Аравийский полуостров
Красное, словно напившееся крови, солнце медленно выползало из-за дальних барханов. Только слабый ветерок подгонял навстречу светилу переливающиеся ручейки песчаной реки. Змеи, скорпионы и небольшие ящерки скользили по этому переливающемуся песку, как по волнам.
Двое сидели на небольших ковриках, подогнув ноги по-турецки. Распущенные волосы чёрного и светлого цветов слабо трепетали. Солнце светило в лицо каждому. Оба устали от роскоши дворца Смуты. Дворец с бассейнами и пальмами был словно оазис среди бескрайней пустыни, но оазис ограждённый, с высокими белыми стенами. Скорее крепость, содержащая в себе всё необходимое для комфортного, роскошного существования. Крепость, со спутниковой системой связи и джакузи. Крепость, построенная на ресурсы того, что хранят в себе пески.
— Ну что, батарейка, зарядился? — Обронил блондин, думая скорее о кофе, приготовленном на песке, чем о том, сколько ещё часов здесь торчать. Ночные бдения порядком надоели. В чём-то суфийские мудрости Отшельника Смуты не подходили арийцу. Песок — вотчина семитов, считал Сёма и среди пустыни чувствовал себя неуютно. Как и во дворце. Хотелось в лес и на речку или к морю, так как на родине всё покрыто снегом, не сезон.
— Не полностью. Полностью остатки яда мешают. Урезают возможности, — сухо обронил Скорпион, щупая солнечное сплетение.
— Чувствуешь, где он?
— В том то и дело, что нет. Это как пустота энергоканалов, как холодок, как бессилие, сложно описать. Я просто потерял полный контроль над телом.
— Ну, ничего, восстановишься. Умрёшь или восстановишься. Третьему не бывать.
— Восстановился насколько возможно. Сидеть здесь дальше — только время терять. Завтра уходим, — уверенно донёс Сергей.
— Ну, наконец-то. Куда пойдём-то? — загорелся Сёма.
— В горы пойдём, — без задумок ответил брат.
— На кой?
— Пески мне не помогли, может горы мудрее песков. Как насчёт поездки к Живо?
— Индия? В Тибет, что ли собрался?
— Почему бы и нет?
— Да ну тебя, то помирает лежит, то на Джомолунгму, как авторитетный альпинист. Ты опоздал лет на пятьдесят-шестьдесят. Вот раньше бы пошёл, в газету и учебники бы занесли.
— А что, хорошая идея… Горы. — Донеслось со спины, и рядом с двумя ковриками появился третий с светловолосым богатырём в просторной рубахе.
Сёма почесал переносицу и, вздохнув, отвернулся. Жить под одной крышей с многовековым Отшельником, месяц воочию лицезреть Лилит, тут ещё полубог зачастил. Или бог?
— Приветствую тебя, отец, — не поворачиваясь, обронил Скорпион.
Сёма ощутил холод в словах. На брата в последнее время свалилось столько семьи, что немудрено было заплутать в собственных чувствах. Оказывается одних братьев трое: названный, по крови и по роду. И по паре матерей, отцов. Быть где-то в середине этого списка не хотелось. Спросил:
— Родослав, откуда взялся-то этот Меченый? Чей сын?
— Брата моего, Миромира.
— А можно подробнее иерархию.
— Тебе со всеми делениями?
— Конечно, я ж полиглот, — хмыкнул Сёма.
— У Творца, Рода, Пращура, Ра, было четыре ипостаси: Макошь, Мара, Сварог и Световит — боги первой волны. Сварог — символ триединства мира Яви, Нави и Прави. Тебе понятнее символ инь-янь и то, что получается в результате их взаимодействия.
— Ага.
— А Световит, бог солнца, коло, коловращения, делившийся на четыре сезона. Он и подарил людям календарь. Символ коло.
— Коло?
— Круг. Солнце описывает круг: зима, весна, лето, осень. Иногда можешь заметить, что на улице либо минусовая температура, то плавиться асфальт.
— А, ну да.
