Глава 13

Гулкий звук клаксона вспугнул стаю голубей, примостившихся на стоящем рядом ларьке. Второй, третий, вроде нормально.

— Я пошел, — открыв дверь, я спрыгнул на землю и проверил, все ли удобно.

— Тогда я в машине, двигатель не глушу, — виновато кивнул Марк, — как бы отчитываясь за свой поступок.

Понять его было не сложно, но вот просчитать все ходы и предположить самое худшее, так вообще можно в людей веру потерять.

— Хватит, — махнул я рукой. — Любой мог так попутать. Живы остались и на том спасибо, а особенно тому капитану. Жди здесь.

— Жду, — вздохнул охранник. — Бешеных много, не задерживайся. Я пока из окошка особо ретивых прорежу, но если что, очередь вверх.

— Понял, — кивнул я, сверяясь с адресом на клочке бумаги. Оглянувшись по сторонам, я краем глаза отметил несколько шевелящихся теней в конце улицы, решив не дожидаться, пока противник, наконец, придет в себя и поинтересуется, кто этот незнакомец, побежал вперед.

Из открытой двери подъезда явственно несло мертвечиной, но застарелой какой-то. Вовсе не так как пахнет ходун, стремящийся вцепится тебе в горло, а как будто были они, да вышли куда, или по углам забились.

— Привыкать начал, — почему-то произнес я вслух, осторожно ставя ногу на первую ступеньку и заглядывая вверх.

Тишина, пустота. Где-то наверху, через незакрытую фрамугу на лестничную площадку попадает ветер и печально подвывает, как будто живой. Гоняет скопившуюся пыль, которая словно неоткуда, появляется на вещах и предметах. Вот полетел клочок бумаги, будто кто-то, проходя, задел его ногой и он кружит, медленно спускаясь вниз.

— Клочок бумаги, — я напрягся, прижавшись спиной к стене и силясь услышать, аккуратно поставил ногу на следующую ступеньку.

— Константан? Вы?

Перегнувшись через перила, на меня смотрела девушка, лет тридцати, тридцати пяти, в просторной спортивной куртке, явно с чужого плеча.

— Мария? — Кивнул я. — Осторожней, рядом могут быть бешеные. Зайдите пока в квартиру, а я поднимусь.

Девушка мигом исчезла за дверью, а я, наконец, достиг площадки первого этажа и снова повел носом. Запах не усиливался, но и не уменьшался, будто весь дом пропах этим запахом. Будто в камни впитался, в бетон, да там и останется. Все три квартиры на лестничной клетке были заперты, в чем я поспешил убедиться, подергав, одну за другой дверные ручки. Бегом преодолев следующий пролет, не задерживаясь проскочил еще один этаж и уже на третьем, сбавил темп и пошел аккуратнее. Пахло отсюда. Едкий, тошнотворный запах разлагающейся плоти, спазмами сдавил мой желудок. Дальняя дверь была чуть-чуть приоткрыта, самую малость. Другой раз прошел бы и не заметил, а сейчас эта щелочка, сквозь которую пробивался свет электрической лампочки, не выключенной хозяевами, не сулила ничего хорошего. Да, я не боец, но и не дурак. Скорее карьерист в разумных пределах, в таких же трус, но трус здравомыслящий. Ровно до того момента, пока мои поступки в геройство не перерастают. С квартирой следовало разобраться и чем скорее, тем лучше, так как спуск вниз, с автоматом в одной руке и девушкой в другой был бы и без того нелегок, а с атакующим из-за угла бешеным, так вдвойне.

Скрипнув, качнулась на петлях дверь, поддавшись порыву ветра, и вновь пахнуло смрадом. Кто у нас тут, покажись? Помедлив секунду я, осторожными шажками, чуть присев, так как показывают в модных фильмах про спецоперации, пошел в сторону предполагаемой опасности, в любой момент готовый утопить спусковой крючок. С каждым шагом смрад из квартиры становился все явнее, и под конец, когда я уже было, решил, что обязательно оконфужусь, в коридоре появился он. Он к слову, или она, сказать можно было только по одежде покойного, запачканном бурым и серым сарафану, в яркий крупных цветах. Землистая кожа на лице, точнее на том, что когда-то было лицом, обвисла, глаза ввалились, на руке не хватало трех пальцев…

— Тварь, — грохнул автомат, раскатившись звонким эхом в замкнутом пространстве подъезда, заставив отступить, сморщиться, а бешеная тем временем завалилась назад, зацепив и потянув за собой полочки с обувью. Подойдя поближе, я еще раз спустил курок прямо в голову, целясь чуть ниже бровей. Ствол автомата рыскнул, гуляя от спальни к кухне и обратно. В спальне нашелся второй, когда-то бывший живым, а теперь давно уже мертвый мужчина с проломленным черепом. Муж и жена, когда-то жившие в этой квартире, цветная фотография молодой пары, на фоне медного всадника, очевидно, оставались здесь в тот момент, когда грянул гром. Что случилось потом, догадаться не сложно.

