Пеший ход — для личного состава, лошади и повозки — для командиров и тыловиков — таковы были обычные средства перемещения в роте. Поэтому непривычная весть о том, что для переброски стрелков отрядили автоколонну, в роте была воспринята по-разному. Новобранцы, пополнение, прибывшее в Кристинополь одновременно с приходом сюда роты, радовались как дети — еще бы, вместо того чтоб топать на своих двоих, тебя везут со всем комфортом. Но старики, которые в роте еще держались, как раз в этом усматривали недобрый знак.

— С чего бы это вдруг такая забота? — рассуждал Краузе. — Не иначе, торопятся побыстрее отправить нас в какую-то мясорубку…

Слова гефрайтера и ночные предчувствия самого Отто оказались пророческими. Почти с самого начала боя русские начали методично выкашивать людей. Особенно сильный урон был нанесен третьему взводу, который наступал на левом фланге. Откуда-то возле подбитого танка русских взялся пулемет.

Эти хитрые русские устроили пулеметную засаду в овражке, в нескольких десятках метров от подножия высоты. Появление этого чертова пулеметчика было настолько неожиданным, что цепь наступавших стрелков лейтенанта Беккера — командира третьего взвода — в полный рост наткнулась на вражеские очереди. Убитыми и ранеными потери сразу составили почти отделение, включая самого Беккера. Пуля разворотила ему шею так, что были видны шейные позвонки, и он умер в страшных конвульсиях, захлебываясь в собственной крови.