бак с огнесмесью был расположен в кормовой части подбашенной коробки. Основное вооружение легкого танка при этом сохранили, оставив в башне 45-миллиметровую пушку 20К и спаренный с ней 7,62-миллиметровый пулемет Дегтярева. Но самое главное — бронезащита была усилена за счет установки дополнительных 30-миллиметровых броневых экранов на башню и подбашенную коробку. Это позволило выдерживать огонь 20-миллиметровых и 37-миллиметровых противотанковых пушек.

Сборка двух опытных образцов ХТ-134 была завершена в январе 1940 года, и уже спустя несколько недель оба танка были отправлены в Финляндию, где их передали в распоряжение 210-го химического танкового батальона. Опыт боевого применения новых огнеметных танков был вполне положительным, но радиус поражения пневматического огнемета был признан недостаточным. При стрельбе максимальная дальность огнеметания составляла чуть более полусотни метров.

В том же году по инициативе инженеров Аристова и Елагина, работавших под общим руководством конструктора Гинзбурга, начались работы по танку ХТ-135. На нем предусматривалась установка 45-миллиметровой пушки, пулемета и огнемета в башне. На этот раз планировали использовать пороховой огнемет, который выстреливал огнесмесью при помощи пороховых газов, образовывавшихся при сгорании специальных метательных зарядов.

Весь комплекс вооружения нового танка оборудовался прицелом ТОС-1 со стабилизированной линией прицеливания в вертикальной плоскости. Также предусматривалась установка распылителя от танка ХТ-133 для постановки дымовых завес и боевых отравляющих веществ. Несмотря на хорошие расчетные характеристики, проект ХТ-135 был закрыт, так как командование посчитало более приоритетной работу по модернизации уже существующих огнеметных машин.

Перед войной оба образца огнеметных танков ХТ-134 находились в Московском военном округе. И в период Битвы за Москву они вошли в состав сформированного Особого огнеметно-танкового батальона вместе с другими огнеметными машинами на базе все того же легкого танка Т-26 и БТ-7. В общем-то, такое формирование бронетанковой части «с бору по сосенке» было характерно для Битвы под Москвой. Потери в технике были страшные: после одной-двух атак в бригаде могло остаться меньше десятка танков, а в батальоне — хорошо если пара-тройка.

Николай Горелов уже видел такое — летом 1941-го. Тогда танки тоже или собирали все вместе, не особенно заботясь о боевом слаживании и взаимодействии, или наоборот — растаскивали по стрелковым подразделениям, чтобы хоть как-то прикрыть измученную пехоту.

Собственно, тогда Горелов и увидел в первый раз огнеметные танки. Но то были особые машины — танки-роботы. В грандиозном сражении под Дубно, Луцком и Бродами принимали участие и так называемые «телетанки». В 1935–1936 годах была разработана и выпущена небольшой серией в 55 единиц телемеханическая группа танков. Она состояла из телетанка ТТ-26 — легкого химического огнеметного танка подавления и танка управления ТУ-26. Вооружение телетанка состояло из пулемета «Дегтярев-танковый» и огнеметной установки. Также иногда использовались фугасы замедленного действия весом от двухсот и до семисот килограммов. Преодолев большую часть расстояния до укрепленных немцами окраин Дубно, они вплотную приближались к позициям противника и шли на таран — огневой таран! Легкие танки разлетались огненными брызгами вместе с гитлеровскими ДЗОТами и орудиями. Или заливали позиции гитлеровцев потоками жидкого пламени из огнеметов.

