XXI

Для Федора в серьезных вопросах, которые ребром вставали по жизни, всегда было первостепенно и важно найти твердый ответ для самого себя. Когда для себя решил, остальное уже мелочи. Остальное, так сказать, дело техники. Вот и сейчас, когда Коптюк понял, что принципиально со Степой вопрос для него закрыт, сразу от сердца отлегла свинцовая тяжесть, которая навалилась после стрельбы Степанкова, которую тот устроил на башне вражеской «пантеры».

Однако в воспитательных целях требовалось немного подержать на расстоянии провинившегося, в вакууме немого укора и осуждения не помешает. Пусть действительно осознает, пусть в нем совесть зашевелится, заворочается. В качестве физкультуры полезно. Пусть сам за то, что набедокурил, отчитается, пусть ответит и покается, тогда видно будет.

В роту надо было идти самому. Тем более что теперь, слава богу, командиры отделений снова заняли свои места согласно штатному порядку. Когда такие, как Потапов, Дерюжный, Довганюк, находились в расположении, Федор был спокоен: есть на кого положиться в плане управления взводом, можно смело отлучаться по командирским делам.

Необходимость посещения штаба Федор нутром чуял. По всему выстраивалось, что фашисты не угомонятся и без долгого промедления предпримут что-нибудь ответное. Они продолжали садить из минометов и артиллерийских орудий. Главный удар усиливавшегося обстрела теперь приходился по колхозу и переправе, но и в сторону штрафного батальона продолжали методично лететь вражеские мины и снаряды.

С особенностями психологии врага в плане наступательных тактики и стратегии старший лейтенант Коптюк уже успел познакомиться достаточно подробно, причем не на примере теоретических схем и построений, а на самой что ни на есть практике, в кровопролитных боях под Харьковом и Сталинградом.