Гарион был не в настроении. Перспектива проведения очередного дня в долгих церемониях и утомительных совещаниях его совсем не привлекала, и поэтому он пораньше сбежал из спальни, пока не прибыл чрезмерно вежливый секретарь с длинным списком дел и не расписал по минутам, что ему делать Гарион втайне ненавидел бедного чиновника, хотя и понимал, что это его работа. Время короля должно подчиняться строгому распорядку, и в обязанности секретаря входит следить за этим. Каждое утро после завтрака раздавался вежливый стук в дверь и входил секретарь-распорядитель, кланялся и принимался за свое. Гарион иногда с ужасом думал, что, вероятно, где-то спрятан и надежно охраняется самый главный документ, который предопределяет на долгие годы всю его жизнь вплоть до пышных похорон.

Наступивший день выдался слишком погожим, чтобы заниматься невыносимо скучными делами. Из-за моря Ветров поднялось раскаленное солнце и, коснувшись заснеженных вершин, окрасило их в красновато-розовые тона и озарило легким голубоватым сиянием широкие долины, лежащие внизу. Запах весны врывался через окно из сада, и Гариону не терпелось сбежать из крепости хотя бы на час. Он быстро надел тунику, штаны и мягкие райвенские сапоги (самое скромное, что нашлось в его гардеробе), подпоясался ремнем, взял меч и выскользнул из комнаты. Он решил было отказаться от охраны, но потом благоразумие все же взяло верх.

Человека, который покушался на его жизнь в темном коридоре, они не обнаружили, зато Гариону и Леллдорину удалось установить, что верхняя одежда подавляющего большинства райвенов требует ремонта. Серые плащи не предназначались для торжеств, скорее надевались для того, чтобы согреться. Шились они из прочной дешевой ткани, и многие занашивали их буквально до дыр, не видя в этом ничего предосудительного. Кроме того, с приходом весны плащи снимут, и единственная улика, по которой можно было бы установить личность нападавшего, будет пылиться в чьем-нибудь шкафу.

Гарион, предаваясь мрачным размышлениям, задумчиво брел по глухим коридорам цитадели, сопровождаемый двумя охранниками в кольчугах, которые шествовали на почтительном расстоянии. Эту попытку убийства, рассуждал он, предприняли не гролимы, иначе тетя Пол обязательно распознала бы их происки и предупредила бы его. По всей видимости, нападавший не был иностранцем, так как на острове их раз два и обчелся. Скорее всего, убийство замыслил кто то из местных. Но зачем райвену понадобилось убивать короля, который возвратился на престол спустя тринадцать столетий?

Он тяжело вздохнул и принялся думать о другом. Как хотелось стать прежним Гарионом, проснуться в какой-нибудь отдаленной гостинице и с первыми лучами солнца отправиться в неизведанные края, на поиски новых приключений. Он снова вздохнул, сожалея о том, что теперь уже не принадлежит себе и свобода передвижения отныне ему заказана.

Проходя мимо открытой двери, он вдруг услыхал знакомый голос:

– …Грех проникает в наше сознание, едва мы позволяем нашим мыслям сбиться с пути праведного, – проповедовал Релг.

Гарион остановился, жестом велев охранникам молчать

– Может ли все быть греховно? – спросила Таиба. По обыкновению, они находились вместе. Они почти не расставались с того момента, когда Релг вытащил Таибу, заживо погребенную под развалинами Рэк Ктола. Гарион был почти убежден, что их безотчетно влечет друг к другу. Кроме того, он часто замечал признаки беспокойства на лице не только Таибы, но и Релга, когда они находились порознь. Что-то помимо их воли сближало их.

– Мир полон греха, – продолжал наставлять её Релг. – Мы постоянно должны быть начеку. Мы должны ревностно хранить нашу чистоту против любых искушений.

– Это так утомительно, – с легкой иронией в голосе заметила Таиба.

– Я думал, тебе нужны наставления, – укоряюще произнес Релг. – Если ты пришла сюда, чтобы смеяться надо мной, можешь немедленно уйти.

– О, сядь, пожалуйста, Релг, – умоляюще попросила она. – Так мы ни к чему не придем, если ты будешь принимать близко к сердцу все, что я несу.

