Тем временем Баклин точными выстрелами одного за другим находил немцев, подобравшихся к бревнам переправы. Танкист, поглощенный охотой на врага, забыл обо всем. Один из немцев в панике вскочил на ноги, пытаясь бегом преодолеть трехметровое расстояние до того берега.

Очередь, вырывая щепы из бревен, ударила его по ногам, словно хлесткой плетью, подбросив сапогами кверху и провернув в воздухе все тело. Как тряпичная кукла, немец с силой ударился о бревна плечами и головой, так что каска слетела с его макушки. Всего его согнуло пополам, и в то же мгновение он свалился в воду.

Немец истошно закричал и суматошно забил руками по воде, поднимая целый фонтан брызг. Эти брызги смешались с фонтанчиками от вошедших в темно-зеленую воду пуль и тут же стали багрово-красными. Крик вместе с фашистом погрузился, оставив возле бревна лишь кровавое пятно кипящего борща.

Под прикрытием пулеметного огня сразу несколько штрафников покинули свои места и быстро-быстро поползли вниз по склону. Это были бойцы из группы Затонского, в большинстве своем скучковавшиеся на левом фланге, где, постоянно меняя местоположение, работала пулеметная точка Баклина. Как видно, при разделе скудных боезапасов хватило не на всех.

Целью «шуриков» было оружие, валявшееся возле убитых немцев – винтовки и автоматы, патроны, гранаты – все, что могло убивать и, значит, продлевать жизнь их владельцам. Они ползли молча и остервенело, как одержимые жаждой – к водопою, как изголодавшие – к оброненному кем-то куску хлеба.

Добравшись до убитых, они жадно хватали еще не остывшие пистолеты-пулеметы, винтовки, железной хваткой цепких пальцев срывали с солдатских ремней убитых и еще живых, стонущих, пытавшихся двигаться врагов подсумки с патронами, подбирали холщовые сумки с гранатами и запасными обоймами.