Но то сражение было проиграно, и Красная Армия с остатками потрепанных в боях танков откатывалась все дальше на восток…

Сейчас гвардии капитану Горелову пришлось заново заниматься «боевым слаживанием» с остальными танковыми экипажами. В составе наспех сформированного подразделения были и опытные танкисты, воевавшие в танковых засадах под Москвой, и совсем молодые ребята. Те приходили из эвакуированных танковых училищ: из Сталинграда и Средней Азии. Только-только за рычаги научатся держаться, по три боевых снаряда на полигоне выпустят — и в бой! Нужно было остановить врага, не считаясь с потерями, выиграть еще хоть немного времени. Вот и разменивали человеческие жизни на часы и дни…

— Товарищ гвардии капитан! — обратился гвардии старшина Стеценко к командиру. Так он разговаривал только в минуты сильного беспокойства. — Нормальных, «скатанных» экипажей на танках мало. В основном недокомплект пополняют как попало. К опытному башнеру — «зеленого» «мехвода», или наоборот. Молодежь, конечно же, рвется в бой, но одного ведь желания мало. Надобно еще и умение… А его у молодых нет. И уж не появится — простите за прямоту, товарищ командир.

— Да знаю я, Степан Никифорович, знаю! Сам вижу — не слепой. «Желторотикам» подвиги подавай, а ветераны зубами скрежещут.

С тем подошли к комиссару.

— Что же делать, товарищ политрук?

Тот — дядька опытный, знает, что просто так, на «ура», фрица не взять. Стали вдвоем совет держать — на всю бригаду всего два офицера. Недокомплект командного состава, кого убило, кого ранило, кто обморожен. Командование требует: вперед, вперед! А кто людей за собой поведет, кто на поле боя приказы отдавать будет?..

Но все же скумекали: составили план атаки, по весьма скудным разведданным определили цели, наметили ориентиры и маршруты движения. И уже далеко за полночь гвардии капитан вернулся к своему экипажу.

Командирским танком в батальоне стала огнеметная модификация «тридцатьчетверки». Проходя мимо танка, Николай погладил борт стального чудовища. Завтра — в бой, и он знал, что эта машина не подведет. Николай Горелов вместе с гвардии старшиной Стеценко освоили новую боевую машину буквально на ходу. В принципе, то было не трудно.

Средний танк Т-34 был оборудован огнеметным прибором ОП-34, расположенным на месте курсового пулемета в наклонном лобовом бронелисте. Его ствол, как и ствол пулемета, размещался в шаровой установке и защищался бронемаской. При этом штатное вооружение в башне из 76-миллиметровой пушки и спаренного с ней пулемета сохранялось. Установка огнемета в передней части корпуса Т-34 потребовала перемещения радиостанции из корпуса в башню на место коробок для боекомплекта к пулемету.

Два резервуара для огнесмеси емкостью не менее 150 литров размещались в корпусе машины и один резервуар для дымовой смеси емкостью 85 литров — снаружи машины. При отсутствии огнесмеси резервуары могли использоваться в качестве дополнительных топливных баков.

Огнеметная «тридцатьчетверка» в итоге не особо отличалась от линейного танка: так же управлялась, в бою можно было использовать стандартную 76-миллиметровую пушку Ф-34 и спаренный пулемет. А вот подойдя к позициям врага на полсотни метров, эта машина могла залить жидким огнем траншеи и долговременные огневые точки. И испепелить все живое!

Но самое главное, впервые огнеметный танк имел довольно сильное противоснарядное бронирование. Кроме того, борта боевой машины прикрывались накладными бронеэкранами. Это позволяло уверенно маневрировать на поле боя и выдерживать попадания противотанковых орудий малого и среднего калибров.

Огнеметная «тридцатьчетверка» оказалась весьма эффективной и по компоновке, и по огневой мощи, и по удобству управления. А история этого необычного танка началась незадолго до войны — в Харькове.

При создании новых средних и тяжелых танков велись разработки и их огнеметных модификаций. Однако к началу войны завершить эту работу не успели. Уже в октябре 1939 года установка огнеметно-дымового прибора отрабатывалась для среднего танка А-32 — первого прототипа «тридцатьчетверки».

