Глава 55
Ричард сидел за небольшим столом. Массируя ему спину, Кэлен заглянула через плечо:
– Что-нибудь нашел?
– Пока не уверен. – Он отбросил волосы со лба и постучал по свитку. – Но тут есть кое-что… Здесь больше конкретной информации, чем в рукописях Андера, что хранятся в библиотеке.
– Надеюсь, – улыбнулась Кэлен. – Пойду пройдусь, проверю, как там остальные.
Ричард, снова погрузившись в изучение свитка, что-то неопределенно промычал.
Они провели в библиотеке два дня, изучив вдоль и поперек все, что принадлежало перу Йозефа Андера или же так или иначе касалось его. В основном это были записи волшебника о себе самом и о том, что он считал не известными прежде проявлениями человеческого поведения. Андер довольно много рассуждал о том, насколько его личные наблюдения за человеческой природой вернее и глубже, чем чьи бы то ни было.
По большей части его записи вызывали лишь недоумение. Все равно что слушать рассуждения подростка, считающего, что он знает все на свете, и не способного осознать, насколько глубоко его истинное невежество. Но Андер давно уже умер, и оставалось лишь молча читать его записи – ибо как теперь оспорить подобные откровения, которые любой нормальный взрослый человек должен был перерасти.
Йозеф Андер считал, что нашел идеальное место, где можно без помех вести людей к идеальной жизни и где никакие силы извне не испортят его «сбалансированное сообщество», как он это называл. Он объяснял, как понял, что не нуждается более в поддержке или помощи других (Ричард считал, что имелись в виду волшебники из замка в Эйдиндриле) и что любое вмешательство извне чрезвычайно вредно, ибо вводит людей «коллективного сообщества» в грех эгоизма.
Ни разу Йозеф Андер не упоминал ни одного имени, кроме своего собственного. О людях он писал «мужчина», «женщина» или «народ построил», «народ посадил», «народ собрал», «народ поклоняется».
Похоже, Йозеф Андер действительно нашел идеальное место – для самого себя. Страну, где ему не было равных в волшебном даре и где все жители боготворили его. Ричард полагал, что Йозеф Андер несколько перепутал и принимал за обожание обычный страх. Но как бы то ни было, создавшееся положение позволило Андеру стать уважаемым и восхваляемым вождем – настоящим королем, пользующимся абсолютным и безоговорочным авторитетом в обществе, где больше никому не дозволялось проявлять индивидуализм или превосходство.
Йозеф Андер не сомневался, что основал благословенную страну, где исчезли страдания, зависть и алчность, где взаимная поддержка заменила собою жадность. Зачистка культуры – сиречь публичные казни – привела это гармоничное состояние в равновесие. Андер называл это «выжечь сорняки».
Да, Йозеф Андер оказался тираном. Людям оставалось либо верить в него и жить, как он указывал, либо умереть.
Прежде чем Кэлен отошла, Ричард сжал ей руку. Домик был слишком мал, чтобы в нем поместились все. Почти все помещение занимали столик и принадлежавший Андеру стул, на который – к вящему ужасу охранявшего бесценные реликвии старика – удобно уселся Ричард. Дед не осмелился отказать в этой просьбе могущественному волшебнику.
Ричарду же хотелось посидеть на стуле Андера, чтобы получше почувствовать этого человека. Что касается Кэлен, то она была сыта по горло этим деспотом с замашками тирана.
Чуть ниже по дороге столпились обитатели Вестбрука. Они с благоговейным страхом взирали на поднятую в приветствии руку Матери-Исповедницы. Многие опустились на колени от одного лишь ее взгляда.
Солдаты уже оповестили всех в городе о грядущем голосовании, и поскольку сюда прибыли и Ричард с Кэлен, жители надеялись услышать из их уст о том, что ждет страны, присоединившиеся к Д’Харианской империи. К этой империи присоединились уже многие королевства Срединных Земель, но для местных жителей Срединные Земли, хотя Андерит и входил в их состав, были страной далекой и непонятной. Люди здесь жили своей жизнью в маленьком городке, куда о внешнем мире, кроме слухов, не доходило практически ничего.
Пока Ричард изучал реликвии основателя страны, д’харианцы держали толпу на расстоянии. Мечники бака-тау-мана прикрывали тылы. Ричард велел д’харианцам вести себя дружелюбно и «быть любезными».
