Мероув Парк – Лондон. Июль 1934 г.

Русская диаспора, какой бы огромной не была, всегда знает всё обо всех. Не стал исключением и Ладягин, о котором Гурьев скоро и легко навёл необходимые справки.

Во время семичасового завтрака – Рэйчел теперь вставала всего на четверть часа позже Гурьева, чего полгода назад и вообразить себе не могла, и, несмотря на бурные протесты Джарвиса, уверенного, что он и без помощи миледи в состоянии позаботиться, дабы еда для мастера Джейка и мастера Эндрю соответствовала требованиям, сама контролировала все приготовления к этому ежедневному ритуалу – Гурьев поделился планами насчёт Ладягина. Обычно они завтракали втроём, и Рэйчел с улыбкой следила, как юный князь из рода Рюрика Сокола набрасывается на еду, поглощая всё без разбора – после подъёма в половине шестого и семидесяти пяти минут разнообразных пробежек, заплывов и физических упражнений Тэдди едва ли не рычал при виде накрытого стола. Но время от времени – вот, как сегодня – к этому сугубо семейному мероприятию присоединялись Осоргин и генерал Матюшин, чьё мнение по каким-либо вопросам Гурьеву требовалось услышать.

– А кто он по профессии?

– Химик. И оружейник.

– Боюсь, ещё одного Бертольда Шварца Мероув Парк может и не выдержать, – с неподдельной тревогой заявила Рэйчел. Мужчины заулыбались. – Ты уверен, это необходимо?

– Абсолютно.

– Тогда зачем спрашивать моего разрешения?

– Затем, что мне хочется его получить, – Гурьев наклонил голову к левому плечу и отправил в рот очередной комочек риса с кусочком сырого лосося на нём. Как он может спокойно жевать это, Рэйчел понять не могла. Ещё с большим трудом она представляла, как ему удалось приохотить к подобной пище Тэдди – не утверждениями же о том, что фосфор чрезвычайно полезен для мозга?! – Кроме того, твои замечания иногда поворачивают ситуацию совершенно неожиданной гранью, и мне это не просто нравится эстетически, но ещё и очень помогает взглянуть на происходящее под новым углом.

Рэйчел слегка зарделась от похвалы. Она прекрасно понимала, зачем и почему Гурьев проделывает это. Поднимая и укрепляя уверенность Рэйчел в себе, особенно в присутствии Тэдди, прислуги и подчинённых, делая вид, что интересуется её мнением и прислушивается к нему, он исподтишка, исподволь, готовил её к той роли, которую уже придумал для неё – роли хозяйки всего и вся. Не барыни, не самоуправной владелицы душ и сокровищ, а внимательного слушателя, арбитра и третейского судьи. Той самой роли, которую должен усвоить и Тэдди. Той самой роли, которую обязаны принять и все остальные, окружающие их ныне. Но… Может быть, его и в самом деле интересует, что она думает? Немыслимо. Мужчины… Но ведь он – совершенно не такой, как все?…

– На этот раз мой взгляд будет более чем традиционным, – улыбнулась Рэйчел. – Делай, что считаешь нужным, – надеюсь, ты поместишь его со всеми его чудесами как можно дальше от дома, чтобы нам не пришлось слишком часто вставлять новые стёкла?

Визит к Ладягину продумывался вплоть до мельчайших деталей. Осоргину было предложено надеть парадный мундир, – не так давно Гурьев настоял на том, чтобы для кавторанга построили нечто среднее между облачением командующего флотом цепеллинов и генерал-адмиральским камзолом великого князя Алексея Александровича. Хотя ни габаритами, ни красотой лица – не говоря уже о поведении – Осоргин не походил на августейшего повесу и раздолбая, мундир смотрелся на кавторанге ошеломительно.

– А вы, Яков Кириллович?

– А я сегодня побуду шофёром, – усмехнулся Гурьев, с удовольствием оглядывая себя в зеркале – песочного цвета брюки, рыжие горные ботинки и краги, кожаная куртка, как у полярного лётчика. – То, что надо.

– «Ягуар» или «Ройс»? «Ройс», по-моему, предпочтительнее.

– Вам виднее, – улыбнулся Гурьев.

– И вам в тон костюма очень подойдёт. Номера менять будем?

– За полверсты до места, Вадим Викентьевич. На ваше усмотрение.

– Красный «Фалкон»?

– Годится. Мне нравится, Вадим Викентьевич, что вы меня всё чаще и чаще понимаете буквально с полуслова. Мне чрезвычайно легко и комфортно с вами работается.

– Злыдень вы, Яков Кириллович, – беззлобно огрызнулся Осоргин. – Всё окрыляете да окрыляете. Хочется прямо рвать и метать. Да за то время, что вы на меня потратили, тыкая носом во всё, как щенка безмозглого, уже и зайца можно научить на фортепьяно фуги выкамаривать.

– Ну, так то, чему я вас учу, несколько посложнее будет, – вздохнул Гурьев. – Едем.

