Отто все внимательнее вглядывался в их плоские силуэты. Черт побери, неужели он, бывший зенитчик, не отличит русские машины от немецких «юнкерсов»? Он уже издалека разглядел у четырех из шести машин торчащие шасси. Их нельзя было спутать ни с кем другим.

— Хаген, пригнись. Черт, не шевелиться…

— Герр командир, это наши… Наши «штуки»…

— Какая разница, шайзе… — хрипел, уткнувшись в землю, унтер.

Они прошли прямо над распластанными по степи «пятисотыми». Четыре пузатых бомбовоза и две пары изящных и хищных «мессеров». Отто показалось, что он кишками ощущает, как гудят стальные моторы Люфтваффе. Самолеты пролетели, как на параде, удалившись на юго-восток.

— На нашу цель… Не иначе, будут готовить для нас почву…

Унтер-офицер Байер произнес это, глядя вслед удаляющимся машинам. Он отряхивался как ни в чем не бывало.

— Эй, третье отделение! Подымайте ваши задницы. Да поскорее. Сейчас же выступаем.

— Выходит, зря мы валялись брюхом в землю, — отозвался Генрих. Морщась и охая, он тем не менее поднялся на ноги одним из первых.

— Это же были свои, герр унтер-офицер… — не отставал он.

Унтер не стал на этот раз выказывать свои воспитательные навыки. Он ответил просто:

— Запомни, сынок, что на фронте ты ничего не делаешь зря, если ты делаешь это, чтобы сберечь свою гребаную, ни пфеннинга не стоящую жизнь. Запомнил? То-то же…

Байер ткнул рукой, сжимающей «шмайсер», вслед улетевшим самолетам.

— Они разбираться не будут… — процедил он. — Пройдут пару раз очередями, и уже не важно будет, свои пули тебя порвали на кусочки или чужие… Спроси вот его…

Он перевел свою указывающую руку на Отто.

— Спроси вот… испытуемого Хагена или Ульмана, чья артиллерия накрыла нас позапрошлой ночью. А?… Они расскажут тебе…

— Унтер-офицер Байер!…

Окрик застал унтера врасплох. Офицер вырос за его спиной словно из-под земли. Унтер повернулся на каблуках и вытянулся во фрунт.

— Я, герр лейтенант! — прокричал он, что есть мочи.

— Вы много рассуждаете о непозволительных вещах. А солдаты еще не готовы к маршу! Вы пойдете под трибунал!…

Отто даже не знал, как зовут этого худощавого лейтенанта с желчным лицом. Наверное, он прибыл с новой партией, для пополнения штаба батальона. Шинель была на нем новехонькая, точно только от портного. Но к ворсу уже прицепились ошметки пожухлой травы. Значит, тоже успел поваляться. Он орал на унтера, как на мальчишку. А тот только играл желваками, и глаза его сощуривались все уже.

— Что вы так на меня смотрите? Хотите дырку просверлить в моем лице? — еще больше нажимал лейтенант. — Может, вы хотите мне что-то возразить? Отвечайте, унтер-офицер, когда вас спрашивает старший по званию!…

— Никак нет, герр лейтенант… — унтер цедит каждое слово сквозь зубы. Кажется, еще секунда, и он взорвется. Попросту схватит лейтенанта за его тощее горло и будет душить, пока не сделает начатое. Но руки его по-прежнему остаются по швам. Лейтенант злорадно улыбается ему прямо в лицо.

— Я вам покажу, что такое железный закон дисциплины, унтер. Вы и ваше отделение будете находиться под моим неусыпным контролем. Вам ясно? Не слышу!…

— Так точно, герр лейтенант!