Прибор, предназначавшийся для поражения живой силы противника и подавления его огневых точек, а также для постановки маскировочных дымовых завес, устанавливался вместо лобового пулемета и имел наружную бронировку, равноценную броневой защите корпуса танка. Основное вооружение прототипа А-32 оставалось неизменным.

В декабре 1940 года, еще до принятия на вооружение танкового огнемета АТО-41, на заводе № 183 имени Коминтерна в Харькове выполнили опытную установку автоматического порохового огнемета завода № 174 на танк Т-34. Этот опытный экземпляр танка получил обозначение Т-034. Кроме того, в начале 1941 года на заводе имени Коминтерна на танк Т-34 установили собственный опытный образец огнеметной аппаратуры ОП-34, но работы эти вскоре прекратили в связи с началом серийного производства огнеметных танков Т-034 с автоматическим огнеметом АТО-41.

В дальнейшем, с началом производства Т-34 модификации 1942 года, огнеметный танк ОТ-34 стал выполняться на его базе. В 1943 году танк изготавливался с новым огнеметом АТО-42.

17 сентября 1941 года началась эвакуация завода № 183 на Урал, в Нижний Тагил. Здесь на базе «Уралвагонзавода» был организован Уральский танковый завод № 183, который стал головным по производству танков Т-34.

Здесь конструкторы под руководством Морозова подготовили чертежи башни к Т-34 с огнеметом в качестве основного вооружения. Была изготовлена небольшая партия таких танков.

Четыре такие машины — с башенным расположением огнемета — составили отдельный танковый взвод в батальоне гвардии капитана Горелова. Огнемет у них обслуживался непосредственно командиром танка. И такая модификация была более уязвима для огня противника.

Вскоре Особый огнеметно-танковый батальон вышел на рубеж атаки. Вереди были те самые села: Иружа, Ранимцы, чуть дальше — Гущино. Но эти населенные пункты сейчас находились только на оперативных картах, от самих же сел остались только дымящиеся развалины и черные, обгорелые, печные трубы.

Пожалуй, командир огнеметно-танкового батальона, гвардии капитан Горелов, не волновался так со времени своего первого боя. Задача ему была поставлена ответственная, а ее невыполнение могло быть приравнено к измене Родине. Страшно было: как поведет себя новая техника, да и экипажи тоже… Танкисты боялись своих машин, а такого быть не должно.

Но приказ есть приказ!

И Николай Горелов захлопнул крышку люка и, плотнее прижав ларингофоны танкошлема к горлу, скомандовал:

— Я — Прометей-1, прием. Всем Прометеям — атака по зеленой ракете!

— Так точно, Прометей-1, прием. К атаке по вашему сигналу готовы.

Командир сводного батальона снова открыл люк и высунул голову, наблюдая за небом.

Вот с натужным гулом пронеслись над танками «летающие танки» Ил-2 под прикрытием «ишачков». Видимо, командование осознавало важность предстоящей операции и выделило авиаподдержку. С самого июня 1941 года, когда почти вся авиация приграничных округов была уничтожена на аэродромах, командование откровенно скупилось на авиаподдержку.

Вскоре на западе раздались громовые раскаты взрывов, в небе полыхнули огненные сполохи реактивных снарядов, выпущенных нашими бронированными штурмовиками. Словно адская радуга, отразились от низких серых облаков сполохи новых мощных взрывов.

Погода была хмурая, ночью мела поземка и успокоилась только лишь под утро. Видимость была небольшой, и все же советские летчики отважились вылететь на штурмовку вражеских позиций! Поистине безумству храбрых поем мы песню!

Тем временем над замаскированными танками с шипеньем повисла зеленая звезда.

— Я Прометей-1, в атаку! В атаку, за мной!

Танковая лавина рванулась вперед, выбрасывая снег из-под стальных траков. Выйдя на поле, машины сманеврировали рассредотачиваясь. Вместе с Особым огнеметно-танковым батальоном наступали и линейные танки других тяжелых механизированных полков.

