Пословица гласит: «Возлюби себя, чтобы возлюбить других». Мне пришла в голову такая мысль: недостаточно любить себя, чтобы полюбить кого-то другого. Позвольте сначала другим любить вас. Я заметил, что те, кто неловко выказывает свою любовь, с трудом принимают любовь к себе других людей. Им стыдно, когда кто-то явно демонстрирует привязанность к ним. Их смущает близость, которой они стремятся избежать. Они видят в ней опасность для себя. Слишком рискованно, слишком «горячо». Они изобретают разные предлоги, чтобы ускользнуть от подобных чувств.

Мне это представляется следующим образом: «не показывай мне свою любовь, чтобы мне не пришлось делать то же в ответ». Весь опыт теплых отношений выходит за пределы их зоны комфорта.

В результате такие люди оказываются перед лицом мучительной дилеммы. С одной стороны, у них есть потребность в любви. В конце концов, это базовая человеческая потребность, которую испытывает каждый. С другой – она их пугает. Люди отчаянно желают любить… и отчаянно гонят прочь то, чего желают так сильно.

Один из плачевных результатов данного конфликта: оказавшись в подобной ситуации, человек вольно или невольно расстается с тем, кто нравится, и вступает в брак с совсем неподходящим ему партнером, который тоже не способен выразить свою любовь. И напротив, создав семью с любящим супругом, сдержанные люди постоянно ранят его, отталкивая и отвергая его любовь… В обоих случаях теплым, близким отношениям наносится ущерб.

Что вызывает такое поведение? Согласно моему опыту, это страх. Похоже, что в прошлом вопрос любить или быть любимым (для некоторых из нас) обернулся слишком болезненным опытом. Исполненным печали и оставившим после себя глубокие шрамы и неизлечимые раны в душе.

Конечно, я рассуждаю не гипотетически. Боюсь, это и про меня.

Я видел, как на поезд в Треблинку забрали людей, которых я любил больше всего на свете и которые бесконечно любили меня. Оттуда они уже не вернулись. У этого ужаса есть название. Холокост. Но название само по себе дистанцирует от понимания проблемы. Как последствие Холокоста, у моей матери периодически случались сердечные приступы, которые, как выяснилось, не были настоящими, а лишь напоминали их, но кто же мог знать. Уж точно не я, ребенок, боявшийся потерять свою мать.

Так что любовь меня очень пугает. Люди, которых вы любите, или те, что любят вас, исчезают. Лучше закрыть сердце, чтобы выжить. И с подозрением встречать любые проявления любви.

Моя ли это личная трудность или общая проблема переживших Холокост? А если так, то каковы социально-политические последствия этой травмы? Имеют ли они влияние на так называемые мирные переговоры, которые пытается вести госсекретарь США Джон Керри?