Глава 6
Угасшие глаза
Удар деревянного меча сбил желтый лист с ветки на землю. Мальчишка чуть старше четырнадцати лет бродил по маленькому парку и время от времени ударял палкой по аккуратно остриженным кустам или по ветвям деревьев. Без какой-либо цели, совершенно отстраненно и бездумно.
— Кано-сама, — подошедший советник склонился перед молодым принцем. — Генерал Шичиро просит передать вам, что репетитор готов начать ваши занятия по каллиграфии…
— Передай генералу Шичиро, Сатору-сан, что я приказываю ему взять все эти треклятые свитки и учебники и скормить их моему репетитору. Пусть сожрет все, до последнего кусочка, и запьет чернилами!
— Господин репетитор чем-то вызвал ваше неудовольствие, Кано-сама?
— Своим существованием. Я отказываюсь от его услуг. Пусть убирается из замка.
— Мой господин, хочу заметить, что…
— Извольте оставить меня в покое, Сатору-сан. Проще говоря, убирайтесь!
— Если вы не склонны сейчас заниматься каллиграфией, мой господин, может быть, вам доставят радость стихосложение, рисование, или занятия воинскими искусствами?
— Воинскими искусствами? — принц рассмеялся. — Беспокоитесь, что я не попаду клинком кусонгобу в собственный живот? Успокойтесь, советник, как-нибудь справлюсь.
Сатору попытался вразумить принца еще раз, но, получив яростный отпор, счел за лучшее удалиться.
— Похоже, наш господин сегодня не в духе, — язвительно заметил один из двоих стоящих в отдалении молодых самураев, что отстраненно наблюдали за сценой «милой» беседы принца и советника. — Может быть, из-за того, что генерал у него картинки с дзеро отобрал?
— Куо-доно, могу ли я расценивать вашу шутку с рисунками из публичного дома как попытку оскорбить нашего хозяина?
— Эй-эй! Я еще ни в чем не сознавался! — самурай, обладатель солнечно-рыжей шевелюры, от которой и произошло его прозвище, давно заменившее настоящее имя, мотнул головой и взглянул на хмурого рослого парня, с которым вел разговор. — Не надо на меня так смотреть, Макото-доно! Я невинен, как младенец! Слушай-ка… — рыжий потянул приятеля за ворот кимоно и заговорщицки зашептал: — Давай ему со следующей увольнительной живую дзеро притащим? Ты думаешь, что он такой злой постоянно бродит? Четырнадцать лет нашему оболтусу, а ни одной живой девчонки в глаза не видел!
— Совсем потерял разум, Куо-доно? — верзила посмотрел на посмеивающегося приятеля с изумлением и гневом. — Приказ генерала нарушить вздумал?! Думаешь, так просто в замке ни одной женщины нет?
— Знаю, знаю… — рыжий помахал рукой, выражая полное пренебрежение словами собеседника. — Вся эта замуть насчет того, чтобы принц наследника не оставил… жалко только его. Дайме, говорят, второй инфаркт хлопнул. Уже гроб колотят да монахов созывают. Братишка нашего принца, как отец помрет, власть примет и не медля гонцов сюда пришлет с приказом. Во избежание разногласий между подданными и борьбы за власть приказываю тебе, любимый братик, взять ножик и… — рыжий выразительно провел большим пальцем себе по животу. — Самурайская честь и традиции — это круто. Может, все-таки притащим парню бабу? Пусть напоследок оторвется.
— Генерал Шичиро нас всех троих предаст смерти, прилюдно и от рук палача. И тебя казнит, и меня, и ту несчастную, что ты в эту каменную могилу затащишь. Дзеро хоть пожалей!
— Да что ты так взъелся? Я же не серьезно! Вот если принц приказ отдаст, тогда да. Самурай сочтет за честь отдать жизнь ради исполнения приказа хозяина! Не, ну честное слово, сочту. И хватит на меня так смотреть! Ну и что, что дед с шиноби пошалил, на остальные три четверти я самый настоящий самурай! Пойду и притащу принцу подружку. Пусть потом генерал хоть штаны себе изгадит от злости!
— И все равно всех троих прикончат.
— Это да. Девку жаль. Мы-то с тобой все едино трупы.
На полминуты воцарилось молчание, но молчать Куо долго не умел.
— Макото-доно, ты слышал новости? Братишка нашего принца свадьбу затеял.
— Да, я осведомлен об этом.
