XXXIX
Не успели бойцы выдвинуться на свой рубеж, как им пришлось тут же пустить гранаты в ход. Слева к фольварку подбирался пулеметный расчет. Липатов засек двух немецких солдат в тот момент, когда они, вскочив на ноги, наискось пробежали несколько метров и прыгнули в воронку, образовавшуюся от взрыва мины.
Один, бежавший впереди, в оттянутой левой руке сжимал МГ, правой рукой поддерживая ленту, свисавшую из затвора пулемета. Тот, что спотыкался следом, тащил в обеих руках черные квадратные коробки, скорее всего, с запасными пулеметными лентами.
Немцы успели нырнуть в воронку, когда штрафники залегли за массивным обгоревшим бревном, вырванным взрывом из кладки амбара и отброшенным сюда, метров за десять влево.
Липатов тут же вытащил трофейную гранату, переданную ему командиром. На самом верху гладкого корпуса гранаты, как кнопка будильника, торчал колпачок желтого цвета. Боец попытался отвинтить его, но он не поддавался.
– Вот черт… кочергу твою в дышло… – выругался Липатов и, поплевав на пальцы и обтерев их о край телогрейки, ухватился за колпачок еще раз.
– Ты у меня, падла немецкая, пойдешь, куда прикажут… – приговаривал он, сжимая ребро колпачка с такой силой, что его пальцы – огрубевшие, потемневшие от пороховой гари – побелели в фалангах. В тот самый миг, когда Липатов в сердцах изрек трехэтажное сооружение мастерской матерной работы, колпачок сдвинулся и, прокрутившись, отделился от металлического яйца. Из-под колпачка показался шелковый шнурок.
– Ты чего?.. Кидать ее собираешься? – недоверчиво спросил Латаный, приноравливая к выгоревшей выемке бревна ствол своего противотанкового ружья. – Не докинешь…
– Не надо тут дяде под руку… языком молоть… – еще не остыв от борьбы с колпачком гранаты, веско урезонил Липатов. – Этому гаденышу фашистскому головку свернул…
Он сунул Латаному под нос гранату с болтавшимся на шнурке колпачком.
– …Щас еще парочку голов своротим… Только покрупнее…