— Вот и у Световита было четыре ипостаси, настроения: зима — Хорс. Единственный из смертных. Умирая, бог зимнего солнца заливал землю кровью и появлялся из той влаги весенний Ярило. Холодный Хорс и кровавый Ярило как бы боги тёмной сути Световита, то есть Чернобог. Ярило по лету становился Даждьбогом, а тот по осени Триглавом. Даждьбог и Триглав, как бы светлые стороны Световита. Я родился в момент слияния Макоши и Триглава, брат мой — Мары и Хорса. Говоря "как бы", я ориентирую смысл под ваше физическое восприятие.
Скорпион повернулся:
— Он показывал мне сон, где Световит был сам по себе.
— Так он и есть сам по себе. Всегда. Род же, породив ипостаси, не растворился в них. Это божественный уровень, вам сейчас не понятный, — Родослав сделал эффектную паузу. — Позвольте продолжить. Мир не догматичен, как это стараются преподнести радетели вер. У одних и тех же богов столько имён, сколько придумают люди. Мысль, найдя много сторонников, становиться материальной. Не было адско-райской тематики, но появилась мысль и гляди же — Велес создал резервацию в Африке, а Тартар нашёл себе место под Алатырскими горами и Чёрным морем. И Лилит, не вклинивающаяся в современные представления, ушла в прошлое, как Денница, бог второй волны, в будущее.
Сёма снова вздохнул. Родослав махнул рукой, продолжая:
— Если мне объяснять тебе суть Первочеловека, порожденного Макошью и Даждьбогом, ты вообще уснёшь?
— Макошь — богиня матерь? Это её изображали толстой бабой пещерные люди?
Родослав вздохнул:
— Изображали. Как только не изображали.
— А Даждьбог?
— Его изображали символом неба.
— Замечательно, выходит, первые люди не слеплены, а порождены небом и матерью?
— Перволюди — потомки богов. Не дети Перуна, он молодой бог второй волны, Даждьбоговы дети. А Творец приходиться дедом первых людей. В каждом из нас заложено ДНК Рода. В каждом боге, полубоге и человеке. Ведь разделив единого человека на мужское и женское, каждому дал симметричные спирали.
— Кто разделил?
— Род.
— Зачем?
— Для развития. Наша вселенная дуальна, иначе никак.
— А что там дальше с богами?
— От первой волны богов вместе с Перволюдьми пошла и вторая волна стихийных богов, богов охоты, животноводчества, ремесла, торговли, знаний, мудрости, полубоги и чудища, порождённые Марой: Велес, Денница, Люцифер, Стрибог, Дый, Симаргал, Перун, Дана, Иштар, Атлант, Лемур, Асур, Крышень, Вышень, Брахма… Их множество, порядка тысячи. Просто одни примелькались, другие исчезли в конфликтах или просто ушли. У каждого много имён, ибо много толкований по разным временам. Велес разделил индоевропейцев на ариев и семитов, Атлант и Лемур породили собственную расу, Асур вывел из Перволюдей монголоидную расу.
— А негроидную? — не переставал сыпать вопросами Сёма.
— Опыты Лемура.
— А Меченый?
— Меченый, как сын Миромира и Лилит, является богом второй волны.
— Почему Меченый?
— Мы трое меченных. Денница, вернувшись с будущего, обрёл столько силы, что поглотил Чернобога и сел на импровизированный трон. Он и отметил меня, брата и его сына. У каждого из нас по три цифры на руке. — Родослав закатал рукав рубахи, оголив три чёрные единицы. — У брата девятки, у сына его — шестёрки.
— Шестёрки? Почему вы не дали ему имени при рождении?
— Денница сказал, что когда нарекут его, наступит расцвет Кали-Юги. Вот и наступил две с лишним тысячи лет назад. А имя ему всё же дали. Ему и отцу. Иудеи прозвали Миромира и Меченого Гогом и Магогом. Знакомые имена?
Блондин подскочил с коврика:
— Так, Скорп, пойдём в горы, а? Перегруз мога.
— Подожди, — Скорпион поймал взгляд отца. — А что же с Колядой?
— Вторая ипостась Спасителя. Ходил, бродил, добрёл до Срединных гор. Их ещё хвали одно время Пановыми. Урала, если по-нашему. Подгорный народец ему меч подарил. Их чёрного булата. Хорошая вещь. Он с ним и пошёл в Тартар за Адамом и Евой. Велес же схалтурил. Вроде умерли они физически, а реинкарнации для них не придумал, вот в ад и поместил свои изобретения. Это Лилит бессмертие обрела за мучения, как дар богов, а не те двое.
