На левом фланге у немцев заработал пулемет. Он бил наискось, пытаясь простреливать всю ширину обороны штрафников. Осмелевшие от огневой поддержки минометов и пулемета фашисты снова полезли в атаку. Но тут же в них полетели гранаты штрафников.

Пулеметный расчет утюжил позиции старательно, но слишком прямолинейно, «по-школьному», как выразился Кокошилов: не меняя ритма и траектории, сначала проводил очередью слева направо, а потом в обратную сторону.

Из-за слишком широкого разброса стрельбы вражеского пулеметчика штрафники тут же приноровились выгадывать безопасную для броска секунду. Только просвистит над головой очередная порция вражеских пуль, обкарнает и без того обгрызанные осколками и пулями ветки кустов самшита, как тут же «метатели» – двое или трое бойцов, наиболее умелых и точных в метании гранат, – по команде командира отправляют «яйца» и «колотушки» в цепь наступающих немцев.

– У нас тоже гранатометы не только одноразовые имеются… – с иронией, вызывая злой смех товарищей, кричал Кокошилов после очередного броска. В последний раз он запустил «колотушку» на все шестьдесят метров, свалив с ног двоих фрицев.

Гранаты неумолимо расходовались, несмотря на все меры экономии. Это же касалось и патронов. Штрафникам было приказано вести огонь одиночными, но это получалось только у тех, кто стрелял из трофейных винтовок. У вражеских пистолетов-пулеметов режим стрельбы одиночными отсутствовал, и бойцы никак не могли приноровиться выпускать короткие очереди, выстреливая порой по полрожка за один раз. И толку от такой стрельбы было мало. Приспособленный для ближнего боя «шмайсер» вхолостую разбрасывал патроны, летевшие в «молоко».