По всему выходило, что догадка Андрея оказалась верной. Батарея с опозданием почти в час принялась «поддерживать» атаку штрафников, да только работали орудия по заранее намеченным ориентирам строений фольварка, среди которых уже находились бойцы штрафной роты.

Плотность артиллерийского огня усилилась, заставив Аникина и Липатова ничком прижаться к земле, холодной и влажной. Один из снарядов угодил в каменное здание, подняв кверху груды каменных осколков, бревенчатые перекрытия, клубы дыма и пыли.

– Убираться надо… – крикнул Аникин и, толкнув Липатова, ползком стал забирать вправо.

Второй снаряд саданул в самый угол здания, снеся целиком все ребро и обрушив потерявшую опору крышу. «Тридцатьчетверка» и следовавшие за ней бойцы Мамедова уже исчезли где-то за зданием. Там, вдалеке, тусклыми вспышками озарялась темнота, которая от пламени горящих досок и бревен по контрасту делалась еще непрогляднее.

В темени они наскочили на группу бойцов, залегших у кустов живой изгороди. В суматохе Аникин, бежавший позади, чуть не открыл по ним огонь. Один из них вовремя заорал благим матом по-русски «так твою… перетак…». Липатов, не разглядев, саданул его сапожищем в бок.

– О, видно, что свои… – благосклонно заключил он, пытаясь разглядеть их лица. – Чьи вы?..

– Третий взвод… – продолжая чертыхаться по инерции, ответил один за всех. – Штрафная рота. Да это ты, што ль? Липатыч?!.. А нас тут четверо…

– Коньков с вами? – спросил Липатов.

– Убило Конька… Снарядом накрыло… – буркнул боец. – И командира нашего убило. Его – еще раньше. Миной… Ногу оторвало по самые… и все там… ну, что до пояса прилагалось… С минуту мучился. Кричал сильно… чтоб его пристрелили… а потом уже все подряд… доходил, видать… Яшка, заместо ординарца его, полез вызволять, и сам на мине подлетел. Только вжик кверху тормашками. В клочья!.. А фашист на крики отозвался, по голосу пустил очередь… будто сжалился, гад.

– А вы чего тут пузо студите? – сурово спросил, надвинувшись из темноты, Аникин.

Бойцы стушевались от неожиданности. Они, видимо, не разглядели, что Липатов не один.

– Так мы это… товарищ командир… – виновато затянул говорун. – Командира-то убило… Тут этот гад фашистский садит без продыху… Да еще пушки давай лупить. Куда ж нам вперед под свои снаряды лезть?.. Да тут вообще дым коромыслом… Не поймешь, где свои, где чужие… Мечутся взад-вперед…

– Ладно, хорош тараторить… – оборвал его Аникин. – Почище того пулемета трындишь… Гранаты есть у кого?

– Имеются… – ответил другой боец. Лицо его нельзя было разглядеть в полумраке.

– Хорошо… – отрывисто и громко говорил Аникин. – Двигаем к вражескому пулемету. Кто еще не разобрался, там втолкуют, где свои, где чужие…