XIII
Когда была отбита уже третья атака, пулеметчик Пташинный неожиданно предложил выдвинуть огневую точку вперед, встретив врага еще до бугров.
Предложение выглядело рискованным. Оказавшись на выступе, пулеметчик становился уязвимым для противника.
– Не извольте беспокоиться… – рассудительно встретил Петро доводы Аникина. – Товарищу командир… Я их так уязвлю, что мало не покажется…
Немцы наседали, стянув к высотке все, что имелось в этом районе под рукой. Не споря, Андрей махнул рукой, одобрив план Пташинного. Попутно Петра и его помощника, подающего, снабдили запасными лентами для его пулемета «максим», которого Петро лелеял, как любимого сыночка. Выдали и запас гранат, для усиления оборонительных способностей.
Спустя десять минут после выдвижения пулеметного расчета их огневая точка заработала, да с такой силой, что очередная атака немцев захлебнулась, даже не успев начаться. Поначалу опешившие от такой наглости, немцы тут же озверели, переведя на новоиспеченную точку стрельбу своих пулеметов и минометов. Но, видно, Петро и его товарищ боец Караваев подъем в тот день осуществили с нужной ноги. А попросту, очень грамотно обустроили пулеметное гнездо для своего «максимки», максимально используя в свою пользу каждый бугорок.
Остервенелость фашистов достигла высшей точки кипения. Ударив с фланга, противоположного тому, который удерживал взвод Аникина, они начали теснить штрафников с высотки. Поступил приказ отступать с боем.
– Петро! Отступать! Приказываю отступать, Петро! – во всю силу своих голосовых связок кричал Аникин. «Максим» Пташинного работал метрах в пятидесяти впереди, на излете высотки.
Андрей и другие бойцы видели, как на секунду высунулась его каска, махнула рукой и снова исчезла в «гнезде». Мол, ступайте себе и не мешайте делом заниматься.
– Вот чертов упертый хохол… – с матерной бранью выругался Аникин. – Они ж там угробятся…
Сплюнув и стиснув зубы, командир приказал отступать. Надо было спасать взвод. Аникинские бойцы и люди из соседнего взвода отошли без потерь. Во многом благополучный отход обеспечила огневая точка Пташинного, который все внимание приковал на себя.