– Ты что, вообще не имеешь никакого представления о религии? – после непродолжительного молчания спросил он, явно заинтересовавшись.

– В катакомбах для рабов слово «религия» означало смерть Оно означало, что у тебя вырежут сердце.

– Это все извращенные обычаи гролимов. А у тебя нет своей веры?

– Рабов привозили со всего света, и они молились разным богам… вымаливая смерть.

– А что твой народ? Какому богу они поклоняются?

– Я говорила тебе, что его имя – Мара. Но мы не молимся ему – с тех пор, как он оставил нас.

– Человек не вправе обвинять богов, – строго сказал Релг. – Долг человека восхвалять бога своего и молиться ему – даже если его молитва не будет услышана.

– А каков долг бога перед человеком? – открыто спросила она. – Не может ли бог быть также равнодушен к человеку? Ты не считаешь, что бог равнодушен к человеку, если позволяет, чтобы его детей брали в рабство, подвергали пыткам и безжалостно убивали… или если он позволяет отдавать своих дочерей в награду другим рабам, когда они ублажают своих хозяев… как, например, меня?

Релгу трудно было что-либо ответить на такой болезненный вопрос.

– Я думаю, что ты вел очень спокойную жизнь, Релг, – бросила она в лицо фанатику. – Я думаю, что у тебя очень смутное представление о людских страданиях., о всем том, что люди вытворяют с себе подобными… в особенности с женщинами… очевидно, с полного согласия богов.

– Ты должна была убить себя, – мрачно произнес он.

– С какой стати?

– Чтобы избежать греха, разумеется.

– А ты невинен, да? Я не убила себя, потому что не готова была умереть. Даже в камерах для рабов жизнь может быть сладка, Релг, а смерть – горька. То, что ты называешь грехом, – только очень незначительная вещь… и не всегда неприятная.

– Грешница! – выпалил он.

– Ты придаешь очень большое значение всему этому, Релг, – продолжала она. – Жестокость – грех; отсутствие сострадания – грех. Но это? Нет, я не думаю. Я удивляюсь тебе. Может, этот твой Ал не такой уж суровый и неумолимый, каким ты себе его представляешь? Ему в самом деле нужны все эти молитвы, обряды и преклонения? Или таким образом ты пытаешься скрыться от бога? Ты считаешь, что громкая молитва и удары головой о землю не позволят заглянуть ему в твое сердце?

Релг молчал, слова застряли у него в горле.

– Если бы наши боги действительно нас любили, они наполнили бы нашу жизнь радостью, – яростно продолжала она. – Но ты ненавидишь радость по какой-то причине… вероятно, ты просто боишься её. Радость – не грех, Релг; радость – это любовь, и я думаю, боги одобряют её… даже если ты не одобряешь.

– Ты безнадежно порочна!

– Может быть, – безразлично ответила она, – но по крайней мере, я воспринимаю жизнь такой, какая она есть. Я не боюсь её и не пытаюсь от неё скрыться.

– Почему ты так поступаешь? – спросил он почти трагическим голосом. – Почему ты все время преследуешь меня? Почему не спускаешь с меня глаз?

– Сама не знаю, – ответила, смущаясь, Таиба. – Ты не такой уж привлекательный. С тех пор как мы оставили Рэк Ктол, я встречала десятки мужчин, которые интересовали меня гораздо больше. Сначала мне нравилось дразнить тебя, и ты боялся меня, но потом появилось что-то еще. Все это не имеет значения, конечно. Ты – это ты, а я – это я, но почему-то мне хочется быть с тобой. – Она замолчала. – Скажи мне, Релг, но только не пытайся лгать… ты и вправду хочешь, чтобы я ушла и никогда больше тебя не видела?

Последовала продолжительная и мучительная пауза. Наконец Релг простонал:

– Да простит меня Ал!

– Я уверена, что он простит, Релг, – горячо заверила она его…

Гарион двинулся дальше по коридору. То, что он раньше не понимал, стало совершенно прозрачным.

– Этим занимаешься ты, не так ли? – мысленно спросил он.