— Я понял, почему пантеон язычества развалился, — кивнул Сёма. — Пирамиду иерархии походу только сами носители званий, волхвы, и знали. А одного бога проще почитать, вот на этом три мировые религии и вывезли, будь то христианство, иудейство или ислам. Как, впрочем, буддизм, иудаизм и всякое там конфуцианство.
— А пророки тебе, святые, апостолы и прочие первозванные, чем не пантеон?
— Вам может быть, за сорок тысяч лет и больше намозговать удалось, а мне некогда. У человека срок жизни короткий: родился, вырос, туннель, родился, вырос, туннель. Скорп, пойдём уже в горы. Живу потрясём, может он тебе акупунтурно куда-нибудь нажмёт, ты и воспрянешь духом и телом.
— Да идём, идём.
Родослав расплылся в улыбке, глаза настольгически закатились:
— Вы же молодые ещё, вам ещё шагать и шагать. Ещё столько грабель, столько шишек. Отделиться, попутешествовать, самим всё увидеть, а потом кивнуть в такт ранее произнесённым словам… Словам родителей.
Сёма развёл руками:
— Какие грабли? Страна зажата в тиски, Эмиссаров что убивай, что нет, мало что меняется, а тут ещё, то ли новая мировая религия, то ли возврат к прошлому, то ли вообще черте что. Мы за Лерой в командировку выдвигались, нам не до богов, не до демонов. Нас дома ждут.
— А если сгорит дом? Умрут все?
Сёма прищурился:
— Ты точно сын светлого бога? Или с божественной точки зрения всё это снова не имеет значения? Так может наш мир — тюрьма вселенной? Поназаслали уголовничков, воюют друг с другом.
Родослав посуровел:
— Что если не будет у вас точки возвращения, ни памяти прошлой. Как проклятые на вечное скитание цыгане скитаться будете из угла в угол?
— Скорп, ну что у тебя за родня такая пасмурная? Вторую стадию ещё, что ли не прошли?
— Стадию?
— Ну, с рождения человек — оптимист. Детство. Потом пессимист — половое созревание, первые кризисы, всё такое. Потом реалист. Как бы нашёл себя в жизни, устоялся. А четвёртая стадия — фаталист. О душе, о бренном. Мысли о переходе за черту. Судьба. Всё такое.
— Я с тобой в связке не пойду.
— Что у тебя всё так по-детски? Кашу не буду, в связке не пойду… Совсем расслабился?
— Ты уморишь даже горы. И с чего ты решил, что фаталист — последняя стадия? Удобно думать, что за тебя уже всё предрешено? Пятая стадия — ответственный. За свою судьбу, за свою жизнь, за свой путь. Или просветлённый. Не единоличник-отшельник, занятый своим развитием и начхавший на мир и всё прочее, а тот, кто движет мир вперёд. Движитель.
— Вот что значит про богов на солнцепёке, — протянул Сёма.
— Это мои предки, прямая родня. Как я могу отказаться от предков? Я не коммунист.
— Сейчас то это какое имеет значение? Христианство позднего толка, тотальный коммунизм и урезанная демократия давно подняли брата на брата, сына на отца и так далее.
— Ага, и при этом кланы, фамилии. Те, кто остался в единстве, и правят миром.
— Кх-м, — кашлянул Родослав.
— Что? — одновременно повернулись Скорпион и Леопард.
Синеглазый поводил перед глазами пальцем, кривясь, словно съел целиком лимон, буркнул:
— Иномирье ворота прорвало. Ближе всех Добро оказался.
Парни одновременно посмотрели друг на друга. Сёма обронил:
— О чём он вообще?
— Иномирье?
Родослав щёлкнул пальцами…
Пустыню заволокло чёрным. Это не было пылевой бурей. Просто небо без облаков вдруг стало чёрным, словно ночь перепутала свои часы с днём. Эта чернота сгустилась клубнями и приблизилась к земле, к пескам. Миг и сама обшивка мирозданья пошла по швам. Воздух вдруг порвался. Из тёмного порвала спиной в песок полетел кудрявый человек в просторной одежде. Семь раз перекатившись через голову и через себя, он замедлил падение и остановился на песке, тяжело дыша и не в силах подняться. Человек был истощён и выглядел довольно жалко.
