Глава 9
Ветер по-прежнему не унимался, и к тому времени, когда небо на востоке чуть посветлело, превратился чуть ли не в ураган. Полумёртвый от усталости, Гарион находился в каком-то трансе, полусне-полуяви, а лица друзей в бледном свете хмурого утра внезапно стали совсем незнакомыми, будто он неожиданно оказался среди чужаков, угрюмых, злых, направляющихся в никуда по унылой безликой местности, а плащи их, развеваемые ветром, летели за ними словно грязно-серые, нависшие над самой головой тучи. Страшная мысль засела в мозгу Гариона: он пленник этих чудовищ, уводящих его от истинных друзей, и чем дальше они ехали, тем сильнее крепла в юноше эта взявшаяся неизвестно откуда уверенность В душе Гариона рос страх, и внезапно, сам не зная почему, он пришпорил лошадь и, вырвавшись вперёд, свернул с дороги и помчался по полю.
– Гарион! – окликнул его резкий женский голос, но он только продолжал вонзать каблуки в бока лошади, понуждая её ускорить шаг.
Кто-то из врагов настигал его, страшный человек в чёрной кожаной куртке, с бритой головой и длинной прядью волос на макушке, трепыхавшейся на ветру.
Гарион в панике понукал коня, пытаясь уйти от преследователя, но ужасный всадник, легко поравнявшись с ним, ухватил за поводья.
– Что ты делаешь?! – хрипло воскликнул он.
Гарион, не в силах раскрыть рта, молча уставился на врага. Но тут рядом оказалась женщина в голубом плаще, а вскоре подъехали и остальные. Всадница быстро спешилась и строго оглядела его. Очень высокая женщина, с холодным высокомерным лицом. Очень тёмные волосы, а на лбу седой локон.
Гарион задрожал от невыразимого страха перед ней.
– Немедленно слезай с коня! – приказала она.
– Полегче, Пол, – вмешался седоволосый старик со злобным лицом.
Огромный рыжебородый великан угрожающе надвинулся на Гариона, и юноша, почти всхлипывая от испуга, соскользнул на землю.
– Подойди! – велела женщина; Гарион, спотыкаясь, подвинулся ближе. – Дай руку!
Он нерешительно поднял руку; женщина цепко ухватилась за запястье и разжала пальцы, открыв уродливую метку на ладони, которую Гарион всегда ненавидел. Потом, вздохнув, прижала ладонь Гариона к белой пряди у себя на лбу.
– Тётя Пол, – охнул юноша, освобождаясь от кошмара.
Тётя крепко обняла его и прижала к груди, но, как ни странно, Гарион совсем не был смущён столь открытым проявлением чувств на людях.
– Это серьёзно, отец, – сообщила она господину Волку.
– Что случилось, Гарион? – спокойно спросил тот.
– Не знаю. Вдруг показалось, что вы совсем чужие люди, враги, и единственное, чего мне хотелось, – убежать, скрыться, найти своих настоящих друзей.
– Ты всё ещё носишь амулет, который я дал тебе?
– Да.
– И ни разу с тех пор не снимал?
– Однажды, – признался Гарион, – в толнедрийской гостинице, когда мылся.
– Ты не должен снимать его ни при каких обстоятельствах. Вынь амулет из-под туники.
Гарион вытащил серебряную подвеску со странным рисунком. Старик, расстегнув плащ взял в руки свой медальон, очень блестящий, с изображением волка, таким живым, что зверь, казалось, вот-вот бросится на добычу.
Тётя Пол, всё ещё обнимая Гариона за плечи, извлекла из-под платья почти такой же амулет, только с фигуркой совы.
– Держи медальон в правой руке, дорогой, – велела она, крепко стиснув пальцы Гариона. Потом, взяв свой амулет в правую руку, опустила левую на кулак Гариона. Волк последовал её примеру.
Гарион ощутил лёгкое покалывание в ладони, словно амулет неожиданно ожил.