Выйдя из квартиры, я притворил дверь и поднялся на нужный мне этаж.

— Мария, это я. Вы собрались?

— Да, — из дверей квартиры появилась испуганная девушка. — Вы стреляли, Константин?

— Можно просто Костик, — кивнул я. — Что с ногой?

— Прошла почти, — Мария выставила вперед лодыжку, утянутую в эластичный бинт. — Сама дойти могу.

— Сама, это хорошо. — Кивнул я, не переставая вслушиваться. — Вещи?

— Вот, рюкзак. — Мария кивнул за спину, указывая на болтающийся позади маленький кожаный рюкзачок. — Документы, деньги, все таблетки, что были.

— Пойдет, — решил я и двинулся вниз по лестнице.

Автоматная очередь, раздавшаяся с улицы, заставила выругаться.

— Марк, — пояснил я, — быстрее.

Как могли скоро, мы начали спускаться по лестнице вниз. Я шел впереди, периодически оборачиваясь и поддерживая Марию за локоть, а та, как могла, ковыляла вниз. Послышались частые хлопки выстрелов. Дело было туго. Сначала Марк предупредил о грозящей опасности, а сейчас видимо держал оборону, не давая бешеным подойти слишком близко.

— Дурак, — пробубнил я. — Вдруг заденут. Ехал бы к нашим, а завтра вернулся. — Марк однако так не думал и продолжал уменьшать наши и без того мизерные запасы патронов.

— Давай на руках. — Закинув автомат за плечо, я подхватил Марию на руки и пошел вниз по лестнице. Спуск начал происходить существенно быстрее, но положения дел не улучшил. Поставив девушку, я подскочил к окну на площадке третьего этажа и заорал что есть мочи.

— Марк, уходи, завтра с нашими подойдешь!

Мертвяки стремительно окружали внедорожник, неуклюже пытаясь уйти из-под зоны обстрела, но количество их, заставляло похолодеть от ужаса.

— А как же вы? — Закричал Марк снизу.

— До завтра просидим! — Сняв автомат с плеча, я полоснул очередью по самым наглым, готовым вот-вот бросится вперед. — Хватит инициативы. Завтра приедете втроем и в три ствола дадите нам фору.

— Хорошо, — охранник закинул автомат за спину и, бросившись к внедорожнику, ласточкой юркнул в салон.

Убедившись, что с ним все в порядке, я перевел автомат на одиночную стрельбу и принялся прикрывать отход, норовя попасть в голову. Получалось плохо. Рыкнул двигатель, автомобиль взревел и, сорвавшись с места, помчался по улице, задевая по пути зазевавшихся шатунов, а я вытер выступивший на лбу пот и обернулся к девушке.

— Что же будет? — Тревожно поинтересовалась та.

— Не волнуйтесь, барышня, — я галантно раскланялся, взял её под локоть принялся провожать назад в квартиру. — Посидим до завтра, чай не убудет. Потом прибудет кавалерия и всех спасет, а пока не соблаговолите ли пригласить джентльмена на чашечку кофе. Кофе в вашем доме имеется?

Зайдя в квартиру, я прислонил автомат к стене и запер дверь на оба замка. Вроде обошлось. Вышло все, правда из рук вон плохо, но без укусов и заражений. Из потерь только патроны, уже хорошо. Мария тем временем, почти на автопилоте, похромала до кухни и, судя по звону посуды, действительно принялась готовить кофе. Черт возьми, надеюсь лучший, чем то, что пришлось нам пить в офисе, иначе не сдержусь, да и ей это только на пользу. Нет, не кофе конечно, а дело. Обычные обыденные дела, привычные и давным-давно знакомые имеют благостное успокаивающее свойство.

