ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА

Ни один романист, пишущий о средневековой Британии, не представит своего труда на суд публики, оставив без традиционных комментариев фигурирующие в нем имена и географические названия. Так уж принято объяснять их появление на страницах произведения, и здесь меня сразу можно обвинить в большей (а может быть и в меньшей) степени непоследовательности. В те времена, когда кельты, саксы, римляне, галлы и бог весть кто еще заполонили и оспаривали друг у друга британские земли, у каждого места имелось по меньшей мере три названия, и любое из них можно было считать распространенным и употребительным без боязни ошибиться. «Рассматриваемый период» относится приблизительно к 470 г. н.э., и смутнее времени в британской истории не сыскать. В довершение путаницы я взяла в качестве источника моего романа полумифологическое, романтическое описание, составленное в Оксфорде одним уэльсцем или, возможно, бретанцем в XII веке. Имена и названия в этом труде даются, что называется, в постнорманском стиле с элементами церковной латыни. Поэтому в ходе повествования читатель столкнется с названиями Винчестер, Рутупея и Динас Эмрис, пришедшими из разных времен, а думнонийцы, деметяне и армориканцы будут называться просто: корнийцы, люди из Южного Уэльса и бритты.

Мой первый принцип в подборе имен и названий направлен на то, чтобы упростить повествование. Я хотела, насколько это получилось, обойтись без глоссария, раздражающие экскурсы в который вынуждают прерывать чтение и искушают читателя продолжать читать, не обращая внимания на непонятные имена, с риском потерять ориентацию и запутаться. Неангличанам приходится еще труднее: название Калеву сказало бы им не больше, чем Силчестер, и ясность внесла бы лишь карта. В любом случае произведение пострадало бы. Поэтому, если существовал выбор, я прибегала к помощи «рассказчика», приводившего сразу весь набор старых и современных названий, позволяющих читателю представить картину. Например, «Маэсбели, что у форта Конан, или Кэрконан, называемый иначе Конисбургом». В других местах я позволила себе небольшие вольности. Ясно, что в рассказе, который ведется вместо кельтского или латыни на английском, было бы уж слишком педантично употреблять название «Лондиниус» вместо Лондона. Я также оставила современные названия таких городов, как Гластонбери, Винчестер, Тинтагель, полученные ими в средние века и неразрывно связанные с контекстом их употребления, подобно Манчестеру и Ньюкаслу. Не надо рассматривать введенные мною правила в качестве критики других авторов, их не придерживающихся, форма зависит от характера произведения. Поскольку в его создании участвовало воображение, то нельзя относиться к нему как к строго историческому произведению. Я решила руководствоваться правилами поэзии: лучшим является то, что лучше всего звучит и передает смысл.

Это же правило слуха распространяется и на выбранный язык. Рассказчик, повествующий свою историю на уэльском языке пятого века, прибег бы к помощи стольких же разговорных выражений, сколько их можно найти в данном романе. Сердик и Кадал разговаривали бы на своих диалектах, а королевские особы и предсказатели изъяснялись бы выспренне, соответственно моменту. Я специально оставила некоторые анахронизмы, обладающие наибольшей описательностью, и немного сленга, для сохранения живости повествования. Короче, я везде полагалась на свой слух, считая, что то, что звучит без фальши, будет приемлемо в работе, основанной на воображении.

Именно таковой и является «Хрустальный грот». Это не научное исследование. Настоящий историк поймет меня, узнав, что сюжет я позаимствовала у Джефри Монмаутского, автора «Истории королей Британии».

Для историков это произведение пустой звук. Его труд, написанный в Оксфорде в XII веке, представляет собой «сборную солянку» из событий, имевших место начиная с троянской войны (в которой сражался «король бриттов» Брутус) вплоть до седьмого века нашей эры. Он тасовал факты, подстраивая их под линию своего сюжета. Когда же фактов не хватало, он изобретал их на пустом месте. С научной точки зрения «История королей Британии» потрясает, но как художественное произведение — неотразимо. Из него черпали вдохновение создатели цикла романтических преданий, получивших название «Предания о Британии». К ним относится роман «Смерть Артура», принадлежащий перу Мэлори, «Королевские идиллии» Теннисона, «Персифаль» и «Камелот».