— А как он обзаведется женой, то все, считай, взрослый. Если папа в ближайшее время сам не умрет, старшенький, взрослый и полноправный наследник, ему поможет. Жди вестей из столицы, Макото-доно, и точи кусонгобу.
Самурайская кровь не пропала в Кано даром. Гены наделили его некоторыми особенностями. Например, умением с помощью энергии Ци улучшать свой слух. Принц скрывал это от окружающих, делал вид, что не слышит их перешептываний, даже если говорили о нем и с издевкой. Ему нравилось в летние вечера слушать стрекот цикад за окном, а зимой — хруст снега под сапогами патрулирующих замок солдат. Дружные выкрики самураев на командных тренировках, фырканье боевых коней в стойлах. Разговоры людей, когда они обсуждали внешний мир. Несколько раз принц Кано покидал замок, но его всегда перевозили в закрытом паланкине и под строгой охраной. Во время тех путешествий Кано слушал особенно внимательно, жадно ловил каждый звук, и на него нисходило настоящее счастье, если он слышал вдруг говор, отличающийся звучанием от речи солдат и слуг. Мелодичные переливы женских голосов.
Но если стражи узнают о его способности, начнут блокировать ее. Оденут пленнику на голову шлем, завяжут глаза и закуют руки в кандалы, чтобы такое опасное существо, как младший принц, было еще надежнее обезврежено. Надо скрывать. Скрывать от всех свой маленький кусочек свободы.
Вот и сейчас Кано, хоть и слышал разговор самураев от начала до конца, ничем не выдал этого.
Рисунки, которые подбросил ему Куо… Принц понимал, что неугомонный самурай сделал это только из желания поиздеваться над ним, понасмешничать над неудачником, но все равно Кано был ему благодарен. Генерал Шичиро, получив от принца Юидая приказ воспрепятствовать общению младшего принца с особами женского пола, возвел этот приказ до абсурда и оградил подопечного стальной стеной от всего, что могло бы напоминать тому о женщинах. Из книг вырывались страницы, аудиозаписи песен допускались только с мужским вокалом. Книги для чтения разрешались только те, где не шло упоминание запретной тематики. Можно ли удивляться тому, что вся библиотека принца Кано состояла из учебников и пропаганды самурайских традиций? Принц ненавидел такие книги. Особенно те их части, в которых говорилось о самоубийстве во имя чести. Пренебрежение собственной жизнью, сила духа, посвящение самого себя служению — все это вбивалось в голову принца его окружением, от генерала до учителя каллиграфии, но у Кано сложилось обо всем свое собственное мнение. Он был неугоден. Второй сын, у которого появятся права на престол в случае смерти старшего брата. Принц Юидай опасался подсыльных убийц или дворцового переворота и потому подталкивал младшего к роковой черте, приставив к нему толпу сумасшедших, которые внушали обреченному, как презренна жизнь и как это круто — убить себя.
Сволочи.
Да, Кано покончит с собой, когда придет приказ от взошедшего на престо брата, но не потому, что тут замешана честь или служение, а лишь по той причине, что всю жизнь его под конвоем вели к месту казни.
Младший принц, лишенный свободы, рос озлобленным, непослушным и легко выказывающим свой гнев, что для самурая было совершенно немыслимо. Очень многие с нетерпением ждали последнего приказа из столицы, чтобы прекратить свои мучения с жалким подобием настоящего принца. Куо и Макото… двое телохранителей, обязанных покончить с собой следом за Кано. Куо, умелый боец и храбрый рубака, было }дело, открыто выражал пренебрежение самурайским кодексом. Это списывали на гены шиноби, проскальзывавшие в роду. От рыжего среди черных пытались избавиться, подсунув ему такого же, как он, никчемного господина. Макото же в отличие от напарника был сдержаннее и старался в меру сил, чтобы безумное поведение принца и рыжего самурая меньше выделялось на общем фоне. Макото — это вода, которую плещут на раскаленный металл. Спокойный, твердый как скала внешне, а внутренне пламенеющий от ненависти бунтарь, доверившийся не тем людям и попавший в списки приговоренных.
Этим двоим тоже недолго осталось, но они по крайней мере пока могли пользоваться хоть какой-то свободой.
Кано взглянул на замковые бастионы, отделяющие его от остального мира. Никогда не вырваться. Дожить бы хоть до начала зимы и посмотреть на то, как легко и безмятежно порхают в воздухе снежинки…
Если бы только Куо исполнил свой хулиганский замысел! Картинки — это хорошо, но увидеть бы женщину вживую, хоть бы один раз! А впрочем…
— Все бессмысленно и глупо, — принц посмотрел в небо и вдохнул прохладный осенний воздух. — И никакого значения нет, что со мной было, каким я был. Пустота…
* * *
Воин-дракон устало сел на землю, прислонившись спиной к стволу дерева. Шиноби окружили его со всех сторон и замерли, ожидая приказов.