Спускаясь вниз по тропинке, Кэлен углядела сидящую на искусно вырезанной из ствола дерева лавочке Дю Шайю, укрывшуюся в теньке под кедром. Кэлен научилась уважать твердую решительность мудрой женщины. Дю Шайю настояла на том, что тоже поедет, руководствуясь в качестве довода лишь решимостью помочь Ричарду – ее «мужу», Кахарину ее народа. После того, как Дю Шайю помогла Ричарду, когда он рухнул с лошади, Кэлен стала гораздо более терпимо относиться к ее присутствию.
Хотя Дю Шайю не раз напоминала Ричарду, что она, его жена, всегда в его распоряжении, захоти он ее, но сама ни на чем не настаивала. Похоже, с ее стороны эти напоминания были всего лишь проявлением вежливости, чувства долга и уважения к законам своего народа.
Дю Шайю поклонялась тому, что символизировал Ричард, но как такового ценила его куда меньше. И если самого Ричарда это не слишком радовало, то Кэлен была весьма и весьма довольна.
И пока все будет оставаться так, Кэлен с Дю Шайю и дальше будут соблюдать перемирие. Но Кэлен все равно не доверяла до конца этой женщине. Ни за что, пока Ричард остается объектом ее внимания, чем бы та ни руководствовалась – чувством долга или чем иным.
Дю Шайю же, со своей стороны, несмотря на то что Кэлен – вождь своего народа, Мать-Исповедница, наделенная волшебным даром и еще и жена Ричарда, не считала ее главной. Всего лишь ровней. И Кэлен со стыдом признавалась себе, что именно это ее больше всего и бесит.
– Не возражаешь, если я с тобой посижу?
Дю Шайю откинулась назад, облокотившись о дерево, и похлопала рукой по скамейке рядом с собой. Кэлен расправила белое платье и уселась.
Укрывшись за деревьями на маленькой лужайке в стороне от тропинки, они оставались невидимыми для прохожих. Очень укромный уголок, куда более подходящий для влюбленной парочки, чем для двух жен при одном муже.
– Как ты себя чувствуешь, Дю Шайю? Ты выглядишь немного… усталой.
Проявленная Кэлен забота озадачила Дю Шайю. Наконец, поняв причину, она улыбнулась, взяла руку Кэлен и прижала к своему тугому круглому животу. Дю Шайю с каждым днем раздувалась прямо на глазах.
Кэлен почувствовала движение, ощутила, как шевелится младенец.
Дю Шайю гордо улыбнулась. Кэлен убрала руку.
Она положила руки на колени и уставилась на сгущающиеся тучи. Это оказалось совсем не так, как она ожидала. Она-то думала, что ощущение будет радостным.
– Тебе не понравилось?
– Что? Нет-нет, что ты! Это чудесно!
Дю Шайю взяла Кэлен за подбородок и повернула к себе лицом.
– Ты плачешь?
– Нет. Ерунда.
– Ты несчастна, потому что у меня ребенок?
– Нет, Дю Шайю, что ты! Я вовсе не несчастна…
– Ты несчастна, потому что у меня ребенок, а у тебя – нет?
Кэлен прикусила губу.
– Не стоит грустить, Кэлен. У тебя еще будет ребенок. Когда-нибудь. Обязательно будет.
– Дю Шайю… Я беременна.
Дю Шайю уперлась рукой в поясницу и потянулась.
– Правда? Я удивлена. Джиаан не говорил мне, что ты со своим мужем была вместе.
Кэлен несказанно изумилась, услышав, что Дю Шайю получает такого рода доклады. С одной стороны, она испытала облегчение от того, что и сообщать-то было не о чем, но с другой стороны – сожалела.
– Наш муж, должно быть, очень счастлив. Похоже, он любит детишек. Он будет хорошим…
– Ричард ничего не знает. И ты, Дю Шайю, обещай, что ничего ему не расскажешь!
– С чего это я должна такое обещать? – нахмурилась женщина.
– Потому что это я заставила Ричарда позволить тебе ехать с нами, – наклонилась к ней Кэлен. – Потому что это я сказала, что ты можешь остаться с нами после того, как приехали наши солдаты. Ты обещала Ричарду, что уедешь, как только прибудут д’харианцы, но потом пожелала остаться с нами, и я заставила его позволить тебе не уезжать. Забыла?
– Раз ты так настаиваешь, я ему не скажу, – пожала плечами Дю Шайю. – В любом случае тебе следует держать это в тайне и преподнести ему сюрприз, когда сама сочтешь нужным. – Она одарила Кэлен улыбкой. – Жены Кахарина должны держаться друг друга.
– Спасибо, – прошептала Кэлен.
– Но когда?..
– В брачную ночь. Когда мы были у Племени Тины, буквально перед твоим приходом.