«Ladyagin Arms Rifle Systems Ltd.» располагалась на окраине, в рабочем предместье Слау, уже вплотную подходившем к лондонской городской черте. Длинное, приземистое, сложенное из разнокалиберных каменьев здание с низкими стенами и практически без окон – зато с многочисленными застеклёнными рамами-вставками в проседающей местами крыше – явно знавало лучшие времена. Хозяин, он же главный инженер, он же ведущий технолог и протчая, и протчая, вышел к неожиданным визитёрам сам. Облик оружейника вполне соответствовал сложившемуся у Гурьева умозрительному представлению: сильный торс, несколько отяжелевший, – правда, без особенного перебора, по возрасту, сухие ноги, длинные могучие руки, лицо с крупными, рублеными чертами, но не грубое, а даже приятное, несмотря на суровость выражения. Наряд Ладягина не оставлял сомнений в том, чем последний был только что занят. При этом Гурьева приятно удивила опрятность одеяния и идеальный порядок вокруг, хотя всё на подвластной Ладягину территории прямо-таки вопияло о непреодолимых финансовых трудностях владельца. Гурьев уже был осведомлён о полнейшем пренебрежении Ладягина к неинтересным, по его мнению, заказам и о том, что все вырученные средства – до последнего пенни – тратятся на оборудование, опыты и исследования. Больше, кажется, инженера в принципе ничего не интересовало.

– Чем могу? – настороженно осведомился Ладягин, с некоторым недоумением оглядывая великолепный автомобиль с диковинными опознавательными табличками, не менее великолепного адмирала неведомого флота, небрежно прислонившегося к капоту и раскуривающего совершенно невообразимой длины и толщины «гаванну», и высоченного молодого мужчину, похожего на спортсмена-аристократа, лётчика, снежного барса и змею с завораживающе серебряными глазами одновременно. Почему-то у Ладягина не возникло ни малейшего сомнения в том, что перед ним – бывшие соотечественники, и вопрос свой он, нимало не сомневаясь, задал по-русски. Разбираться в таких замысловатых ощущениях Ладягин привычки не имел, и потому, немного смутившись, но всё ещё настороженно, добавил: – Господа?

– Здравствуйте, Владимир Иванович, – обезоруживающе-открыто улыбнулся спортсмен-аристократ. Улыбка была такая – устоять невозможно: белозубая, ясная, бесшабашная и ослепительная. – Не поможете в серию запустить?

В следующее мгновение – он мог поклясться, что не уследил, когда и откуда этот человек достал оружие, – прямо перед носом Ладягин обнаружил рукоять пистолета, в котором, по зрелом размышлении, можно было узнать «Colt Government», хотя и не без труда. Осторожно взяв пистолет, инженер не сумел скрыть удивления. От «Кольта» остались, фигурально выражаясь, «рожки да ножки» – калибр уменьшился до трёх линий, обойма явно вмещала куда больше штатных семи патронов, а вместо ствольной коробки – до самого окошка эжектора – возникло нечто, похожее на гладкую трубу, внутри которой располагался ствол. При полном сохранении механической части, пистолет выглядел… чудовищно и устрашающе, но при этом весьма технологично.

– Это кто ваял?! – вырвалось у изумлённого Ладягина.

– Я, – ещё шире и беззаботнее улыбнулся Гурьев.

– Идёмте, – всё ещё явно оставаясь полностью во власти удивления, кивнул Ладягин и направился к зданию.

Они вошли в помещение, повернули направо и оказались в длинной, довольно узкой комнате, напоминающей пенал, со струбцинами для крепления оружия и хлопковыми «подушками» – пристрелочной. Ладягин направил оружие в стену, отщёлкнул предохранитель и потянул спусковой крючок. Раздался звук, похожий на глухой, надсадный кашель больного чахоткой, негромко лязгнула отлично смазанная чистая механика, и жёлтая отражённая гильза, курясь чуть заметным дымком, покатилась по полу. Когда она оказалась у ног человека в фантастическом мундире, тот, ловко и небрежно нагнувшись, поднял её, выпрямился и опустил гильзу в карман с таким видом, словно проделывал это по сто раз на дню. При этом никто не вздрогнул и ухом не повёл. От гостей веяло таким непонятным, уверенным и почему-то опасным спокойствием, что Ладягину сделалось немного не по себе.

– Что вам сказать? – задумчиво проговорил Ладягин, доставая из кармана рабочих брюк чистую ветошь и любовно вытирая оружие. – Помочь – помогу, но вы хоть представляете, во сколько это вам обойдётся?

– Нет, – последовал невозмутимый ответ. – Но нас это в данный момент не слишком волнует. Не хотите взглянуть на помещение и оборудование?

– Хочу, – кивнул Ладягин, возвращая оружие хозяину и удивляясь ещё больше. Резкие вертикальные складки обозначились на высоком лбу. – С кем имею честь?

– Гурьев, Яков Кириллович. А это – капитан Осоргин, Вадим Викентьевич. Сколько вам нужно времени, чтобы собраться?

– Десять минут.

– Отлично.

– Разрешите мне за руль, Яков Кириллович? – козырнул кавторанг.

– Конечно, конечно, – кивнул Гурьев.

Окинув странную пару ошарашенным взглядом, Ладягин хмыкнул, повернулся и направился в свою конторку, стараясь ничем не выдать охватившего его странного предчувствия головокружительных и удивительных перемен, притаившихся за поворотом дороги.

Только после того, как Гурьев и Осоргин оказались на воздухе, они позволили себе обменяться заговорщическими и довольными улыбками.