На угрюмых, грязных лицах обозников застыл животный страх. Объяснялся он просто. Вчера немцы разбомбили полковой обоз, тянувшийся следом за пехотой. Те так же увязли посреди дороги. Ни лесочка, ни оврагов рядом не было.

Рота тогда как раз на марше находилась. Сразу после полудня. Дождь прекратился ненадолго, чуть прояснилось в сером небе. И сразу же гул моторов в небе. С северо-запада стал нарастать. Грохот взрывов, и доносился недолго, минут десять… Этого времени немцам в самый раз хватило, чтобы превратить в кровавую кашу, хорошенько перемешать с июльской грязью людей, лошадей и весь полковой скарб в придачу. Четыре «фоккера» вынырнули из-за туч и распотрошили полковой обоз в щепки.

Слышимость была отличная. В роте в подавляющем большинстве — стреляные воробьи и тертые калачи. «Шурики» прекрасно понимали, что за музыка доносится из-за холмов. Стиснув зубы, рота угрюмо молчала, из последних сил карабкаясь вперед. Ни командиры, ни испытуемый личный состав никак внешне не реагировали на гул разгулявшейся за холмами смерти. Только глубокой ночью, остановившись на привал, штрафники разузнали, что произошло с пехотным обозом. Всех в клочья — и лошадей, и солдат, и вверенное им имущество.

Так что обозникам штрафной роты завязнуть посреди марша никак не хотелось. Чувствовали, что здесь фашист из них всю душу вытрясет. Пусть и льет, как из ведра, а если вдруг распогодится, как вчера, тогда все — кранты. Фашистские стервятники пожалуют, сомневаться не приходится. У них чутье на этот счет звериное. У обозников-то с чуйкой все на уровне, почище, чем у немчуры. «Тележные войска», как их в роте ласково именовали, старуху с косой за версту унюхивали, и неважно, в каком обличье она нагрянуть намеревалась — в виде авианалета или танковой атаки. Что касалось «штрафников», по части чутья у них все в полном порядке — чай, не первый год не на жизнь, а на смерть солдатскую работу делали. Да только подмоги от этого было мало. Чуешь-то ты костлявую за версту, а сходишься с ней глаза в глаза, да притом едва ли не каждый день. Шутка ли — без продыху на переднем крае, в самом пекле.