Господин Волк и тётя Пол долго глядели друг на друга, а колющая боль всё усиливалась. Голова, казалось, внезапно прояснилась, но перед глазами начали проплывать странные видения: круглая комната, где-то очень высоко. В очаге горит огонь, но дров нет. За столом сидит старый человек, чем-то похожий на господина Волка, но явно не он, и как будто смотрит прямо на Гариона добрыми, нежными глазами. Юношу неожиданно охватила горячая всепоглощающая любовь к этому старику.
– Достаточно, – решил Волк, отпустив руку Гариона – Кто это был? – спросил тот.
– Мой учитель.
– Что случилось? – встревоженно вмешался Дерник.
– Об этом лучше не говорить вслух, – покачала головой тётя Пол. – Нельзя ли развести костёр, как ты думаешь? Пора завтракать – Вон там впереди деревья, можно укрыться от ветра, – предложил кузнец.
Путешественники направились к небольшой рощице.
После завтрака все немного отдохнули у маленького костра. Никому не хотелось вновь садиться на коней и продолжать путь под обжигающе-ледяным ветром. Гарион чувствовал, что ужасно устал, и желал только одного: вновь стать маленьким, усесться поближе к тёте Пол, положить голову ей на колени и заснуть, как бывало в детстве.
После страшного утреннего происшествия он всё острее ощущал, как одинок и беззащитен.
– Дерник, – спросил юноша, показывая на небо, не столько из любопытства, сколько желая развеять тоску, – что это за птица?
– По-моему, ворон, – задумчиво ответил тот, глядя на чёрную птицу, описывающую над ними широкие круги.
– Я было тоже так подумал, – возразил Гарион, – но ведь они никогда не кружат в небе.
– Может, высматривает что-то на земле? – нахмурился Дерник.
– И давно ты его заметил? – прищурившись, спросил Волк.
– По-моему, ещё когда мы ехали по полю, – нерешительно ответил Гарион.
– Что скажешь, Пол? – озабоченно спросил Волк. Тётя подняла глаза от чулок Гариона, которые штопала.
– Сейчас посмотрю.
На лице женщины появилось отрешённое выражение; она словно унеслась далеко-далеко.
Гарион вновь почувствовал необычное покалывание и, повинуясь какому-то внезапному толчку, попытался сосредоточиться на птице.
– Гарион, – не глядя на него, велела тётя, – немедленно прекрати.
– Прости, – поспешно извинился он, встряхиваясь Господин Волк, как-то странно взглянув на внука, весело подмигнул.
– Это Чемдар, – спокойно объявила тётя Пол и, отложив свою работу, встала и отряхнула голубой плащ.
– Что ты намереваешься делать? – спросил Волк.
– Думаю, небольшая дружеская беседа не повредит, – прошипела она, растопырив пальцы наподобие когтей.
– Ты его никогда не поймаешь Крылья у совы слишком слабые для такого ветра. Есть способ полегче.
Старик пристально вгляделся в свинцовое небо и показал на едва видимую точку над холмами.
– Вон там! Лучше сделай сама, Пол. Я не очень-то лажу с птицами.
– Конечно, отец, – заверила она и немигающими глазами впилась в чёрную точку.
Гарион вновь почувствовал шум в ушах и покалывание в ладони. Песчинка в небе описала круг, поднимаясь всё выше и выше, пока не исчезла из виду.
Ворон заметил пикирующего орла в последнюю секунду, когда смертоносные когти уже были готовы вонзиться в тело; взъерошив чёрные перья, испуганная птица, громко крича, изо всех сил хлопая крыльями, полетела прочь, пытаясь спастись от преследователя.
– Превосходно, Пол, – одобрил Волк.
– Пусть в следующий раз хорошенько подумает, прежде чем пытаться перехитрить меня! – улыбнулась она. – Дерник, не смотри на меня так!
Кузнец с открытым ртом уставился на неё.
– Как это вы делаете?
– Ты и в самом деле хочешь знать? – прищурилась тётя Пол.
Дерник, вздрогнув, быстро отвёл глаза.
