Крик Циглера подействовал на всех отрезвляюще. Волна ненависти захлестнула взвод с двойной силой и бросила его на врага. Не может быть! Неужели теперь эти бывшие союзнички бились на стороне русских? Они даже форму не успели сменить. Тогда их надо растереть по их собственной мадьярской земле, накормить этой самой землей досыта.

Хаген до последнего не выпускал свою винтовку из рук. По опыту рукопашных схваток он знал, что даже в самом ближнем бою выстрел остается наиболее действенным оружием. Венгры почему-то предпочитали холодное оружие – в руках у многих из них блестели ножи.

Прямо на него выскочил невысокий кряжистый солдат. Шинель была ему мала, и массивные кулаки далеко выступали из коротких рукавов. Он размахивал этими кулаками на бегу. В одном их них виднелось длинное лезвие. Лицо и руки солдата почернели от гари. Он неуклюже бежал на Отто и глядел прямо в него нестерпимо белыми белками глаз.

Хаген успел вскинуть винтовку, когда мадьяр, что– то выкрикивая на своем непонятном языке, упер ся животом в ствол. Выстрел прозвучал почти не слышно. Звук, пробив сукно шинели, как в глубокий омут, провалился в рану живота. От выстрела тело убитого вздрогнуло, и Отто, сжимавший винтовку, ощутил эту смертную дрожь. Она, будто электрическая волна, передалась его рукам через орудие убийства.

Глаза врага все так же глядели в него, но вдруг белизна их подернулась серой мглой, и солдат свалился прямо под ноги Отто.

Тот перескочил через труп, и тут же сопящая потная масса сбила его с ног и чьи-то руки стальными тисками навалились на его шею.

– Доголж мег, те сцемет… Доголж мег… – хрипел тот, кто хотел во что бы то ни стало убить Отто.

Тот попытался скинуть с себя непомерную массу и вырваться из цепких тисков. Воздух не проходил в легкие, и Отто судорожно выбросив руки вверх, нащупал сопящее лицо и говорящий что-то рот. Его пальцы вцепились в шевелящиеся губы и растянули их в стороны. Крик боли вырвался из раздираемого рта. Тиски на горле Отто ослабли. Душивший его вынужден был отнять одну руку. Он попытался сбить ею пальцы Отто со своего лица.

Но пальцы Хагена цеплялись за жизнь изо всех сил. Они нащупали пульс этой жизни в глазницах врага и впились в упругоподатливые выпуклости. Одновременно Хаген извернулся подбородком, схватив зубами сжимавшую его шею грязную ладонь.

Враг отпрянул, хватаясь рукой за глаза. Хаген, еще барахтаясь на спине, пнул его каблуком по колену и, повернувшись и встав на колени, со всей силой, на которую был способен, двинул плечом в живот.

Они снова повалились на землю, но теперь уже Хаген владел ситуацией. Он с ходу нанес мадьяру удар кулаком в переносицу, потом еще и еще раз. Один из этих ударов наверняка оказался точным, отправив противника в нокдаун. Венгр пытался закрыться от ударов руками, но делал это как-то вяло, будто в забытьи.

Отто, позабыв обо всем, колотил его по лицу. А потом ладони венгра беспомощно упали вдоль его тела. Они были забрызганы его кровью, и костяшки сжатых кулаков Хагена тоже были запачканы кровью. Венгр не подавал признаков жизни, а лицо его представляло из себя окровавленную отбивную.

Хаген, как безумный, сполз с затихшего мадьяра. Ладонью он отирал со лба пот, но глаза по-прежнему заливало чем-то едким и соленым, не давая глядеть, не давая опомниться и найти внутри себя и вокруг себя остатки чего-нибудь человеческого.