XLIII

Цепь набегавших пехотинцев двигалась по фронту, смещаясь слева, а танки накатывали с правого фланга. Они двигались по сходящимся траекториям, которые устремлялись к одной точке. Этой точкой был самый центр участка обороны взвода Коптюка. Здесь должны были пересечься фашистские линии, сойтись в схватке не на жизнь, а на смерть…

– За Колю Веточкина с них спрошу… – раздался чей-то злой шепот.

Прозвучал он возле Коптюка. Обернувшись, тот увидел переменника Обрежу. Исполненным ненависти взглядом тот впился в надвигавшихся на него врагов. Боец сжимал винтовку с примкнутым штыком. Он не стрелял. Патроны скорее всего у него кончились. Ткань сделанной наспех перевязки вся была темно-красной от пропитавшей ее крови.

Григорий стоял возле стенки окопа с такой нетерпеливой решительностью, что старший лейтенант не стал его спрашивать, зачем он вернулся. Все было и так понятно из его слов, которые он без перерыва твердил, словно молитву, призванную укрепить его дух и направить его штык.

– За Колю Веточкина… За Колю Веточкина…

Эти слова эхом отдавались в сознании Федора, и он поневоле стал повторять их, сначала про себя, а потом зашептал иссохшими губами…