– Естественно, – прозвучал в его голове бесстрастный голос.

– Но почему эти двое?

– Так нужно, Белгарион. Я ничего не делаю ради прихоти. Нас всех вынуждают обстоятельства… даже меня. Фактически то, что происходит между Релгом и Таибой, даже отдаленно не касается тебя.

– Я считал… так сказать… – обиженно подумал Гарион.

– Ты предполагал, что я занят только тобой… что ты – центр вселенной? Конечно, это не так. Существуют не менее важные вещи, и Релг с Таибой имеют к ним самое прямое отношение. Тебе в этом может быть отведена лишь роль второстепенного персонажа.

– Они будут очень несчастны, если ты соединишь их, – сказал с упреком Гарион.

– Это не имеет никакого значения. Они должны быть вместе. Это обязательно. Ты, однако, ошибаешься. Пройдет немало времени, прежде чем они привыкнут друг к другу, зато потом они будут очень счастливы. Уменье склоняться перед необходимостью имеет свои преимущества, что ни говори.

Гарион задумался над этими словами, но потом оставил это занятие, так как вспомнил о собственных проблемах. Гарион направился к тете Пол, как всегда в тех случаях, когда не знал, как поступить. Она устроилась у камина, потягивая ароматный чай и любуясь розовыми отблесками зари, играющими на заснеженных склонах гор.

– Ты рано встал, – заметила Полгара, когда он вошел.

– Я хотел поговорить с тобой, и единственная возможность, сделать то, что я хочу, – улизнуть из комнаты раньше, чем в неё войдет мой секретарь со своими бумагами. – Он бросился в кресло и недовольно проговорил:

– Ни минуты не остается на самого себя.

– Ты важная персона, дорогой.

– Эта идея принадлежала не мне. – Он задумчиво уставился в окно и неожиданно спросил:

– Дедушка в полном порядке, да?

– Почему ты так решил?

– Ну… на днях, когда ты передавала Се'Недре амулет… разве он…

– В основном благодаря тебе, дорогой.

– Я ощущал что-то еще.

– Это могла быть и я. Видишь ли, дело было довольно тонкое, и даже я не уверена, причастен ли он к нему или нет.

– Должен же быть какой-то способ, чтобы мы могли знать наверняка.

– Есть только один способ, Гарион, – занять его чем-то.

– Хорошо, давай предоставим ему шанс попытаться… попробовать свои силы на чем-нибудь незначительном.

– И как мы все ему объясним?

– Ты хочешь сказать, что он ни о чем не догадывается? – спросил Гарион, выпрямляясь в кресле.

– Может, и догадывается, хотя я сомневаюсь.

– Ты не намекала?

– Нет, конечно. Если он заподозрит, что дар, данный ему свыше, исчез, это будет для него катастрофа.

– Не понимаю.

– Понимаешь, важно знать, что ты добьешься успеха. Если у тебя нет абсолютной уверенности, ничего не получится. Вот почему мы должны помалкивать.

Гарион задумался, потом сказал:

– Это имеет смысл. А не опасно? Вдруг появится что-то очень срочное, он возьмется за дело и, к своему ужасу, обнаружит, что не может с ним справиться?

– Тогда нам с тобой, дорогой, придется взяться за это дело.

– Ты так спокойно говоришь об этом.

– А что толку нервничать, Гарион.

Дверь резко распахнулась, и королева Лейла с растрепанными волосами и в съехавшей набок короне влетела в комнату.

– Я не потерплю это, Полгара! – сердито закричала она. – Я ни за что не потерплю это. Ты должна поговорить с ним… О, извините меня, ваше величество, – добавила маленькая королева, увидев Гариона. – Я вас не заметила Она присела в грациозном реверансе.

– Ваше величество, – ответил Гарион, поспешно поднимаясь и кланяясь в свою очередь.

– Так с кем ты хочешь чтобы я поговорила? – спросила тетя Пол.

– С Энхегом. Он требует, чтобы мой бедный муж сидел и пил с ним каждый вечер. Этим утром Фулраху было так плохо, что он едва поднял голову от подушки. Этот пьянчужка Чирек погубит моего мужа.

