— Слушаюсь, товарищ капитан, — игриво ответила Нинка, ловко повернув свои пышные бедра и щелкнув каблучками сапог. Среди собравшихся прошел гул несдержанных восхищенных междометий.

— Ладно, зрители, не кино сюда пришли смотреть… — резко оборвал сеанс капитан. — Вот, товарищи бойцы, старшина Аникин, командир третьего отделения третьего взвода. Демьяненко здесь? А то накурили так, что хоть топор вешай…

— Так точно,— раздался из задымленного угла низкий, хриплый голос взводного, непосредственного командира Аникина.

— Вот и ладненько, — встряхнувшись, капитан вновь обрел свойственную ему жесткость в интонации и движениях.

— Насчет пополнения нашего все в курсе? Из штрафной роты, прибывшей вчера в расположение полка, в наше распоряжение передана группа бойцов. Прибыли они прямо из Одессы, участвовали в освобождении города. Видали этих архаровцев?

— Видали, товарищ командир. Такого оружия у нас в жисть не бывало… — снова проговорил старший лейтенант Демьяненко. — Нельзя ли нашу огневую мощь усилить?

— Погоди, Демьяненко… Нашу мощь и усиливают. Только за счет оружия и приданных к нему штрафников. По замыслу командования полка эти группы на разных участках первыми пойдут на форсирование реки и попытаются закрепиться на правом берегу. Ясно?

Теперь вопросов ни у кого не возникло. Ситуация окончательно прояснилась. Аникин сразу смекнул, о ком идет речь. Пополнение, о котором говорил комбат, Андрей успел хорошенько разглядеть, подходя к хате, в которой расположился штаб батальона. Бойцы, численностью до двух отделений, кто лежа, кто сидя расположились прямо во дворе штаба. Тут же обустроили себе становище: накидали досок, сена.

С оружием, в отличие от обычных частей, никто из них не расставался. Такого, чтоб собрать винтовки в «шатер», и в помине не было. Каждый со своим, и почти все — с трофейным, немецким. Чего только Андрей тут не увидел. Крупнокалиберные МГ на сошках, те самые гранатометы со щитами — «панцершреки», которые так поразили Зайченко, несколько противотанковых ружей, автоматы. Набрали же где-то «шурики» такую уйму оружия.

Немецкие пулеметы, гранатометы и прочие трофейные фашистские «стрелялки» высоко ценились в войсках. Андрей хорошо помнил из своего штрафного прошлого, что мало-мальски ценные трофеи у выживших после очередного боя «шуриков» сразу изымались особистами. Взамен штрафникам раздавали старые «трехлинейки». Слыхал он, что иногда вообще ничего не выдавали. «Сами добудете, в бою…» За все время, что Андрей находился в штрафной роте, с ним такого не случалось, но рассказывали…

Отсюда вполне объяснимая, почти мальчишеская жадность, которую вальяжно расположившиеся во дворе штаба батальона воины проявляли к стреляющим изделиям. В первую очередь по этому Андрей сразу понял, что перед ним штрафники. И еще — по неуловимо ощущаемой, точно разлитой в воздухе, атмосфере отчаянной бесшабашности, исходившей от всей этой группы.

— Эй, старшина, курева не найдется? — не меняя своей по-султански возлежащей позы, бросил шагавшему Аникину один из группы — здоровенный детина с наглой, точно гвоздиками прибитой к лицу ухмылкой.

— А ты метнись по-быстрому, может, и повезет… — приостанавливаясь, откликнулся Андрей.

Спросивший, тут же забыв про свой гонор, с готовностью вскочил с места и быстро подбежал к старшине. Развязав кисет, Аникин щедро отсыпал ему табаку-самосада.

— Не шибко бегаешь… — с доброй иронией произнес Аникин.

— Да уж, товарищ старшина, за тобой точно не угнаться, — подхватил штрафник. — Уж ты горазд бегать. Мы тут всем отрядом переживали.

— Ну вот, табачком теперь нервишки и успокоите, — ответил Аникин и, попрощавшись, направился к поджидавшему его на крыльце хаты комбату.