— Добро? Аватар Добро? — Ещё договаривал свой вопрос Семён, как из той порванной грани пачками посыпались люди в облегающих комбинезонах и чем-то вроде касок.
Незнакомый десант десятками падал в траву с перекатами и тут же бежал в сторону поверженного аватара. Руки десантников были свободны, лишь за плечами в небольших рюкзаках, возможно, было оружие. Но, казалось, они обладали чем-то более боевым, чем простое огнестрельное. Ведь ещё не добежав до Аватара, Добро стало подкидывать в воздух как от сильных пинков невидимого монстра. Подкидывало и тут же с огромной силой швыряло об землю. Но только для того, чтобы подкинуть вновь.
Светлая одежда Аватара покрылась малиновым. Даже на глаз можно было сказать, что от каждого удара сломано немало костей.
Но Сильный мира сего не просто так получил своё звание. Иранец выживал, иранец жил. И солдат иноземного десанта неумолимо раскидывало по песку. Без новой возможности подняться.
— Тренировка! Наших бьют! — Закричал Сёма и бросился к десанту.
Скорпион зябко поводил плечами и, коротко взглянув на безмятежно стоящего отца, побежал вслед за братом.
Сёма ускорился в нескольких метрах от объектов, подлежащих устранению. На вид они были совсем как люди. За странными касками со стеклами не видно глаз, но лица вполне человеческие. По аналогии с земными обитателями их можно было принять за кавказцев, горцев гор. Сравнение относительно отдалённое.
Сёма расплылся в воздухе, и десант стал терять бойцов столь же быстро, сколько успевал высаживать тёмный портал. Руки ломали, крушили молотами, ноги скользили по песку, как у хорошего фигуриста по застывшему озеру. Грудные клетки пробивались толчком ладони, перемалывая внутренние органы волновым выбросом, шеи хрустели вполне по физическим законам, достигая критического угла.
Сберегая энергию, экономил на волновых выбросах, предпочитая использовать инерцию противника против них же самих. Когда пробился к Аватару, одежду заляпало кровью, а руки походили на тесак мясника после долгой работы. Крови красной. Десант всё же очень немногим отличался от людей. Можно было предположить, что химический состав тел примерно схож. Кровь имела в составе то же железо.
Скорпион добежал до зоны боя, но нападать желания не обрёл. Тело восстановилось, но ощущения были такими, словно последний раз дрался в начальной школе, а сейчас был в возрасте ветхого старика. Ни гнева, ни адреналина. Волевой импульс с которым привык бросать себя в бой, превращаясь в расчётливый механизм уничтожения, исчез.
Скорпион невольно застыл, глядя, как пролетает по небу подкинутый Аватар и как Сёма прорубает широкие просеки в рядах противника. Сам Сёма сливался с воздухом, и лишь тренированный глаз отмечал, где в следующий раз появиться это дитё человеческое и чья шея повернётся, чьё грудная клетка сломанными рёбрами пропорет сердце. Дрался как берсеркер, таковым не являясь. Тотем лишь тревожно наблюдал сечу, но хозяин не звал.
Сергея неведомой силой потянуло вверх. Кто-то из десанта обратил внимание на подошедшую фигуру. Эта сила походила на развитую форму телекинеза. Но по тому, как пали на колени один за другим трое десантников, Скорпион предположил, что бросать его не так-то просто.
"Не так просто как Аватара? Что это? Влияние отца за спиной? Или побочное действие яда?"
В груди что-то взорвалось. Ком гнева, промчавшись по телу, заполонил сознание. Не скатываясь до физического уровня боя, Сергей вздыбил руки в небо. Трансформация гнева в силу оказалась мгновенной. Чёрные клубни над порталом слиплись. Белоснежная неуправляемая молния ударила в саму иссиня-чёрную глубь портала.
Последние десантники, словно попавшие под гнев Перуна, свалились в песок опалённым мясом. С горящими, плавящимся комбинезонами и рюкзаками. Видимо в рюкзаках всё же было нечто вроде оружия — огонь вызвал реакцию, и небольшой взрыв с синим пламенем раскидал всё вокруг на десятки метров. Волной снесло последних солдат. Аватар в последний раз свалился на песок.
