— Слышите… — вдруг замер шедший вторым Талатёнков. Он остановился так неожиданно, что Аникин чуть на него не налетел.

— Ты чего?.. Черт… — выругался Андрей, толкнув бойца автоматом вперед.

Растянувшаяся было цепь подтянулась и встала.

— Девятов… — окликнул Аникин.

— Да, товарищ командир, — раздался бодрый голос. Вот боец, ни дождь, ни усталость его не берет.

— У кого там котелок звенит? Черт подери… — выругался младший лейтенант. — Я же сказал: уложить вещи так, чтобы никакого шуму и звону при движении не было.

— Это у Мадана, товарищ командир… — со смешком ответил Девятов.

— Это он об мины, товарищ командир, — откликнулся сам Мадан. Голос его звучал так жалобно, что, казалось, он вот-вот расплачется.

— Так зафиксируй его так, чтобы он, мать твою, не гремел на весь лес… — раздраженно выговорил Аникин. Зря он взял этого салагу в группу. Тоже, нашелся еще… доброволец… Теперь одно мучение с ним. Аникин был зол на себя и из-за Мадана, и из-за того, что они плутали по этому чертовому лесу, которому не было ни конца, ни края.

Жила и следом за ним Карпенко продолжали трещать ветками, расчищая группе путь впереди.

— Товарищ командир, слышите… — опять проговорил Телок.

— Ну что там… Что я должен услышать? Жильцов, Карпенко, притормозите чуть… Тише все… — устало проговорил Аникин.

Когда наконец наступила тишина, до слуха Андрея донеслось глухое урчание. Где-то впереди, в непроглядной темноте лесной чащи, будто рычал огромный неведомый зверь. Угрожающий этот звук то почти исчезал, то вновь появлялся.

— Ой, кто это? — раздался с самого конца подобравшейся цепочки жалобный, испуганный лепет Мадана.

— Кто, кто… конь в пальто, — не преминул процедить сквозь зубы Якимов. Он шел следом за Чесничанским.

— Только в бронированном пальто… — отозвался Аникин.

— Так это ж… товарищ младший лейтенант… — обернулся Карпенко.

— Соображаешь, Карпенко… — откликнулся Андрей. И добавил: — А Талатёнков — молоток. Издалека засек вражью силу. Не разобрать, правда, танки там или самоходки. Ну, для нас особой разницы это не имеет.