– Энхег любит твоего мужа, Лейла. Таким образом он демонстрирует свою дружбу.

– Разве нельзя быть друзьями и не пить столько?

– Я поговорю с ним, дорогая, – пообещала тетя Пол.

Успокоенная, королева Лейла ушла, присев еще раз в реверансе перед Гарионом.

Гарион собирался вернуться к разговору о немощи Бел Гарата, когда горничная тети Пол вошла и доложила о прибытии леди Мирел.

На пороге с хмурым выражением лица возникла жена Бэйрека.

– Ваше величество, – приветствовала она официально Гариона.

Гарион снова встал и вежливо поклонился. Это занятие ему начинало надоедать

– Мне нужно поговорить с тобой, Полгара, – заявила Мирел.

– Конечно, – ответила тетя Пол. – Ты не извинишь нас, Гарион?

– Я побуду в соседней комнате, – сказал он и вышел, но плотно дверь не прикрыл. В который раз любопытство взяло верх над хорошими манерами.

– Они все в открытую насмехаются надо мной, – выпалила Мирел, едва Гарион вышел из комнаты.

– Ты о чем?

– Ну… – заколебалась Мирел, но потом взяла себя в руки. – Мы с мужем не всегда были идеальной парой, – призналась она.

– Это широко известно, – дипломатично согласилась тетя Пол.

– В этом-то и дело, – пожаловалась Мирел. – Все смеются, ничуть не стесняясь, и только ждут, чтобы я взялась за старое. – Стальные нотки зазвенели в её голосе. – Ну уж нет. Тому не бывать. Пусть смеются сколько им влезет!

– Я рада слышать это, Мирел, – ответила тетя Пол.

– О, Полгара, – грустно улыбнулась жена Бэйрека, – он похож на большого косматого медведя, но в душе такой мягкий… Куда только я смотрела раньше? Столько потеряно лет.

– Ты подросла, Мирел, – заметила тетя Пол. – У одних это происходит несколько дольше.

После того как Мирел ушла, вошел Гарион и, вопросительно посмотрев на тетю Пол, спросил:

– Так было всегда? То есть… все шли и идут к тебе со своими проблемами?

– Это случается время от времени. Принято считать меня очень мудрой. Обычно люди уже знают, чего хотят, и мне остается их выслушать и согласиться, поддержав в нужную минуту. От этого они становятся счастливы. Каждое утро я отвожу время для таких визитов. Люди знают, что я тут, и идут ко мне выговориться. Ты не хочешь чаю?

Он отрицательно покачал головой и продолжал:

– Но это тяжелая ноша… заботы всех этих людей?

– Не так тяжело, как тебе кажется, Гарион, – ответила она. – Их проблемы обычно мелки и касаются житейских дел. Довольно приятно заниматься тем, от чего не содрогается земля. Кроме того, я ничего не имею против посетителей… что бы их ни вело ко мне.

Следующим посетителем оказалась королева Ислена, и дело у неё было достаточно серьезным. Гарион снова вышел, когда горничная доложила, что королева Чирека желает приватно побеседовать с леди Полгарой, но, как и прежде, движимый любопытством, он оставил дверь в соседнюю комнату приоткрытой.

– Что я только не испробовала, Полгара, – заявила Ислена, – но Гродег не отпускает меня.

– Первосвященник Белара?

– Ему все известно, – подтвердила Ислена. – Его холуи докладывают ему о каждом моем шаге. Он угрожает рассказать все Энхегу, если я решусь порвать с культом Медведя. И как я могла пойти на такую глупость? Он буквально держит меня за горло.

– И насколько опрометчива ты была, Ислена? – в упор спросила тетя Пол королеву.

– Я посещала их ритуалы, – призналась та. – Я посадила членов культа на важные должности во дворце и передавала определенную информацию Гродегу.

– Какие ритуалы, Ислена?

– Не те, Полгара, – ответила она с изумлением. – Я никогда не пала бы так низко.

– Как?! Ты только присутствовала на безобидных сборищах, где люди одеваются в медвежьи шкуры, впускала кое-кого из сектантов во дворец, которые и без того уже там находились, и передавала безобидные дворцовые сплетни? Но что же тут вредного?

