XXVI
Не успела осесть пыль, обрушенная на окопы вслед за сухими комьями и секущимися частицами земли, как самоходные установки дали второй залп. Танковые пулеметы затарахтели с новой силой. Орудия обеих «пантер» и «тигра» били прямой наводкой.
Небо над головой померкло от дыма и поднятой нескончаемыми взрывами взвеси. Федор попытался поднять голову, но его ткнуло в спину, будто играючи бросило щелчком гигантских пальцев, опрокинув навзничь на дно наблюдательной ячейки.
«Сейчас начнется», – эхо аукнулось, отозвавшись на ощущаемые грудью, лицом и всем телом содрогания земли, которые сопровождались неутихающим грохотом. Уже началось! Рвало и швыряло, кромсая земляной покров на кусочки и комья, бросая их, закручивая огневые вихри вместе с металлом, горячей гарью. «Степанков… Как там Степанков?!. Добрался ли до артиллеристов?» – мелькнуло в ошарашенном сознании Коптюка. Глупая мысль… Даже если добрался… У них там сейчас свистопляска почище того, что творится на передовом рубеже.
Утробный гул часто-часто рвущихся мощных снарядов шел оттуда, с позиций второго эшелона, земля ходила вокруг ходуном, поднимаясь волнами, а там, позади, она вздымалась девятыми валами грунта, огня и дыма. Туда, на позиции артиллеристов, враг посылал основную часть смертоносного груза.
Теперь становилось понятно, что этот удар был согласован с маневром атакующих танкистов. Рации у них, гадов, работают хорошо и работают в сцепке, взаимодействуя. А вот он, старший лейтенант Коптюк, командир второго взвода второй роты отдельного штрафного батальона, как ни кричи, не может докричаться до командира ЗИС-3 лейтенанта Денисова. Быстроногий ординарец Степанков – вот его рация и его связь. Давай, Степа, не подвели. «Движение – это жизнь!»