– А! Так вот почему я об этом не слышала!
Кэлен предпочла не отвечать.
– Но почему ты не хочешь, чтобы Ричард знал? Он обрадуется.
– Нет, не обрадуется, – помотала головой Кэлен. – Это обернется большими неприятностями. Вот это, – Кэлен приподняла висящий на шее камешек, – нам дала ведьма, чтобы мы не могли зачать дитя. Это долгая история, но суть в том, что пока мы не должны заводить ребенка, иначе нас ждут немалые беды.
– Тогда почему у тебя ребенок?
– Из-за шимов. Магия исчезла. Но до того, как мы об этом узнали… Короче, в брачную ночь мы не знали, что амулет не подействует. Его магия должна была помешать нам зачать ребенка, но магия исчезла. А этого никто не предполагал.
Кэлен снова закусила губу, чтобы не расплакаться.
– Ричард все равно обрадуется, – шепотом утешила ее Дю Шайю.
Кэлен покачала головой:
– Ты не понимаешь всего кошмара случившегося. Ведьма поклялась убить ребенка, но я ее знаю, она на этом не остановится. Она решит, что во избежание дальнейших неприятностей она должна убить и меня. Или Ричарда.
Дю Шайю задумалась.
– Ну, скоро состоится это дурацкое голосование, на котором люди скажут нашему мужу то, что он и так уже знает, – что он Кахарин. А после все будет хорошо. Тогда ты сможешь укрыться где-нибудь и родить ребенка. – Мудрая женщина положила руку Кэлен на плечо. – Ты поедешь со мной, к бака-тау-мана. Мы будем защищать тебя, пока не появится на свет дитя Кахарина. Мы защитим и тебя, и твое дитя.
Кэлен медленно выдохнула.
– Спасибо тебе, Дю Шайю. Ты очень добрая. Но это не поможет. Я должна что-то сделать, избавиться от ребенка. Найти травницу или повитуху. Я должна избавиться от этого ребенка, пока не поздно.
Дю Шайю снова взяла руку Кэлен – и снова положила себе на живот. Кэлен закрыла глаза, чувствуя, как младенец шевелится.
– Ты не можешь сотворить такое с зародившейся в тебе жизнью, Кэлен. С плодом твоей любви. Ты не должна. Будет только хуже.
Из маленького домика вышел Ричард со свитком в руке.
– Кэлен? – позвал он.
Она видела его из-за деревьев, а он ее – нет.
– Ты обещала мне хранить тайну, – повернулась Кэлен к Дю Шайю.
Дю Шайю с улыбкой коснулась щеки Кэлен – как добрая бабушка. Кэлен поняла, что это – прикосновение не соперницы, но мудрой женщины бака-тау-мана.
Кэлен встала с невозмутимым видом. На лице ее снова была маска Исповедницы. Ричард наконец заметил жену и поспешил к ней.
Подойдя, он озадаченно оглядел обеих женщин, но предпочел вопросов не задавать, а протянул Кэлен свиток.
– Я знал, что это имеет какое-то отношение к слову «муштра».
– Что? – спросила Кэлен.
– Домини Диртх. Посмотри, – постучал он по свитку. – Андер пишет, что не боится вмешательства завистливых магов, поскольку его, – Ричард зачитал вслух, ведя пальцем по строке, – «защищают демоны».
Кэлен понятия не имела, о чем это он толкует.
– А почему это так важно?..
Ричард уже снова погрузился в свиток.
– Что? Ах да. Ну, когда ты впервые произнесла слова «Домини Диртх», я подумал, что это древнед’харианский, но никак не мог подобрать нужное значение. Это одно из тех многозначных выражений, о которых я тебе рассказывал. Короче, «Домини» – слово, означающее муштру в смысле учения или военную подготовку. Или – что гораздо важнее – обуздывание, управление. Теперь, когда я увидел значение второго слова, до меня дошел смысл всего сочетания.
«Домини Диртх» переводится как «Обуздывание демонов».
Кэлен по-прежнему недоумевающе смотрела на мужа.
– Но… что это значит?
– Не знаю, – развел руками Ричард. – Но скоро все станет на свои места, я уверен.
– Что ж, очень хорошо, – ответила Кэлен.
– Что стряслось? – нахмурился он. – У тебя лицо… Ну, не знаю… Какое-то странное.
– Премного благодарна.
– Я вовсе не хотел сказать, что ты плохо выглядишь! – Ричард покраснел как помидор.
– Да ладно, – отмахнулась Кэлен. – Просто устала. Мы так много разъезжали и с таким количеством людей беседовали…
– Тебе известно место под названием Печка?
