Следующая разрывная пуля, выпущенная с русского берега, влетела в пробоину и ударила изнутри по борту, к которому было приколото плечо Отто. Адская боль сменилась потерей равновесия. Кусок доски, в которую вонзилось острие остроги, выломало ударной силой разрывной пули. Отто, с притиснутой к спине деревяшкой, повалился вперед, в воду, плескавшуюся в полузатопленной лодке. Теперь он мог ухватить за древко обеими руками. Он собрал последние силы и резко дернул вперед.

Каким-то звериным ощущением, как в замедленной перемотке немой киноленты в синематографе, он проследил, как шершавое, зазубренное лезвие, задевая сосуды и мышцы внутри его обтянутого кожей плеча, прошло через зияющую, окровавленную рану и извлеклось наружу. В его сознании даже успела запечатлеться капля крови, которая стекла по нагретому его телом лезвию и оборвалась на взмахе с самого кончика заточенного напильника.

В тот самый миг, когда капля коснулась дна лодки, Отто почувствовал, как его разбитое суденышко стало погружаться в днестровскую воду. Погружение проходило стремительно. Поток напирал, и лодка представлялась непозволительной преградой, которую необходимо было тут же смять и опустить в пучину, в самую темноту непроглядного дна.

Пули секли воду вокруг терпящего кораблекрушение, поднимали фонтанчики среди бурунов и водоворотов, принимавшихся крутиться то тут, то там. Отто огляделся. Ему показалось, что до берега оставалось совсем немного. Все-таки на этот раз руки у него не связаны. Он попробует доплыть. В конце концов, других вариантов попросту нет.

Лодка почти ушла под воду. Отто одним движением расстегнул форменный ремень и скинул шинель. В ней он в любом случае не доплывет. А вот ремень оставлять рыбам он не намерен. Застегнув его обратно, на китель, Хаген зачем-то схватил уже плавающий обломок остроги. Он сунул его за ремень сзади и, оттолкнувшись от борта, нырнул в воду.

Холод сразу взял его в оборот. Горело плечо, и это жжение и боль в ране, как ни странно, отгоняли холод, придавали ему злости, необходимой, чтобы, преодолевая течение, пытаться плыть к берегу.

Теперь, в воде, он понял, насколько обманчивы расстояния до берега, когда ты оцениваешь их в метрах. Единственно верное — это расчет, на сколько гребков в ледяной воде тебя хватит. Еще раз, еще раз, еще раз… Отто чувствовал, что следующий взмах рукой будет последним, но делал следующий, и опять делал следующий. Еще раз, еще раз. Следующий — последний. Последний… Последний…