Книга: Штрафники против «Тигров»
Назад: V
Дальше: VII

VI

— Ну и живучий же ты, Яким… — восхищенно заметил Жила, наблюдая, как тот с жадностью накинулся на консервную банку тушенки. Не выдержав этого зрелища, Жила — достал из рюкзака и свою банку.
— Это все Агнешка… Руки у ней — знахарские… — со знанием дела ответил штрафник, уминая мясо и жир прямо с кончика ножа. А потом добавил, ухмыляясь: — Сибирская порода — живучая… У нас в тайге так, Жила, заведено: пошел на медведя, в честной схватке жизнь его забрал, так к тебе его сила переходит. Усек? А на хуторе мы с командиром хорошо похозяйничали. Сколько немчуры выкосили… Правда, товарищ лейтенант?
Аникин не ответил. Ночная вылазка снова яркими вспышками высветилась у него перед глазами, заслонив серую картинку предвечерних сумерек. Им этой ночью чертовски повезло…
— Э, Яким, если ты таким макаром будешь у фашиста души забирать, так к концу войны бессмертным станешь, — рассудил Талатёнков.
— А ты, Телок, мои души трофейные не считай. О своей душонке пекись, — вмиг зло ощетинился Яким.
— Эх, парни! — со знанием дела выдохнул Жила. — Одно знаю: на зоне ты или на фронте, а вся твоя душонка — в тушенке.
— А ты не торопись, Жила, живот набивать… — отозвался Карпенко. — Мы сейчас в бой полезем. А туда с полным брюхом идти нежелательно.
— Это почему? — спросил Мадан, отлеживаясь без сил на мокрой земле.
— А потому что, не дай бог, пуля в кишки к тебе залетит. Если в брюхе ничего, окромя душонки, не будет, у тебя будут шансы, вот как у Якима, выкарабкаться. А если в брюхе вместо душонки будет тушенка, дело плохо. Считай, что ты не жилец. Понял, Жильцов.
— А ты меня на понял не бери, — с угрозой отозвался Жила. — Это ты в бой торопишься, а я не тороплюсь…
Раскурив одну самокрутку в две затяжки на шестерых, группа поднялась на ноги. Вперед выдвинулись Аникин и Карпенко. Они крадучись поднялись на холм и залегли. Село начиналось сразу, метрах в тридцати, за оврагом, заросшим крапивой и лебедой. Хаты стояли как-то вразброс, повернувшись к ним тыльной стороной, и этой россыпью, по пологому, волнообразному склону уходили вниз и влево. Немцев отсюда было не видно.
— Разведать надо, командир… — со знанием дела заметил Карпенко.
Андрей молча вслушивался и всматривался в то, что происходило в селе. Вдруг издалека, с противоположной окраины, донесся рокот танкового двигателя. Бойцы переглянулись, не сговариваясь.
— Похоже, что Агнешка правду говорила про немцев-то… — шепотом сказал Аникин. — Им эта часть села неинтересна. С этой стороны болото, они думают, им отсель ничего не угрожает. Но все равно ты прав, Николай… Разведка тут просится. «Языка» бы нам раздобыть, чтобы наобум не соваться…
— Разрешите, товарищ командир… — с жаром, так же шепотом отозвался Карпенко. — Я приведу вам «языка».
— Подожди, одному тебе нельзя идти. С Жильцовым пойдешь… — сказал Андрей.
— Да хоть с чертом… — не унимался Карпенко. — И это… еще одно…
Он вдруг умолк и отвернулся.
— Это… не хотел я… обидеть ее… Не хотел…
— Ладно, Николай, — ответил Аникин. — На войне думай о бое, а не о бабах. О бабах после победы подумаешь…
— Эх, командир, один раз живем… — вдруг весело отозвался Карпенко. — Есть провести разведку и взять «языка». Это мы — на раз, это мы — мигом…
Назад: V
Дальше: VII