– Думаю, всё ясно, – решил Волк. – В маскировке больше нет необходимости.
Не совсем понимаю, чего добивается Чемдар, но, видимо, он будет следить за каждым нашим шагом. Придётся вооружаться и ехать прямо в Во Мимбр.
– Значит, мы больше не пойдём по следу? – спросил Бэйрек.
– След ведёт на юг, и я могу вновь отыскать его, как только мы окажемся в Толнедре. Но сначала хочу поговорить с королём Кородаллином. Ему необходимо знать кое-что.
– Кородаллин? – озадаченно спросил Дерник. – Но разве не так звали первого короля арендов? Мне кто-то говорил об этом.
– Все короли арендов носят одно имя, – пояснил Силк, – а имя королев – Мейязерана. Это одна из иллюзий, которую вынуждена сохранять королевская семья, чтобы предотвратить распад государства. Мужчины должны также жениться на близких родственницах, поддерживая тем самым легенду о единстве домов Мимбра и Астурии. От таких браков, конечно, рождаются слабые, болезненные дети, но другого выхода нет, если учесть немного необычную природу арендийской политики.
– Прекрати, Силк, – с упрёком велела тётя Пол. Мендореллен задумчиво нахмурился.
– Занимает ли этот Чемдар, эта ищейка, следующая за нами, высокое положение в тёмном братстве гролимов?
– Вполне возможно, – ответил Волк. – Зидар и Ктачик – послушники Торака, и Чемдар тоже стремится стать учеником Одноглазого и поэтому всегда хотел услужить Ктачику, а теперь увидел, что представился подходящий случай занять одно из высших мест в иерархии гролимов. Ктачик очень стар и всё время проводит в храме Торака, в Рэк Ктоле. Может, Чемдар считает, что пришло время кому-нибудь другому стать Верховным жрецом.
– Тело Торака лежит в Рэк Ктоле? – поспешно спросил Силк.
– Никто не знает наверняка, – пожал плечами Волк, – лично я сомневаюсь в этом. После того, как Зидар унёс его с поля битвы у Во Мимбра, не думаю, что он передал Торака Ктачику. Одноглазый может находиться в Маллории или где-нибудь в южных областях Ктол Мергоса. Трудно сказать…
– Но в данный момент нужно опасаться именно Чемдара, – заключил Силк.
– Не нужно, если мы будем по-прежнему продолжать путь, – покачал головой Волк.
– Тогда едем! – воскликнул Бэйрек, вставая.
К полудню тяжёлые облака начали расходиться; в просветах показались островки голубого неба. Золотые снопы солнечных лучей обрушились на раскисшие унылые поля, ожидающие первого дыхания весны. Ведомые Мендорелленом путешественники мчались, не щадя коней, и успели проехать добрых шесть лиг.
Наконец они замедлили шаг, давая отдых лошадям, от которых шёл пар.
– Сколько ещё до Во Мимбра, дедушка? – спросил Гарион, поравнявшись с господином Волком.
– Не менее шестидесяти лиг. Скорее, даже около восьмидесяти.
– Но это так далеко, – поморщился Гарион, ёрзая в седле.
– Да, – согласился старик.
– Прости, что я убежал утром, – извинился Гарион.
– Ты не виноват. Это дело рук Чемдара.
– Почему именно я? Неужели он не мог выбрать кого-нибудь другого – Дерника или Бэйрека?
Господин Волк пристально поглядел на него.
– Ты моложе, легче поддаёшься влиянию.
– Но ведь это не совсем так, правда? – упрямо допытывался Гарион.
– Нет, – сознался Волк, – но такой ответ ничем не хуже других.
– Очередной секрет, который ты не пожелаешь раскрыть, так ведь?
– Можно сказать, так, – откровенно заявил Волк.
Гарион было надулся, но господин Волк пришпорил коня, явно не обращая внимания на укоризненные взгляды юноши.