Продумывая предстоящее наступление огнеметной бригады с комиссаром Серегиным, Николай Горелов решил, на свой страх и риск, немного изменить маршрут движения. В приказе командования он проходил по гребню высотки, но так двигаться было просто смерти подобно. Наверняка высотка эта у гитлеровцев на заметке и пристреляна всеми их огневыми средствами. Сколько же стволов разных калибров сейчас направлено на эту злополучную высотку? Узнавать это на практике не хотелось.

— Вести огонь в движении по выявленным целям из пушки и пулеметов! — приказал Горелов. — Создайте перед собой огневой вал.

Но кричать по рации во время движения «тридцатьчетверки» было практически бесполезно. Да и рации стояли только на командирских машинах. На линейных танках даже не всегда приемники были, не то что передатчики. Так что гвардии капитан Горелов решил действовать по принципу «делай как я»!

Он навел перекрестье прицела и выстрелил по ближайшему пригорку. Уж очень подозрительно выглядел этот небольшой элемент рельефа. И не ошибся: на самом пригорке и вокруг него была замаскирована противотанковая батарея 50-миллиметровых пушек Pak-40. Видя, что обнаружены, оставшиеся в живых артиллерийские расчеты открыли ураганный огонь.

На поле взвилось несколько фонтанов пламени — это полыхнули с первых же попаданий легкие танки БТ-7 и Т-26. Линейные машины других частей, в отличие от огнеметных танков гвардии капитана Горелова, пошли напрямик — через высотку. Беспощадные столбы огня уносили души советских танкистов к серым небесам…

Немецкие орудия били с беспощадной точностью: даже в непогоду, даже в снежной круговерти взрывов артиллеристы Вермахта умудрялись вести почти что нечеловечески прицельный огонь! Наука «Богов войны» — математика, а в точных дисциплинах немцы были традиционно уж очень сильны.

А тут, словно мало бед русским солдатам, поднялся ветер и растянул немного спасительный облачный покров. И тут же из голубых колодцев-просветов в низких серых облаках вывалились тройки немецких «лаптежников» — Ju-87.

«Лапотники», или «лапти», как их еще называли наши солдаты, были самыми ненавистными из того, что летало в небе войны. Это был угловатый, «крепко сбитый», хоть и тихоходный бомбардировщик — детище героя воздушных сражений Первой мировой Эрнста Удета. Они летали «ниже всех и медленнее» всех, но пикировали столь стремительно, что у жертв пикировщиков просто не оставалось никаких шансов.

Нередко пилоты Stuka Geschwader — StG рисовали на бортах своих Ju-87 скрещенные штык-нож и гранату-«колотушку» в лавровом венке: стилизованный нагрудный знак пехоты «За рукопашную атаку».

Вот и сейчас, включив сирены, стервятники с черными крестами на широких крыльях обрушились на советские танки и пехоту. Душераздирающий вой и грохот взрывов бомб слились в какую-то адскую какофонию!..

— Вперед!!! Только вперед, вашу мать!!! Механик, маневрируй! Маневрируй!

Перепаханное снарядами и бомбами снежное поле ложилось под стальные ленты гусениц. Нужно было как можно ближе подойти к немецким позициям, чтобы безжалостные «воздушные снайперы» Люфтваффе не могли сбрасывать свой смертоносный бомбовый груз. До гитлеровцев оставалось всего несколько сотен метров, но это были огневые метры! Вокруг клокотало пламя и вспарывали воздух осколки фугасных авиабомб и снарядов артиллерии прикрытия. Вот 200-килограммовая авиабомба попала прямо в огнеметный танк Т-26. Гигантский огненный протуберанец разорвал бронированную машину на несколько кусков!

