Шедшее впереди отделение Капустина, уходя от немецкого огня, нырнуло вниз. За ними, словно по команде, костяшками домино, посыпались на асфальт остальные. В двигавшемся по левую руку взводе Настасенко картина повторилась почти синхронно. Пули густо свистели и выщелкивали повсюду, снова вжимая штрафную роту в набережную.

На первом этапе атаки боевая задача подопечных старшего лейтенанта Аникина состояла в том, чтобы добраться до невысокого – сантиметров тридцать – каменного парапета. Нескольким бойцам передней линии, в том числе и Капустину, удалось подползти вплотную к парапету и обеспечить себе хоть какую-то защиту от вражеского огня.

Аникин подполз к Капустину, ткнув его стволом ППШ в сапог.

– Почему легли?! – закричал он во все свои голосовые связки, перемежая вопрос матерной руганью. Но в неумолкающем грохоте, накатывавшем с противоположного берега, старания его сводились почти на нет.

Капустин, повернув к нему лицо, что-то кричал в ответ. Но среди свиста пуль и грохота взрывов до взводного долетали только отдельные обрывки слов.

– …Ту!.. рищ… ома!.. Ода не!.. Про… да!.. ту!.. Това… дир!..

Ничего не разобрав, Аникин, упираясь локтями в черный, весь в крупных порах асфальт, попробовал подползти ближе.

– Почему залегли, мать вашу?! – повторил Андрей свой вопрос уже ближе, почти в лицо своему подчиненному.

– Я же вам говорю… – оправдываясь, прокричал Капустин.

Перепачканное его лицо все перекосило от напряжения.

– Прохода нету, товарищ командир!.. – кричал он, ткнув стволом своего трофейного пистолета-пулемета в сторону моста.

– Что значит нету?!

Капустин лихорадочно тыкал рукой вперед, в сторону моста.

– Балки, товарищ командир… Балок нету… Целый пролет в самой середине моста… Тютин своими глазами видел.

– Тютин видел… Черт… – выругался Аникин, оглядываясь влево и вперед.