На ночь они остановились в толнедрийской гостинице, похожей на все остальные – дорогой, непритязательной, но достаточно опрятной. На следующее утро небо совсем очистилось, если не считать случайных белоснежных облачков, гонимых свежим ветром. Путешественники обрадовались яркому солнышку, и между Бэйреком и Силком даже завязалась добродушная перебранка, чего не случалось с тех пор, как они начали путешествие под свинцовыми небесами Северной Арендии.
Однако Мендореллен оставался непривычно молчалив, а лицо с каждой лигой делалось всё более хмурым. Вместо лат он надел кольчугу и синий плащ. Голова была непокрыта, ветер ерошил вьющиеся волосы.
На ближайшем холме стоял мрачный замок; высокие стены будто с презрением взирали на окружающий мир. Мендореллен, казалось, старался даже не смотреть в ту сторону, однако лицо его ещё больше погрустнело.
Гарион никак не мог определить своего отношения к Мендореллену. Юноша был достаточно честен, чтобы не признать, насколько предубеждения Леллдорина успели отравить его душу. Гарион вовсе не хотел симпатизировать Мендореллену, но, если не обращать внимания на обычную угрюмость, типичную, по-видимому, для всех арендов, цветистую старомодно-изысканную речь и непоколебимую самоуверенность, причин для неприязни, в общем, не было.
На расстоянии примерно в пол-лиги от замка путешественники увидели ещё на одном холме руины былого здания – одинокую стену с высокой аркой в центре и полуразрушенными колоннами на каждой стороне, а неподалёку – всадницу в развевающемся на ветру красном плаще.
Не произнося ни слова, даже не оглянувшись, Мендореллен свернул с дороги и, подстегнув коня, галопом поскакал к женщине, наблюдавшей за его приближением без видимого удивления, как, впрочем, и без особой радости.
– Куда это он? – удивился Бэйрек.
– Это его знакомая, – сухо объяснил господин Волк.
– И мы что, должны его ждать?
– Он нас догонит, – махнул рукой Волк.
Мендореллен, остановив коня, спешился, низко поклонился женщине и протянул руки, чтобы помочь ей спрыгнуть на землю. Они направились к развалинам, не касаясь друг друга, но держась очень близко. Остановившись под аркой, о чём-то заговорили. Высоко в небе проносились облака, гонимые ветром; бесформенные тени беззаботно скользили по угрюмым просторам Арендии.
– Нужно было ехать другой дорогой, – вздохнул Волк. – Это я виноват, не подумал.
– Что-нибудь случилось? – спросил Дерник.
– Ничего необычного – для Арендии, – ответил Волк. – Постарел я, видно, забыл, что может происходить между молодыми людьми.
– Не говори загадками, отец, – вмешалась тётя Пол. – Это ужасно раздражает. Нам неизвестно что-то важное?
– Какие тут тайны, – пожал плечами Волк. – ПолАрендии знает об этом. Целое поколение арендийских дев рыдает по вечерам в постели, вспоминая о столь печальной драме.
– Отец! – не выдержав, прикрикнула тётя Пол.
– Ну ладно, – сдался Волк. – Когда Мендореллен был примерно в возрасте Гариона, его считали весьма многообещающим юношей – сильным, храбрым, не очень умным, словом, все качества, необходимые для истинного рыцаря. Отец его просил у меня совета, и я договорился, чтобы молодой человек прожил некоторое время в замке барона Во Эбора, том замке, что мы только что проехали. У барона была превосходная репутация, и он пообещал обучить Мендореллена всему, что умел сам.
Мендореллен и барон полюбили друг друга почти как отец и сын, поскольку барон был намного старше. Всё шло прекрасно, пока барон не женился на девушке чуть постарше Мендореллена.
– Я, кажется, понял, в чём дело, – неодобрительно заметил Дерник.
– Не совсем, – запротестовал Волк. – После медового месяца барон вернулся к обычному для рыцарей времяпрепровождению, оставив скучающую молодую даму слоняться по залам унылого старого замка. Подобные обстоятельства всегда таят в себе массу интереснейших возможностей. Так или иначе Мендореллен и дама стали обмениваться взглядами… а потом словами… то есть, как обычно бывает в этих случаях.