– Печка, – задумчиво нахмурилась Кэлен. – Да, я помню это место. Вообще-то это недалеко отсюда. Чуть выше, над долиной Нариф.
– Насколько недалеко?
– Мы можем добраться туда через пару часов – если это так уж важно. – Кэлен пожала плечами.
– Андер во всех этих свитках постоянно о нем толкует. И особо упоминает в связи с демонами – с Домини Диртх. Именно благодаря этому абзацу я смог понять значение слов. – Ричард посмотрел на толпившихся внизу людей, которые терпеливо дожидались их с Кэлен. – Я бы хотел съездить туда посмотреть, после того как побеседуем с народом.
Кэлен взяла его под руку.
– Там красиво. Я не против побывать там еще раз. А теперь пойдем объясним этим людям, почему им лучше проголосовать за присоединение к нам.
Большая часть тех, кто их ждал, были хакенцы, в основном – работники ферм в окрестностях городка. Как и все, кого Ричард и Кэлен видели за время своей поездки по Андериту, эти люди выглядели встревоженными и озабоченными. Они знали, что грядут перемены. А людям свойственно бояться перемен.
Вместо того чтобы обратиться к ним с официальной речью, Ричард пошел в толпу, спрашивая имена, улыбаясь детям и поглаживая по щечкам самых маленьких. И поскольку Ричард действовал по велению сердца, искренне, не лицедействовал, вокруг него в считанные минуты сгрудилась стайка детишек. Матери расцветали в улыбках, когда он гладил темные и рыжие головенки. Разглаживались озабоченные морщины на лбах отцов.
– Добрые люди Андерита, – начал Ричард, стоя в толпе, – мы с Матерью-Исповедницей приехали поговорить с вами не как владыки, а как защитники. Мы приехали не для того, чтобы диктовать, а чтобы помочь вам разобраться в положении дел, понять, какой выбор стоит перед всеми нами, а ваше право – самим решать, каким будет ваше будущее.
Он поманил Кэлен. Мать-Исповедница осторожно протиснулась среди окружавших Ричарда детей и встала рядом с ним. Она-то думала, что ребятишки испугаются такого крупного мужчины, одетого к тому же в черно-золотое одеяние, что придавало ему еще более внушительный вид, но детишки, наоборот, прижимались к нему, как к любимому дядюшке.
А вот белого платья Матери-Исповедницы они боялись, ведь им, как и всем жителям Срединных Земель, с пеленок рассказывали истории о том, кто такая Мать-Исповедница и каково ее могущество. Они расступались перед ней, всячески стараясь не коснуться ее белого платья, и жались поближе к Ричарду. Кэлен до смерти хотелось, чтобы к ней относились иначе, но она все понимала. Она всю жизнь понимала это.
– Мы с Матерью-Исповедницей поженились, потому что любим друг друга. А еще мы любим народы Срединных Земель и Д’Хары. И в точности как мы хотели соединить наши судьбы в супружестве, чтобы идти по жизни вместе, мы хотим, чтобы народ Андерита присоединился к нам и другим народам Срединных Земель и двигался вместе с нами в безопасное и надежное будущее, которое обеспечит вам и вашим детям надежду на лучшую жизнь.
Из Древнего мира на нас надвигается тирания. Имперский Орден поработит вас. Они не оставят вам иного выбора – либо покориться, либо погибнуть. Только если вы присоединитесь к нам, у вас будет шанс уцелеть.
Мы с Матерью-Исповедницей убеждены, что, если мы объединим народы Срединных Земель и Д’Хары и выступим все вместе за нашу свободу, мы сможем отогнать эту угрозу от наших домов, сохранив безопасность… и будущее наших детей.
Если же мы покорно подчинимся тирании, у нас больше никогда не будет возможности расправить крылья. Никогда больше наши души не овеет ветер надежды. Ни у кого из нас не будет возможности мирно растить детей и мечтать о лучшей доле для них.
Если мы не выступим против Имперского Ордена, мы будем жить во мраке рабства. И как только это произойдет, мы навеки погрузимся в пучину безысходности.
Именно поэтому мы и приехали, чтобы поговорить с вами. Нам нужно, чтобы вы выступили на нашей стороне, на стороне мирных людей, знающих, что будущее может быть светлым и исполненным надежды.
Нам необходимо, чтобы вы присоединились к нам и проставили на голосовании кружок – в знак того, что хотите присоединиться к нашему союзу борцов за свободу.
Кэлен слушала, как слушала уже несколько недель, горячую речь Ричарда.