Не выдержав огневого натиска противника, залегла наша пехота. Древние греки говорили: «Даже храбрейшие из храбрых не могут сражаться выше своих сил». Русским солдатам не раз уж приходилось сражаться выше своих сил! Но сейчас у людей просто не выдержали нервы… Танки Николая Горелова и еще одного чудом уцелевшего на поле боя батальона остались без прикрытия. Но всем им нужно было пройти эти огненные метры во что бы то ни стало.

Горелов завертел панорамой, в поисках хоть какого-нибудь укрытия. Бесполезно: перед глазами все смешалось в снежной дымно-огненной круговерти. Что ж, главное направление: только вперед! Взметая тучи снежной пыли из-под гусениц, командирская «тридцатьчетверка» на острие атаки огнеметных танков рвалась вперед!

Вот и немецкие окопы — ну теперь хана фрицам! Теперь уж вы за все заплатите.

— Механик, задействовать огнемет! Всем Прометеям, огнем — огонь!

Из-за монтажа огнемета в отделении управления танка пришлось отказаться от четвертого танкиста в экипаже — стрелка-радиста. Автоматическим огнеметом управлял «мехвод». А наводил он свою страшную машину смерти по горизонтали разворотом всей боевой машины.

Из ствола рядом с люком механика-водителя ударила тугая струя пламени.

Огненный вихрь прошелся по передовому окопу и выжег стрелковую ячейку с пулеметом. Это было по-настоящему страшно. Яркое сияние стало последним, что увидели немецкие гренадеры. Вслед за этим глазные яблоки просто лопались от закипевшей жидкости. Волна испепеляющего жара, жадные языки пламени, сдирающие мясо с костей, превращающие легкие в пепел… Воистину те, кто остался в живых, позавидовали мертвым!

Внезапно по броне командирской «тридцатьчетверки» словно отбойным молотком ударили! У всех, кто был внутри, под защитой броневой коробки заныли зубы и сердце чуть не выскочило из груди.

— Твою в бога, в душу мать!!! — заковыристо выругался «мехвод» гвардии старшина Стеценко. Он и еще добавил пару словечек позаковыристей.

Укрывшись за небольшим холмиком, по танкам вела огонь немецкая скорострельная зенитка, установленная на полугусеничном тягаче. Снаряды калибра 30 миллиметров отрикошетили от наклонных бронелистов борта огнеметной «тридцатьчетверки» и с визгом ушли на излет. Тем не менее рисковать не стоило. Для среднего танка ОТ-34 скорострельная пушка гитлеровцев была неопасна, но вот для легких ХТ-26 она представляла смертельную угрозу.

— Башнер, осколочно-фугасным заряжай! — скомандовал гвардии капитан Горелов. — Справа пятнадцать — броневик. Огонь!

— Есть огонь! — Жизнеутверждающе грохнула 76-миллиметровая пушка, открылся затвор, наполняя башню сизым удушливым дымом сгоревшего пороха. Звякнула о металлический пол боевого отделения латунная гильза.

— Осколочным заряжай!

Справа разлетелся от прямого попадания полугусеничный «Ханопаг-251» с 30-миллиметрой зенитной скорострелкой на специальной платформе. А экипаж командирской «тридцатьчетверки» продолжал свою опасную боевую работу.

Николай Горелов развернул танковую панораму, осматривая местность. Поле боя было видно плохо, мешал стелющийся дым, в его клубах было ничего не разобрать. Но вот в разрывах мелькнули огненные трассы. Это работал пулемет на замаскированной позиции. Рядом с ним вели огонь и немецкие пехотинцы. Их кинжальный огонь во фланг мешал продвижению нашей пехоты и огнеметчиков. Огненные плети прижимали красноармейцев к земле. Еще немного, и…

— Шрапнельным заряжай! — скомандовал Горелов. — Вправо пятнадцать — пулеметная точка.

— Есть, вижу! — отозвался наводчик.

В казенник танковой пушки Ф-34 лег унитарный выстрел УШ-354Т со снарядом Ш-354Т. Захлопнут затвор.

