Несколько пуль просвистели возле лица Хагена. Кусок кирпича откололся чуть выше его лица, прильнувшего к деревянному прикладу «Маузера». Справа, прижимаясь к борту «самоходки», по нему вел огонь другой русский.

Еще один находился со стороны хвостовой части бронированной машины и обстреливал левую сторону здания, в котором держало оборону отделение фольксштурмовцев из взвода Пиллера. Оба русских вели огонь из пистолетов-пулеметов с барабанными магазинами. Это оружие с бешеной скоростью выпускало целый рой пуль, не давая возможности высунуться из оконного проема.

Вдруг оглушительно ухнуло, с такой силой, что у Хагена снова заложило уши. Это произвело выстрел орудие самоходки. Снаряд был отправлен куда-то вправо, вдоль набережной. Хаген, оправившись, по битому кирпичу подполз к углу комнаты и нащупал в пылевом тумане брезентовую сумку с гранатами.

Вытащив оттуда одну из «лимонок», он поднялся на корточки и припал к самому краю оконного проема. До самоходки было не больше тридцати метров. За эти мгновения она продвинулась еще на пару метров. Все это молниеносно прокрутилось в мозгу Хагена, пока он выдергивал чеку, глядя в ровную пелену серого неба, затянутую рваными лоскутами черного дыма.

Пружинисто выпрямившись напротив проема, Отто метнул гранату в сторону «самоходки» и тут же нырнул обратно вниз. Приседая, он успел отследить траекторию полета брошенной оборонительной гранаты и сразу сообразил, что немного опоздал. Машина русских успела преодолеть на пару метров больше.

Хаген метил попасть перед самым днищем самоходной установки, чтобы взрыв вывел из строя ходовую часть машины. Однако самоходка уже ушла вперед на полкорпуса, и граната приземлилась прямо на брезентовый тент, которым была обтянута задняя часть, в которой укрывался экипаж самоходки.