Книга: Штрафники против «Тигров»
Назад: VI
Дальше: VIII

VII

Последние произнесенные ею слова Аникин понял полностью. И про хлеб, и про кашу, и про погуляты. Он смущенно закашлялся. Будто спохватившись, он сел. Девушка отодвинулась в темноту. Глаз стало совсем не видно, только темный ожидающий силуэт.
— У меня хлеб… хлеб есть… горбушка… — все больше смущаясь, ответил Андрей. — И каша, по-моему, осталась… Если бойцы не забрали… для раненого…
Он на ощупь принялся искать свой вещмешок и вдруг наткнулся руками на девичью ногу. Она была теплая, с гладкой и нежной кожей.
Девушка прыснула от смеха и подобрала ногу. Было видно, что она устроила это специально.
— Ты тут живешь? — спросил Андрей, чтобы как-то побороть свое смущение.
— Так, — запросто ответила девушка. — У ций хати. Це наш сарай… Я бачила, як ви тут горилку пили.
— Так ты тут была? — удивился Андрей. — Шпионила за нами?
— Ни… — не согласилась девушка. — Ховалася. Дуже смачно вы илы…
Наконец Андрей нашел свой вещмешок. Он достал оттуда полкраюхи ржаного домашнего хлеба. Бог знает, где старшина раздобыл его. Из потемок мешка Андрей извлек и банку тушенки. Она предназначалась Мадану. Что ж, в этом вопросе Иону-Иванко не повезло. «Хлопцы придумают, чем его накормить», — махнув рукой, решил про себя Андрей и открыл ножом консерву.
— Бери, ешь… — сказал он, протянув в полутьму краюху. Он даже не увидел, как цепкие руки с жадностью выхватили у него хлеб. Без всяких околичностей девушка накинулась на хлеб. Андрей слышал в темноте, с какой жадностью она впивается в краюху.
— Ты не торопись… Я не заберу у тебя… — Аникин отыскал свой котелок. На дне были остатки каши. Андрей вывалил туда содержимое банки и протянул девушке.
— Сколько тебе лет? — спросил он.
— Висимнядцать… Взимку виповнилось… — с полным ртом пробубнила девушка.
Аникин откашлялся и произнес, стараясь придать своему голосу как можно больше серьезности:
— Ты это… Ты кушай. А гулять со мной не надо. Я просто посплю. Спать очень хочется…
Сказав это, он, гордый и довольный собой, улегся спиной на сено и закрыл глаза. Но сон уже не шел. Вся гордость куда-то улетучилась, а слух чрезвычайно обострился. Он улавливал каждое шкрябанье аникинской ложки по его котелку, каждый шорох юного девичьего тела. Мысли об этом все настойчивее лезли ему в голову.
Назад: VI
Дальше: VIII