— Что будем делать, Шинрин-сама? — спросил лидер спецотряда, выждав десяток секунд. — Мы можем снова найти создание Хебимару. Скорее всего, малыш и его опекуны отправились на железнодорожную станцию. Перехватить поезд?
— Не нужно. Без помощи Такео мы не сможем переместить контролирующую печать на одного из нас.
— Но мы можем похитить и Кицунэ, и леди Хикари. Они смогли бы жить в селении Ветвей, под строгой охраной.
— Боюсь, что это может спровоцировать международный скандал, — возразил лидеру спецотряда командир группы разведки. — Мы и так крепко подставились, устроив побоище на улицах чужого города. Похищение придворной дамы, потомка камигами-но-отоме, даст нашим противникам возможность поднять большой шум по поводу бесчинств страны Лесов. Отношения и так напряжены до предела! На нас будут огрызаться, даже не защищая страну Водопадов, а просто желая измотать и ослабить как сильнейшего из конкурентов.
— Страны Камней и Облаков только и ждут причины, чтобы развязать новую войну, — вздохнув, сказал Сарутоби. — Такео-сан правильно все рассчитал, отдав ребенка придворной леди. Мы не сможем тронуть ее. Это хорошая защита.
— Но Хебимару ни перед чем не остановится!
— «Связующая нить» делает Кицунэ бесполезным воином, если только Хебимару не решит таскать с собой на задания леди Хикари. Возможно, он нашел бы какое-нибудь решение проблемы, но… не знаю, что может помочь. И не забывайте, что Хебимару не знает, где Кицунэ сейчас, — воин-дракон обвел взглядом внимательно слушающих его бойцов. — Вот мой приказ. Никаких разговоров об этом ребенке и о том, что произошло. Никаких письменных документов или отчетов. Никогда не называйте никому имен ни под каким предлогом. Даю этой информации высшую степень секретности.
— Да, господин, — хором ответили шиноби и склонили головы, подтверждая, что приказ принят.
— Но хотелось бы быть уверенным, что этот ребенок непонятной ценности тем не менее не попадет в руки наших врагов, — лидер спецотряда обернулся и взглянул в сторону Сандзе. — Может быть, стоит устранить проблему? Уверенно и надежно.
Воин-дракон опустил голову. Придется ли сожалеть о принятом решении в будущем?
— Оставьте его в покое. Пусть живет своей жизнью.
— Но, господин…
— Эпоха Войн никогда не закончится, пока люди не научатся думать не только о том, что кто-то опасен. Война не угаснет до тех пор, пока мы, солдаты, будем принимать такие же решения, как принял тот шиноби селения Воды, убивший старика.
Скалы Ущелья Забвения стенами стояли вокруг. Серые пики, казалось, царапали мрачное небо.
— Что будем делать, господин? — спросила Хитоми, тайно ликуя. От проклятого монстра удалось избавиться! — Вернемся на базу?
— Нет, — гневно отрезал Хебимару.
— Но, господин!
— Продолжаем поиски! Кицунэ не может просто так, бесследно, исчезнуть! Он нужен мне! Его обучение уже почти завершено, и можно было бы в ближайшее время начинать использовать его в боевых операциях, а теперь что же, возвращаться к самому началу?
— Но база нуждается в вашем руководстве! — в голосе реаниматора прорезалось отчаяние.
— Казуши и Такако позаботятся обо всем. Кицунэ… ты не понимаешь, Хитоми? Кицунэ силен. Я должен вернуть его или… убить. Третьего не дано.
Женщина-реаниматор отвернулась и посмотрела на четверых йома, что ползали по камням. Чудовища жадно поглощали силу тьмы из ментального эха, ослабшего с приходом дня. Может быть, и не стоит так сопротивляться? Если Хебимару сделает из оборотня подобную этим тварь, то угрозы для положения нет. Если Кицунэ умрет во время опытов, еще лучше. Будь все проклято! Пусть найдется, лишь бы поскорее, чтобы можно было вернуться на базу, в удобные апартаменты и уютную лабораторию. Но где мерзкого оборотня теперь искать? Непростая задача. Сколько же пройдет времени, прежде чем господин сдастся?