— Механик, короткая! — В грохоте и лязге внутри боевого отделения командирской огнеметной «тридцатьчетверки» слов было практически не разобрать. Поэтому Горелов нажал обеими ногами на плечи гвардии старшины Стеценко.

Танк замер. Грохнуло. Из открывшегося затвора вылетела стреляная гильза, пыхнул сизый пороховой дым, разъедая легкие.

Снаряд вылетел из ствола орудия и по восходящей траектории взмыл над немецкими позициями. Израсходовав свою кинетическую энергию, русский посланец мщения спикировал на гитлеровцев. Догорела дистанционная трубка Т-6, и сотни маленьких смертей вырвались на волю. Веер свинцовых пуль, которым был начинен снаряд, ударил по гитлеровцам, разрывая их на куски. Удар был нанесен сверху, и укрыться от взрыва шрапнельного снаряда было практически невозможно. Очередная порция «фарша по-баварски»! В клочья, вдребезги.

Путь нашей наступающей пехоте был свободен. Вместе с танками они преодолели последние, огненные, метры до вражеских позиций.

Первыми окопы стали «утюжить» огнеметные модификации «тридцатьчетверок». Теперь гитлеровцы получили справедливое воздаяние за все!

Дальность русских танковых огнеметов при стрельбе смесью мазута и керосина составляла шестьдесят метров, а вязкой спецсмесью — до сотни метров. Наведение огнемета в горизонтальной плоскости производилось в секторе шестьдесят градусов, а вертикальной — в секторе от двенадцати до двадцати пяти с фиксацией угла возвышения. Огнеметная танковая установка позволяла вести стрельбу одиночными выстрелами продолжительностью полторы секунды, с расходом огнесмеси десять-двенадцать литров. Также огнемет мог непрерывно выпускать огненный шлейф и осуществлять огнеметание с выбросом всего объема огнесмеси.

Механики-водители предпочитали бить короткими вспышками пламени, чтобы не перегреть свое страшное оружие. Кроме того, запаса смеси бензина и мазута хватало на десять выстрелов, так, что следовало бы немного поэкономить боезапас.

А вот гвардии капитан Горелов боекомплект не экономил. Ведь основное вооружение танка — пушка Ф-34 — сохранялось, да и боекомплект орудия оставался тем же, что и у линейных танков, сокращалось только количество пулеметных дисков.

— Осколочно-фугасным заряжай! — снова скомандовал он.

— Есть! — Заряжающий вложил унитар в казенник пушки и закрыл затвор.

Николай развернул башню и шарахнул снарядом по позициям минометной батареи. Фонтан взрыва разнес немецкую тяжелую пехоту на куски. Во все стороны полетели минометные стволы, опорные плиты, станины вперемешку с оторванными руками ногами и головами минометной прислуги.

От следующего выстрела сдетонировали ящики с минометными минами — взрыв был как от сверхмощного фугаса! По броне советских танков со звоном прошелся поток осколков. Но гораздо больше вреда он причинил самим гитлеровцам. Пехоту в мышиного цвета шинелях выкосило, как колосья серпом!

Тем временем командирская «тридцатьчетверка» развернулась вдоль окопа, попутно обрушив его стенки гусеницами.

Двумя осколочно-фугасными снарядами Николай Горелов «накрыл» несколько грузовиков «Опель-Блитц» с боеприпасами. Башнер добавил из спаренного с 76-миллиметровой пушкой пулемета.

А гвардии старшина Стеценко снова ударил потоком пламени, выметая из полевого укрепления остатки фашистской нечисти.

— Горите в аду, сволочи!

Вслед огненному фонтану опять унеслись очереди башенного пулемета, из которого стрелял наводчик. Гитлеровцы были шокированы огненной бурей, которую им устроили русские. А вид катающихся по дну окопов живых огненных клубков вселял почти что мистический ужас в сердца немцев. Многие пытались спастись и выбирались из окопов. И тут же попадали под пулеметные очереди. Некоторые фашисты уже хотели только легкой смерти, и специально подставлялись под пулеметные очереди русских танков.