– Я не разглашала никаких государственных секретов, Полгара, если ты это имеешь в виду, – холодно ответила королева.

– Выходит, у Гродега против тебя ничего нет, Ислена?

– Что мне делать, Полгара? – встревоженно спросила королева.

– Иди к Энхегу. Расскажи ему все без утайки.

– Не могу.

– Должна. В противном случае Гродег заставит тебя сделать что-нибудь похуже. Учти, это может оказаться не в твою пользу. Скажи откровенно, что тебе известно про последователей этого культа?

– Во-первых, они начинают создавать секты среди крестьян.

– Они этим никогда не занимались, – задумчиво произнесла тетя Пол. – Культ всегда ограничивался дворянством и священниками.

– Я могу ошибаться, – пояснила Ислена, – но как будто они готовятся к какому то очень важному событию… к чему-то вроде войны.

– Я передам это отцу, – сказала тетя Пол. – Думаю, он захочет принять меры. До тех пор пока культ ограничивался отдельными дворянами и священниками, он не представлял опасности, но крестьянские восстания – совсем другое дело.

– Я также выяснила кое-что еще, – продолжала Ислена. – По-моему, они пытаются проникнуть в разведывательную службу Родара. Если им удастся посадить своих людей в Бокторе, то они получат доступ к секретам, составляющим государственную тайну Запада.

– Понятно, – холодным как лед голосом проговорила тетя Пол.

– Я раз слышала, как выступал Гродег, – с отвращением в голосе сказала Ислена. – Это было до того, как он узнал, что я порываю с ними. Он предсказывал, толковал небесные знамения и говорил о возвращении райвенского короля. Культ воспринимает слова «Правитель Запада» совершенно серьезно. Я искренне верю, что их цель – возвысить Белгариона до статуса императора Запада… Олорнии, Сендарии, Арендии, Толнедры и даже Найссы.

– Смысл этих слов совсем в другом, – возразила тетя Пол.

– Я догадываюсь, – ответила Ислена, – но Гродег хочет, чтобы вышло именно так. Он самый настоящий фанатик и хочет обратить все народы Запада в веру Белара… даже с помощью меча, если потребуется.

– Что за идиот! – вспыхнула тетя Пол. – Он развяжет всеобщую войну на Западе, если отважится на это… Но почему олорны постоянно хотят двинуться на юг? Эти границы установили сами боги. Мне кажется, настал такой момент, когда надо наступить на горло Гродегу, чтобы раз и навсегда покончить с ним. Отправляйся к Энхегу немедленно. Расскажи ему все, затем передай, чтобы шел ко мне. Я также думаю, что отец захочет поговорить с ним.

– Энхег очень разозлится на меня, Полгара, – испугалась Ислена.

– Не думаю, – успокоила её тетя Пол. – Как только он поймет, что ты раскрыла планы Гродега, его признательность не будет иметь границ. Пусть считает, что ты связалась с Гродегом, лишь бы побольше выведать у него. Мотив вполне благовидный… так и должны поступать хорошие жены.

– Я не подумала об этом, – сказала Ислена, уже более уверенная в себе. – Согласись, что я поступила смело, верно?

– Ты настоящая героиня, Ислена, – похвалила её тетя Пол. – Ну, а теперь отправляйся к Энхегу.

– Иду, Полгара.

Послышался звук быстрых шагов, и затем дверь затворилась

– Гарион, возвращайся, – решительно произнесла тетя Пол.

Он открыл дверь и остановился на пороге.

– Ты подслушивал. – Вопросительные интонации в тоне тети Пол отсутствовали.

– Да я…

– Об этом мы обязательно поговорим, но позже. Сейчас это не так важно. Пойди поищи дедушку и передай ему, что я хочу срочно его видеть, и неважно, чем он занят, – веди его сюда.

– Но как нам узнать, на что он годится? – спросил Гарион, подходя к Полгаре. – Я просто хочу знать, не потерял ли он…

– Есть много проявлений силы, Гарион. Волшебство – только одно из них. Ну, давай, беги.

– Хорошо, тетя Пол, – ответил Гарион, направляясь к двери.