Пиллер, обернувшись и выкрикнув имя Вайдена, пожелал ему удачи и тут же, не дожидаясь ответа, повел свою группу с торчащими из-за спин фаустпатронами вдоль стен домов. Ему предстояло воплотить опасную затею – пробраться в угловое трехэтажное здание на самой набережной.

Этот дом, с массивными каменными стенами, уже был полуразрушен, но, по оценке лейтенанта, еще мог стать надежным убежищем для тех, кто предпримет попытку осуществить оборону квартала, главным образом, вследствие своих толстенных стен и стратегического расположения.

Чем ближе к набережной подбиралась группа Пиллера, тем оглушительнее и отчетливее становился шум несмолкавшей стрельбы. Где-то совсем рядом, на берегу, у самого пересечения улицы с проезжей частью набережной, стучал пулемет, выпуская в сторону противоположного берега очередь за очередью. Автоматная трескотня и винтовочные выстрелы не утихали. Беспорядочный рой пуль градом осыпал стены домов с обеих сторон улицы и брусчатку мостовой.

Здание на левой стороне, вернее каменный, черный от копоти остов, дымилось. У его угла стояло сожженное орудие, такое же черное, как и стены дома. Возле стены и у искореженного щита орудия, в неглубокой, но широкой воронке, захватывавшей почти пол проезжей части, лежали обугленные трупы, по-видимому, артиллерийского расчета.

К тому моменту, когда лейтенант и остальные фольксштурмовцы достигли углового дома, пулемет не затих ни на секунду. Из-за обгорелого здания раздался звук орудийного выстрела, и тут же прогремел взрыв где-то совсем рядом с людьми Пиллера, на этом берегу. Как будто стреляли прямой наводкой.