Расшнуровав берцы, я поставил их в угол и, поискав глазами тапки, прошел в комнату. Ничего вроде бы не изменилось, если на улицу не смотреть. На кухне журчит вода, бряцает посуда. В углу стоит телевизор с подключенным плеером и хоть сейчас можно поставить диск и преспокойно смотреть любимые, знакомые с детства, комедии надо которыми ухахатывалось пол страны. Все кажется спокойным, да не все. Сквозь открытую форточку не доносится гула машин, все больше горелым прет, да чем-то едким. Радиоточка молчит, и как не включай её, одно шипение в эфире, а занавески на окнах теперь даже днем не раскрываются. Был в свое время в Стокгольме, что в Швеции, такой закон, запрещающий занавески вешать. В любой момент каждый прохожий мог посмотреть, как живет его сосед, скрывает ли доходы, или выставляет напоказ свою нищету. Как они там теперь, без тех занавесок, закон-то до сих пор не отменили.

— Кофе готов.

На пороге появилась, чуть смущенная, хозяйка квартиры, держа в руках пластиковый поднос с двумя крохотными чашечками безумно ароматного напитка.

— Вы уж извините, Константин, не прибрано. На чемоданах второй день.

Поспешив перехватить поднос, я тут же поставил его на стол и, взяв чашку, пригубил. Горячо.

— Я же говорил, что можете называть меня Костик, да и проще так. — Напомнил я, осторожно, маленькими глотками, смакуя обжигающий кофе.

— Хорошо, как скажете. — Мария села в кресло рядом со мной и взяла свою чашку. — Тогда называйте меня Маша.

— Вот и договорились. Где у вас курят, кстати, если позволите? — Поинтересовался я.

— Да хоть и здесь. — Маша отхлебнула кофе, и поморщилась. Видимо он не был его любимым напитком. — Вы лучше вот что расскажите, Костик, что там, на улице? Я то все вижу только из окна, да новостных лент, пока были.

— Плохо дело. — Я пододвинул к себе так кстати обнаружившуюся пепельницу и щелкнув зажигалкой, закурил. — Должен напомнить, что вирус передается воздушно-капельным путем. Если к нему нет иммунитета, или каких-то антител, то пиши пропало. Мы так товарища в первые недели потеряли.

— Как? — тихо поинтересовалась Маша.

— Просто заболел. — Я допил кофе и, поставив чашку на поднос, откинулся в кресле. — Не это плохо, понимаете?

— А что же может быть хуже?

— Люди, Маша. Человек, самый хитрый и опасный зверь на всем белом свете. Живет без радости, убивает для развлечения, ищет наживу даже в том, что таковой не принесет, и злится, злится на весь мир.

— Чем же вам так насолили люди?

— Лично мне? — Я в задумчивости почесал затылок. — Лично мне, ничем, а вот что дальше будет, сказать сложно. Достаточно того, что по пути мы встретили две бронемашины, чьи хозяева занимались грабежом и работорговлей. Сила при них, значит и правда при них. Ей богу, не выбрались бы, если бы не капитан Горин со своими бойцами. Сейчас, вместо того, чтобы кофе с вами пить, я бы отхожие места какой-нибудь кавказской диаспоре вычищал, или еще чего похуже. Месяц прошел, а все устои рухнули, как не бывало. Вот такие они, эти люди.

— А как же вы? — Возмутилась Маша, — как же ваш друг в машине? Он же до последнего момента не уезжал, даже когда мертвецы совсем близко подобрались. Вы же на него накричали буквально.

— Мы, это мы. — Улыбнулся я. — Мы обычные. Не мним из себя ничего, трезво свои силы и ситуацию оцениваем, от того может и живы до сих пор. Я вот бухгалтер, Марк, тот, что за рулем, охранник. По сути, мы те, кого вы многие годы видели на улице, идущих, торопящихся мимо по своим делам, и никогда не замечали. Мы — это серая масса, люди умственного, интеллектуального труда.

— Но Марк же охранник? — Удивилась Маша.

— Ну и что? — Отмахнулся я. — Вы думаете ему там думать не надо? Я вот к чему это все веду. Мы не бойцы, не военные, мы стараемся выжить, и каждая жизнь для нас бесценна. Потеря человека в отряде, это, прежде всего личная трагедия, а не минус боевая единица или двухсотый.

— Думаете, военные не переживают за свои потери?

— Переживают, — я глубоко затянулся и выпустил в потолок струю дыма. — Поначалу, и если в одной роте служишь, так почти наверняка, а коли под командованием твоим от батальона и поболе, то и привыкнуть можно. Нам, гражданским, такое в диковинку.

— Значит вы против военных?

— Нет, — я покачал головой, — я против тех, кто мнит себя вершителя судеб, таковыми, по сути, не являясь.