XXXII

Из щели, оставленной между носом и ртом, шел непрерывный стон, в котором просьба «Пить!» перемежалась с нечленораздельными звуками, выкрикиванием каких-то женских имен, неясным бормотанием.

– У меня воды нет… товарищ Гвоздев… – виноватым голосом добавлял Рябчиков.

– У меня тоже закончилась… – глухо отвечал Гвоздев.

Вода оказалась у Фомина. Гвоздев сказал Фоме, что ему самому понадобится, но тот, сделав небольшой глоток, упрямо и молча протянул флягу с драгоценным содержимым Демьяну. Несколько тяжелых раненых сделали по глотку. Вода вмиг улетучилась, точно в песок ушла.

Раненые упрашивали дать воды из реки, но санитары не разрешали. Тогда Гвоздев стал с ними ругаться. Если не дают пить из реки, пусть найдут нормальную воду. Нельзя мучить людей.

А один из санитаров, рослый детина из санвзвода, возражал, что раненых напоят на том берегу сразу после переправы, а потом, зло оскалившись, буркнул, что если он такой умный, пусть сам найдет воду, а им сейчас некогда.

Сначала в Демьяне всколыхнулось непреодолимое желание вцепиться в нависавший над ним кадык нагловатого детины и, окунув его в воды Псела, держать до тех пор, пока тот не напьется. Но он, оглянувшись на Стешу, сдержался. Та все так же хлопотала уже возле другого раненого.

Через двоих была очередь терпеливо ожидавшего Фомы. Тогда, молча сплюнув прямо под подошвы сапог санитара, Демьян развернулся и пошел прочь от берега. Он решил попытать счастья с водой во взводе Дударева. Бойцы третьего взвода располагались неподалеку от переправы. Вместе с увязавшимся за ним Рябчиковым Демьян по извилистой тропинке вскарабкался наверх.