Сначала народ воспринимал его слова напряженно и настороженно. Но вскоре обаяние Ричарда покорило почти всех. Он заставлял их смеяться, а в следующее мгновение вызывал слезы, объяснял, какие блага сулит свобода, показывал на простых примерах, какие перед ними откроются возможности, если им и их детям разрешат учиться писать и читать.
Это заявление было встречено сначала с некоторым испугом, но Ричард тут же объяснил в доступной форме, что тогда они смогут написать письмо живущим в другом месте родителям или ребенку, отравившемуся куда-то на поиски лучшей доли. Он заставил их понять ценность знаний, оценить возможность найти лучшую работу или достичь более высокого уровня на той, какую они уж имеют.
– Но Имперский Орден не позволит вам учиться, потому что знания для поработителей опасны. Те, кто будет править вами, уничтожат знания, ибо знающие и понимающие люди несут угрозу правящей элите. Люди, которые понимают, – это люди, которые непременно выступят против бесчинства властей.
Я же предоставляю возможность учиться всем, чтобы люди сами могли потом решать, что они хотят. Вот в этом и разница: я доверяю вам, хочу, чтобы вы учились, добивались своей цели, шли к своей мечте, простой или великой. А Орден доверять не будет. Он станет все насаждать силой.
У нас всех вместе будет одна страна, с единым законодательством, равным для всех, где никто, будь то магистрат, министр или император, – никто не будет превыше закона. Только тогда, когда все одинаково равны перед законом, каждый человек действительно свободен.
Я вступил в борьбу не ради власти, а ради сохранения принципов свободы. Мой родной отец, Даркен Рал, был диктатором, правящим методом устрашения, жестокости и пыток. Но даже он не был превыше тех законов, согласно которым, я надеюсь, все мы будем жить. Я отнял у него власть, чтобы он не мог больше угнетать свой народ. Я вождь свободных людей – я не правлю рабами.
Я не хочу указывать вам, как жить, я всего лишь хочу, чтобы все вы жили в мире и безопасности так, как вы сами того захотите. Сам бы я больше всего хотел, чтобы мы с Матерью-Исповедницей – моей женой – могли спокойно в мире и безопасности заниматься семьей, не мучаясь вопросами правления.
Я прошу вас проставить кружок и присоединиться к нам ради вас самих и ради грядущих поколений.
Далтон, подпирая плечом угол здания, слушал, скрестив руки на груди. С балкона огромной толпе на одной из площадей города вещал Директор Прево из Комитета Культурного Согласия. Говорил он уже довольно давно.
Толпа, по большей части хакенцы, собралась послушать о грядущих событиях. По городу вовсю бродили слухи. Народ был напуган. И большинство пришли выяснить, верны ли слухи.
Далтон тщательно просчитал ситуацию.
– Должны ли мы страдать, когда вознаграждаются лишь избранные? – вопросил толпу Директор Прево.
В ответ раздалось дружное «нет!».
– Должны ли вы трудиться в поте лица, чтобы лишь избранные в Д’Харе богатели?
Толпа снова взревела «нет!».
– Должны ли мы позволять этому человеку пустить насмарку все наши усилия помочь всем хакенцам стать выше их сущности? Должны ли мы позволить снова вовлечь наш народ в жестокий соблазн образования?
Толпа выкрикивала одобрение словам Директора Прево, некоторые – как и велел им Далтон – размахивали шапками. В толпе затерялись примерно пятьдесят его гонцов, одетых в старые тряпки и всячески старавшиеся подогреть народ.
Конечно, некоторых горячее выступление Директора Прево вдохновляло, но большинство молча слушали, размышляя, улучшится ли их собственная жизнь от того, что они слышат. Многие тщательно все взвешивали, причем на одной чаше весов стояла их жизнь, а на другой – грядущие события. Большинство были вполне довольны нынешним положением вещей и только в том случае начинали волноваться, если грядущие события грозили перевесить или изменить их жизнь.
Далтон понял, что все не так просто.
Послание донесли как положено, но услышали его люди равнодушные.
– Он указывает на многие правильные вещи, – заметила Тереза.
– Да, – обнял ее за плечи Далтон.
– Мне кажется, этот человек прав. Несчастным хакенцам будет только хуже, если мы перестанем заботиться о них. Они не готовы сами столкнуться с жестокостями жизни.
Взгляд Далтона устремился на стоящих как статуи людей, слушавших горячую речь Директора Прево.
– Да, солнышко, ты права. Мы должны приложить еще усилия, чтобы помочь людям.
И тут Далтон понял, чего не хватает и что ему делать.