Лучше уж умереть от свинца, чем изжариться заживо или быть раздавленным и перемолотым безжалостными гусеницами страшных «руссише панцер»!

Экспериментальных огнеметных танков Харьковского завода было всего три, и теперь они перемалывали стальными траками гусениц «фарш по-баварски», а потом поджаривали все это струями пламени из огнеметов. Хорошая закуска получалась к темному пиву!..

Рядом с таким же остервенением крошили гитлеровцев другие «тридцатьчетверки» — у них огнеметы были установлены в башнях. Вот один из таких огнедышащих монстров повел башней, выжигая в полусотне метров впереди огненную дугу. Попытавшиеся было контратаковать его немецкие пехотинцы превратились в корчащиеся факелы.

Бой продолжался, и тактический перевес теперь был на стороне русских. Видя успех танкистов, и пехотинцы, кто был поближе, подтянулись. Огнеметчики-ранцевики прикрыли танки на ближней дистанции. Пехотинцы прыгали в окопы, стреляли и кололи штыками немногих уцелевших гитлеровцев. Рубили их саперными лопатками.

А рядом с модернизированными «тридцатьчетверками» сражались и «ветераны огнеметных дел» — легкие танки Т-26.

Впервые эти огнеметные танки были применены еще в августе 1939 года во время боев на реке Халхин-Гол. Там они участвовали в уничтожении 6-й японской армии. В ходе этих боев четверо танкистов-огнеметчиков 6-й танковой бригады: помощник командира роты боевого обеспечения старший лейтенант Федор Спехов, командир взвода огнеметных танков младший лейтенант Дмитрий Козлов, механики-водители огнеметных танков младший командир Иван Бранец и рядовой Степан Поднавозный — были удостоены звания Героя Советского Союза.

Потом, во время вооруженного конфликта с Финляндией 1939–1940 годов, в боях принимало участие уже несколько батальонов и отдельных рот огнеметных танков.

За мужество и героизм, проявленные при прорыве линии Маннергейма, командиру взвода огнеметных танков 37-й отдельной роты боевого обеспечения 35-й танковой бригады младшему лейтенанту Александру Тараканову, командиру огнеметного танка той же роты Федору Павлову и старшему механику-водителю огнеметного танка Федор Кротову также присвоено звание Героя Советского Союза.

Танки весьма эффективно выжигали пехоту противника как в ДОТах и блиндажах линии Маннергейма, так и на открытой местности. Сам командующий финскими войсками фельдмаршал Карл Густав Эмиль Маннергейм, вспоминая о штурме советскими войсками линии укреплений собственного имени, вспоминал:

«Новым было то, что во многих местах пехоту везли на бронированных санях, прицепленных к танкам, или же на броне танков. Новинкой явились и самоходные огнеметы, извергающие горящую нефть ».

Своеобразие театра военных действий и специфика наступления на укрепленный район противника определили и особенности применения огнеметных танков в их тесном взаимодействии с линейными танками, пехотой и артиллерией. Наиболее успешно огнеметные танки действовали против отдельных укреплений в составе штурмовых или блокирующих групп, в которые вводились вместе с линейными танками, пехотой и саперами, при поддержке артиллерии. Танки под огнем противника подходили к ДОТу на дистанцию огнеметного выстрела и поражали амбразуру струей огнесмеси, уничтожая или подавляя гарнизон сооружения. Однако при всей эффективности огнеметных танков они оказались более уязвимыми — из-за повышенной огнеопасности, — и процент их потерь был почти в два с половиной раза выше, чем у линейных Т-26. Из 446 химических танков, участвовавших в боях на Карельском перешейке, потеряно было 124. Опыт войны показал, что огнеметные танки становятся первой целью для противотанковой артиллерии.