– В Сендарии такое тоже случается – правда, у нас это называется несколько иначе, – критически, даже несколько осуждающе объявил Дерник.
– Ты делаешь слишком поспешные выводы, Дерник, – покачал головой Волк. – Дальше взглядов дело не пошло. Кстати, возможно, лучше было бы, развивайся их отношения естественным образом. Супружеская измена – не столь уж большой грех, и через некоторое время они обнаружили бы, что любовь ушла. Но поскольку оба слишком любили и уважали барона и не смогли принести в его дом бесчестье, Мендореллен покинул замок, не дожидаясь, пока произойдёт непоправимое. И теперь оба молча страдают. Всё это, конечно, крайне трогательно, но по-моему – напрасная трата времени, правда, я уже стар для подобных штучек.
– Слишком стар, отец, – заметила тётя Пол.
– Могла бы и промолчать хоть раз, Полгара! Силк ехидно засмеялся.
– Рад слышать, что наш безупречный друг имел несчастье совершить поступок столь дурного тона – влюбиться в жену другого человека Признаюсь, его неизменное благородство начинает немного утомлять В глазах коротышки вновь появилось то давнее горькое выражение насмешки над собой, которое Гарион видел в Вэл Олорне, когда они беседовали с королевой Поренн.
– А барон знает об этом? – спросил Дерник.
– Естественно, – кивнул Волк. – При одной мысли о столь возвышенном романе сердца арендов просто тают. Как-то один рыцарь, считавшийся глупцом даже среди арендов, отпустил оскорбительную шутку. Барон тут же вызвал его на дуэль и пронзил копьём. С тех пор мало находится охотников смеяться над ним.
– Всё же это позор, – настаивал кузнец.
– Их поведение безупречно, Дерник, – твёрдо заключила тётя Пол. – Ничего постыдного здесь нет, пока, конечно, всё это не зашло слишком далеко.
– Порядочные люди вообще не должны допускать, чтобы такое случалось, – заупрямился Дерник.
– Тебе её не переубедить, – вмешался Волк. – Полгара провела слишком много лет среди весайтских арендов. Они такие же, как мимбраты, если не хуже. Нельзя жить среди столь сентиментальных людей, не переняв их привычек. Правда, всё же, к счастью, Полгара сохранила остатки здравого смысла и только изредка ведёт себя как романтическая девица. Во время таких припадков надо держаться от неё подальше, а в остальное время она вполне нормальна.
– Я провела те годы с гораздо большей пользой, чем ты, отец, – с едкой улыбкой заметила тётя Пол. – Насколько мне известно, ты в это время пьянствовал в портовых кабаках и всех злачных местах Камаара, не говоря уже о бурном периоде увеселений с развратными женщинами Марагора. Уверена, что эти впечатления значительно расширили твои представления о морали и порядочности.
Господин Волк неловко кашлянул и отвёл глаза.
Далеко позади них Мендореллен вскочил на лошадь и погнал её вниз с холма.
Дама в развевающемся на ветру красном плаще неподвижно стояла в проёме арки, глядя ему вслед.
Через пять дней путешественники добрались до реки Аренд – границы между Арендией и Толнедрой. Погода по мере продвижения на юг постепенно улучшалась, и к утру, когда они достигли высокого холма, выходящего одной стороной на реку, было уже почти тепло. Солнце ослепительно сверкало, свежий ветерок гнал по небу пушистые облачка.
– Чтобы попасть в Во Мимбр, нужно свернуть влево, – объяснил Мендореллен.
– Сначала, – решил Волк, – спустимся юн в ту рощицу, к реке, и немного приведём себя в порядок. В Во Мимбре о человеке судят по внешности, а мы выглядим как бродяги.
Три человека в коричневых одеяниях и капюшонах смиренно стояли на перекрёстке: лица опущены, руки умоляюще протянуты вперёд. Господин Волк придержал лошадь и, подъехав к ним шагом, коротко поговорил о чём-то и дал каждому по монете.