Главным героем «Истории» является Артур, первый король объединенной Британии. Артур Джефри Монмаутского — личность легендарная, но несомненно, что он существовал на самом деле. То же справедливо, по-моему, и по отношению к Мерлину, хотя в личности Мерлина объединены по меньшей мере четыре человека — принц, пророк, поэт и инженер. Рассказывая о его детстве, я развила упоминание Мэлори о «ключе Галапаса» (иногда так переводят словосочетание «галабейский источник», где Мерлин имел обыкновение проводить время), а также слова о «моем учителе Блезе», превратившемся в романе в Белазиуса. Легенды о Мерлине живы до сих пор и бытуют как в Британии, так и в Бретани.

Несколько замечаний напоследок. Я назвала мать Мерлина Нинианой, так как это имя (Вивиана, Ниниана, Нимея) принадлежит девушке, соблазнившей впавшего в старческое слабоумие волшебника и лишившей его чар, после чего он навеки уснул в своей пещере. В легендах и исторических преданиях целибат, или обет безбрачия, непосредственно связывают с волшебным могуществом, поэтому я решила, что будет логичнее, если Мерлин сохранит свою невинность.

О древних друидах известно столь мало (как это утверждает один известный ученый, у которого я консультировалась), что мое описание может считаться «игрой по правилам». То же самое относится к мегалитам Карнака (Керрека) в Бретани и к «Пляшущим Гигантам» Стоунхенджа под Эймсбери. Так как Стоунхендж построили около 1500 г. до н.э., то я позволила Мерлину перенести из Киллара лишь один камень. И в самом деле, самый большой мегалит в Стоунхендже отличается от остальных. Геологи утверждают, что его привезли из Мильфорд Хейвена в Уэльсе. Верно и то, что внутри кольца, недалеко от центра, находится могила, поэтому в моем романе памятник сориентирован на восход солнца в день зимнего солнцестояния.

Все описанные мною места существуют на самом деле. Единственным существенным исключением осталась пещера Галапаса. Если бы Мерлин спал там, окруженный «пламенем и колеблющимся воздушным ореолом», то он и в самом деле был бы невидим. Но источник у Брин Мирдина существует на самом деле, а на гребне холма расположена погребальная насыпь.

По легенде (насколько мне известно) между Мерлином и Амброзиусом не было никаких родственных отношений. Историк девятого века Ненниус, у которого Джефри позаимствовал часть материала, называл своего пророка Амброзиусом. Ненниус и поведал нам историю о драконах и подземном озере, явившихся первым известным предсказанием молодого мага. Позаимствовав рассказ, Джефри преспокойно совместил в одном лице двух пророков: «И сказал Мерлин, которого иначе называли Амброзиусом...» Подобные «хирургические манипуляции», как их охарактеризовал профессор Гвин Джонс («История королей Британии». Введение. Издательство «Эвримэн»), навели меня на мысль «раскрыть личность» отца Мерлина, этого «принца мрака», что и легло в основу сюжета «Хрустального грота».

Я нахожусь в неоплатном долгу перед мастером рыцарского романа Джефри Монмаутским. В числе остальных кредиторов, которых столь много, что всех не перечислишь, я хотела бы поблагодарить Френсиса Джонса, сотрудника архива графства Кармартен; господ Моррисов из Брин Мирдина, Кармартен; Г.Б.Ланкашира из Чейз-Хоутел, Росс-он-Вай; бригадного генерала Р.Уоллера из Вайстон-Лейз, Монмаутшир (на его землях находятся Малый Довард и римская дорога); профессора Германа Брюка, королевского шотландского астронома, а также госпожу Брюк; профессора Стюарта Пигтота из Департамента археологии при Эдинбургском университете; Элизабет Мэннерз, директора Феликстоу-колледжа; Робина Денистона из компании «Ходдер и Стафтон», Лондон.