Огнеметчики-танкисты были на острие пламенных атак, громя оборону противника. Так было и раньше, так есть и сейчас.

Пара огнеметных машин ХТ-134, созданных на базе легких танков Т-26, тоже выжигала гнезда фашистских гадов. Эти легкие огнеметные танки имели такую же компоновку, как и командирская «тридцатьчетверка» гвардии капитана Горелова. Огнеметы у них были установлены в лобовых бронелистах, а в башнях стояли штатные «сорокапятки» — 20К.

Такое расположение вооружения позволяло и «тридцатьчетверкам», и ХТ-134 стрелять одновременно в разные стороны — и из огнемета, и из пушки. На немецких позициях творился настоящий ад! Против ужаса огнеметных танков оказались бессильны даже знаменитая прусская дисциплина и стойкость германской пехоты.

Видя такой разгром, и остальные наши красноармейцы, залегшие было под огнем противника, поднялись в атаку. По сугробам, по горячему от крови боевых товарищей снегу наши солдаты прошли оставшиеся до гитлеровских окопов метры и заняли немецкие укрепления.

Советская пехота тоже была вооружена огнеметами. Огнеметчики-ранцевики составили ядро штурмовых групп, которые под прикрытием автоматчиков с ППШ и стрелков с пулеметами Дегтярева выметали огненными метлами вражеские окопы.

Стремительный рывок по извилистым ходам сообщений — трещат пистолеты-пулеметы. «Папаша» — оружие надежное, пять с половиной килограммов при темпе стрельбы тысяча выстрелов в минуту и емкости дискового магазина в семь десятков свинцовых смертей! Вал огня катился впереди советских пехотинцев, выкашивая гитлеровцев. Впереди — темный проем, вход в блиндаж. Туда летит граната — вспышка, громкий хлопок разрыва, и дым, вырывающийся оттуда.

Рядом молотит во вражеском ДЗОТе пулемет.

Вперед вырывается наш огнеметчик-ранцевик. К началу Великой Отечественной войны на вооружении огнеметных подразделений и частей Красной Армии состояли ранцевые огнеметы РОКС-2. Он представлял сбой плоский штампованный из металла резервуар, носимый огнеметчиком на спине, соединенный гибким шлангом с ружьем. Огнеметное ружье выпускало и поджигало горючую смесь.

И сейчас красноармеец жмет на спуск своего огневого ружья. Ревущая струя выброшенного под давлением пламени врывается в тесное отверстие входа, ведущего внутрь ДЗОТа. Спастись от него внутри укрепленной огневой точки просто невозможно. Огненный гейзер выплескивается из пулеметной амбразуры — отсюда недавно хлестали струи беспощадного свинца, а теперь клокочет яростное пламя возмездия!

Дальше — вперед! Советские пехотинцы и огнеметчики уничтожают все на своем пути: впереди может быть только враг! «Огневая пехота» прикрывала огнеметные танки, а вместе они уверенно выжигали гитлеровских гадов из их укрепленных гнезд.

К началу Великой Отечественной войны Красная Армия имела вполне сложившиеся взгляды на применение огнеметного вооружения в бою. Считалось, что огнемет не решает самостоятельных боевых задач. Поэтому огнеметные подразделения должны были использоваться только в тесном взаимодействии с пехотой и танками, артиллеристами и саперами. Использование такого устрашающего оружия, как огнеметы, требовалось комбинировать с ружейно-пулеметным огнем и штыковым ударом в ближнем бою. Именно так, как происходило сейчас. Уцелевшие чудом гитлеровцы выскакивали из дымящихся развалин и тут же падали замертво, скошенные ружейно-пулеметным огнем. Некоторые носились, правда недолго, горящими факелами, катались по снегу…

На некоторых участках прорыва завязывались ожесточенные штыковые схватки. Но в большинстве своем гитлеровцы были уже и так сильно деморализованы. Они пытались сдаваться, но в плен их никто не брал…