– Кто они? – спросил Гарион.
– Монахи из Map Террина, – ответил Силк.
– Где это?
– В Юго-Восточной Толнедре, там раньше был Марагор, а сейчас монастырь, – пояснил Силк. – Монахи пытаются умилостивить духов марагов.
Господин Волк жестом подозвал их.
– Монахи говорят, что за последние две недели по этой дороге не проезжал ни один мерг.
– Думаешь, им можно верить? – нахмурился Хеттар.
– Вероятно. Монахи обычно никогда не лгут.
– Значит, они могут любому рассказать, что мы здесь были? – вмешался Бэйрек.
– Конечно. Правдиво ответят каждому, кто их начнёт расспрашивать – Неприятная привычка, – мрачно буркнул Бэйрек. Господин Волк пожал плечами и свернул на тропинку, ведущую к реке.
– Ничего не поделаешь, – вздохнул он, спрыгивая на траву и поджидая, пока спешатся остальные. – Сейчас мы отправимся в Во Мимбр. Советую всем быть осторожными в речах. Мимбраты очень обидчивы, и любое неосторожное слово могут посчитать оскорблением.
– Думаю, отец, тебе стоит надеть белую мантию, подаренную Фулрахом, – прервала тётя Пол, развязывая один из вьюков.
– Пожалуйста, помолчи, Пол. Я хочу объяснить…
– Мы уже слышали, отец. Ты вечно всё усложняешь. Вынув белую мантию, она критически осмотрела её.
– Нужно было сложить поаккуратнее. Смотри, как помялась – Я ни за что её не надену! – твёрдо объявил Волк.
– Наденешь как миленький, – нежно отозвалась она, – даже если придётся просидеть здесь два часа! Зачем зря тратить время и нервы?
– Но я в этом одеянии выгляжу просто дураком, – пожаловался Волк.
– На свете много глупостей, отец мой. Я знаю арендов лучше тебя. Подумай, какое уважение тебе окажут, если увидят тебя в мантии! Мендореллен, Хеттар и Бэйрек наденут латы. Дерник, Силк и Гарион – дублеты, подаренные Фулрахом, я – синее платье, а ты – белую мантию. Я настаиваю, отец.
– Ты… что? Послушай, Полгара…
– Спокойно, отец, – рассеянно пробормотала она, рассматривая голубой дублет Гариона.
Лицо Волка потемнело, глаза угрожающе выкатились.
– Что-нибудь ещё? – спокойно взглянув на него, осведомилась тётя Нол.
Господин Волк счёл за лучшее промолчать – Правду говорят, что он очень мудр, – шёпотом заметил Силк.
Час спустя они уже направлялись по дороге в Во Мимбр. Впереди ехал Мендореллен в полном вооружении; с наконечника копья свисал голубой с серебром флажок, за ним – Бэйрек в сверкающей кольчуге и чёрном плаще из медвежьей шкуры. По настоянию тёти Пол великан-чирек расчесал рыжую бороду и даже заново заплёл косы. Господин Волк в белой мантии что-то мрачно бурчал себе под нос; рядом степенно восседала в седле тётя Пол, в коротком отороченном мехом плаще и роскошном головном уборе из синего атласа, красиво оттенявшем тяжёлую копну чёрных волос. Гарион и Дерник чувствовали себя крайне неловко в столь необычных нарядах, но Силк, казалось, всю жизнь носил свой дублет и чёрную бархатную шапочку. Единственной уступкой Хеттара чужеземным обычаям было серебряный головной обруч вместо кожаного ремешка, за который он обычно заправлял длинную прядь волос.
Крестьяне и даже изредка встречавшиеся рыцари уступали им дорогу и почтительно приветствовали. День был тёплым, дорога – сухой и ровной, лошади – отдохнувшими. К полудню они взобрались на высокий холм, с которого виднелась широкая равнина, ведущая прямо к Во Мимбру.