Сёма, прикрывшись трупом, вскочил, едва волна прошла над головой. Странный для песков боец из ран имел лишь синяки, ссадины, да неглубокий порез на скуле. Вся прочая кровь на нём была вражеская. Дыша, как будто имел вместо пары лёгких кузнечные меха, блондин недовольно огляделся. И чертыхнулся — противники кончились.
Но как бы ни хорохорился, ноги сводило дрожью, судорога делала слабым и беспомощным — на волновые воздействия ушло немало запаса. Невольно припал на колени над поверженным врагом и посмотрел на дрожащие руки. Тело было совсем не против свалиться прямо под небом и окунуться в долгий сон. Только разум постоянно напоминал, что обезвоживание и палящее солнце испепелят за неполный день.
Песок вокруг был залит кровью, завален телами и в посветлевшее небо валил едкий дым от взорванных рюкзаков. Молния, ударившая в портал, разделила остатки зарядов, что ушли в землю. Оплавленный высокой температурой песок стал похож на растекшееся стекло.
Скорпион вздрогнул, когда на плечо легла рука отца. Богатырь приблизился к самому уху, понизив голос:
— Громовник одобрил вас с братом.
— Это я вызвал грозу, — возразил Сергей.
— Он показал тебе как. Сам староват, да и давно в другом лагере, но молодость помнит.
Скорпион склонился над одним из тел десантника, стараясь найти хоть какое-то отличие от людей.
— Кто они? Враги?
Родослав.
— Они из того мира, где несколько групп схожих с нами людей пытаются выжить. Это не последний десант, теперь будут пробовать нас на прочность в разных концах света. Но чаще захват будет тихим, без показательных боёв.
— Почему именно наш мир?
— В последнее время наши миры сближаются и санитарные кордоны слабеют. Иномирье всё ближе и ближе к нам. Человечество разобщено. Подкупая правительства высокими технологиями, теми же генераторами кодирования населения, они со временем, тихо-мирно заместят наших глав и поработят человечество. Система из Пятнадцати уже не действует. Только что на твоих глазах погиб Аватар.
— Как? Он мёртв?
— Ты увидел финал боя, основное действо происходило в "переходе".
— Ты даже ему не помог!
— Помогать надо там, где имеет смысл. Мёртвое не обратить в живое. Он исчерпал себя ещё до портала.
— Смута! Почему он даже не вышел из своего дворца? Где остальные Сильные?
— Смута готовит поход на Слабо. Он не будет тратить силы даже в случае Конца Света, настолько сильна его обида. А что касается остальных, прорыв был в семи местах. Рысь бился под Владивостоком, Ино и Тосика на Филиппинах, Золо в Мексике, Горэ в Абхазии, Бодро в Подмосковье, Слабо в Ливане, Нежить в Швеции.
— Выходит, если бы мы убили Нежить, Швеция была бы захвачена?
— Весь мир уже в какой-то степени захвачен: климатическое оружие, кодирование, плазменные разработки, разработки по изучению возможностей мозга… Много их подарков. Цивилизация Иноземья опережает нас на несколько веков. Только их техногенный путь развития не принял атомных разработок.
— Почему?
— Всё-таки хоть внешне они и похожи на нас, химический состав не полностью соответствует. Серебро для них примерно то же самое, что ртуть для человека. Вздумаешь организовывать самооборону человечества, понакупи людям пневматики с серебряными пулями. Достаточно пробить кожу, не прикоснуться, а именно пробить, чтобы серебро попало в кровь, а дальше цепная реакция убьёт иномирца. Или дротики покрой экстрактом серебра.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Ты ещё с ними столкнёшься. И мир не настолько однороден. Ведь ты сейчас всё свалишь на бездельников баланса и спросишь у меня…
— … где пропадают Живо и Здраво, — поражённо договорил Скорпион.
Родослав медленно повёл головой:
— Похоже, ноги твоего брата перестали дрожать. Завтра будьте готовы к телепорту. Да и коридоры после войнушек кристально чисты.
— А это нормально, что я метаю молнии, а Сёма в одиночку раскидывает сотню десантников, не прибегая к дополнительным резервам?
— Я же говорю, тебе ещё столько грабель предстоит, — обронил Родослав и улыбка слилась со светом открытого телепорта.
"К чему такое быстрое "прокачивание"? Неужели мир действительно на самой последней грани? Спящий мир, бессонные враги… Придётся объединять всех проснувшихся".
