— Товарищ командир… — вдруг произнес Абайдуллин, почему-то шепотом. — Слышите?

— Что? — переспросил Андрей, по инерции тоже прислушавшись. Из далекого и ровного гула, к которому, как к постоянному фону, уши уже привыкли, стали выделяться более четкие звуки. Как будто там, в затуманенной западной стороне, стала работать лязгающая дробилка, перемалывающая гранитные глыбы. Глыбы катились все ближе, и дробилка без остановки шла следом. Именно шла, медленно, но неуклонно приближаясь. Лязгающий звук становился все гуще и все ближе.

Теперь уже было очевидно, что она не одна. Не меньше десятка, а может быть больше, двигателей проталкивали сквозь густой туман какие-то неподъемные бронированные глыбы. Значит, расчет командиров оказался верен. Значит, не зря они вчера ночью ходили в разведку. Всплеск совершенно мальчишеской радости тут же сменился нарастающей, тоскливой тревогой.

Рев танковых двигателей и лязг тяжеленных гусеничных лап уже слышался совсем отчетливо, но по-прежнему в тумане ничего не было видно. И вдруг, совсем неожиданно, из молочных прядей и волн показался огромный орудийный ствол. Он был непомерной длины, метров шести, если не больше. Следом за пушкой из тумана в полный рост выкатил танк.

Исполин медленно двигался вперед. Он был чудовищных размеров, с обтекаемой, яйцеподобной башней. Его очертания, похожие на явившегося в сновидении кошмарного призрака, действительно могли вселить ужас. Вот он наехал передними, загнутыми кверху, как турецкие туфли, катками гусениц на дорожный бугор. И тут гусеницы забуксовали.