Вид удаляющихся «тигриных» морд вдохнул в окопы штрафников боевой дух. Один за другим по траншее раздались выкрики, больше похожие на надсадные хрипы. Так совершенно обессиленные бойцы пытались выразить радость по поводу того, что им удалось отразить атаку гитлеровцев.

Правда, каждый из тех, кто находился в этот момент в окопах переднего края, прекрасно осознавал, что ничего бы не вышло, не будь за плечами штрафников братушек-пушкарей, расчетов артиллерийских батарей.

Как только схлынула волна нечеловеческого напряжения, по ячейкам покатилось одно желание, выражавшееся на все голоса, шепотом и криком:

– Пить!.. Пить!.. Пить!.. Пить!..

Умница Степанков вернулся с ротного КНП не с пустыми руками, а с сообщением, что координаты минометчикам отправлены, но, главное, – с двумя термосами, наполненными холодной колодезной водой. Гимнастерка самого посыльного была мокрой спереди во всю грудь и живот, по самый поясной ремень, наглядно свидетельствуя, что Степа жажду утолил на двести процентов, причем пил наверняка прямо из ведра, которым наполняли водой термосы.

Живительную влагу распределяли прямо на наблюдательном пункте, как самую бесценную драгоценность, под строгим надзором Дерюжного: сначала пять литров выделили для пулеметного расчета «максима», а потом – раненым, кто сколько хочет, а потом каждому по кружке. Пили кто мелкими глотками, растягивая удовольствие, а кто жахнул сразу все в себя, чтобы хоть на миг, на долю секунды ощутить блаженство утоленной жажды.

Взвод переводил дух всего несколько минут. Потом старший лейтенант приводит личный состав в движение. С Довганюком уточняет вопрос связи. Порыв обнаружен, но его починкой занимаются связисты из взвода связи. Тогда Коптюк срочно отправляет Довганюка вместе со Степанковым и термосами за водой – на вторую ходку.

Одновременно решается вопрос с эвакуацией раненых. Этот вопрос взводный поручает Пилипчуку. На командира первого отделения своего взвода Никифора Карповича, в недалеком прошлом капитана, ПНШ штаба батальона, попавшего в окружение под Харьковом, Коптюк за прошедший месяц непрерывных учений научился полагаться, как на самого себя.

Исполнительный, требовательный и к себе, и к остальным, в действиях своих и поступках упиравший на то, что глупый и безответственный всегда на шаг ближе к пуле, чем тот, кто соображает, Пилипчук невольно расположил к себе взводного. Один раз даже выручил командира, прикрыв его отсутствие перед самим комбатом, неожиданно явившимся проинспектировать занятия, чем заслужил расположение и сослуживцев, и самого Коптюка.

Неожиданно в окопах появилась санинструктор. Она наскоро осмотрела раны бойцов и сразу же заторопила назначенных Пилипчуком носильщиков, чтобы как можно скорее уносили ребят в санвзвод.