53

Следующие две недели пилоты занимались своими потрепанными машинами. Вместе с командой специалистов, прилетевших на следующий день, чтобы проверить судно на маяки и отключить их, привезли необходимые запчасти. Иннокент с Кернером наложили лапу на добрую их часть, и вскоре половина внутренностей Т-40 засияла новизной.

В процессе переборки внутренностей и замены вышедших из стоя деталей выяснилось, что на тэшке стоит не родной двигатель от Т-40, а какая-то мешанина из движков сороковика, «шмеля» и даже «сокола». Из-за чего движок получился чрезмерно форсированным.

– Теперь понятно, почему тебя сразу не уделали, – хмыкнул Кернер, когда это обнаружилось. – Жаль только, что механиков, которые это сотворили, здесь нет.

– Да, выставить за такую работу по бутылке им бы не помешало, – согласился Каин.

– Ну вот, теперь можешь летать, не опасаясь, что в самый ответственный момент у тебя лопнут патрубки или рассыплются в труху насосы…

Каин удовлетворенно кивнул.

Приборную панель тоже дооснастили необходимыми датчиками. Теперь при тестовой проверке «хорошо» высвечивалось в пятидесяти процентах. Все еще много высвечивалось тревожно-желтым цветом «удовлетворительно», но бывший капитан теперь знал, или, по крайней мере, имел большую уверенность, что это действительно так.

– Как думаешь, получим выкуп? – спросил Каин, кивнув в сторону иллюминатора, где хорошо виднелся захваченный грузовик.

Рядом плавали два катера. Они тоже ремонтировались, техники заваривали попадания, восстанавливали поврежденные сегменты брони снятыми с грузовика.

– Должны, – кивнул Кернер. – Запросили-то по-божески…

– Сколько?

– Тридцать миллионов.

– Действительно немного, – согласился Каин. – Этот грузовик, скорее всего, вернут хозяевам.

– Конечно вернут, ради выкупа и брали! – хохотнул Кернер. Тут он нахмурился и, посмотрев на пилота, произнес: – Стоп… о чем это ты?

– В смысле?

– Твоя фраза как-то странно прозвучала… – причмокнул механик, словно пробуя фразу на вкус. – Действительно… скорее всего… Что ты этим хотел сказать?

Каин пожал плечами. Он вдруг понял, что большинство пиратов не видит дальше собственного носа, – даже такой неглупый малый, как Кернер, – предпочитая довольствоваться малым и живя сегодняшним днем.

– Нет, ты скажи… – настаивал Кернер.

– Хм-м… прежде чем я отвечу, скажи мне, Керн, ты считаешь, что бригадир Оникс самый главный, или над ним есть кто-то еще?

– Не знаю, – призадумался механик, – иногда кажется, что есть кто-то главнее. Но даже если и так, то Оникс точно не последний человек, все-таки две бригады под его началом!

– Возможно, что и не последний, – согласился Иннокент.

– Но, как я понял, ты считаешь, что он не среди самых главных?..

– Среднее звено. Если пользоваться армейской иерархией, то майор, максимум полковник, раз-два корабля.

– Чего?!

– Того. Ты слишком долго был на земле, Керн. Ты думаешь, пираты это все еще независимые банды, рыскающие по космосу?

– Ну…

– Не знаю, как ты к этому отнесешься, но это не так. Система очень хорошо отлажена. Ни одной банде не под силу иметь настолько хорошо разветвленную сеть осведомителей и вербовщиков… Все вы стоите под одним человеком. И именно он решает, что делать с очередным грузовиком: отдать его за выкуп владельцам или же взять для собственных нужд. Ты шокирован?

– Да не особо, тем более о чем-то подобном я уже думал, однако считал, что захваченные корабли позволяют бригадам сливаться в альянсы по пять-шесть банд. Но ты действительно считаешь, что всех корсаров объединил один человек?

– Да.

– Наверное, так оно и есть… Та резня все объясняет. Что ж, может, оно и к лучшему. Ладно, Ригель, иди отдыхай… завтра опробуешь птичку.

– Хорошо. Кстати, почему у Т-40 нет неформального названия?

– Почему нет?! Есть.

– И какое?

– Тебе не понравится.

– И все же… – немного дрогнувшим голосом настоял Каин.

– Катафалк или саркофаг. Тебе какое больше нравится?

– Т-40…

– Я так и думал, – усмехнулся Кернер.

Связь с внешним миром никто не запрещал, другое дело, что все, особенно исходящие сообщения, подвергались цензуре. Оно и понятно, нельзя, чтобы место стоянки было обнаружено, а вот непосредственно источник исходящего сигнала обнаружить невозможно, потому как сигнал идет через то же подпространство.

Но корабль не стоял на месте, он постоянно двигался вокруг звезды, время от времени погружаясь в многочисленные астероидные поля, избегая столкновения. То и дело производились тренировочные полеты среди каменных глыб.

– Зачем мы это делаем, Керн, тратим драгоценное топливо?

– Ищем что-то…

– Что?

– Зеленых человечков! – засмеялся механик.

– А если серьезно?

– Да кто знает? Я не интересовался… скорее всего астероиды с ценными редкоземельными металлами. Найдешь один такой камушек – и прибыль такая, как будто провел десяток удачных абордажей.

– И часто находят?

– Случается…

На почту Каина регулярно поступали сообщения от капитана Даскинса и в большем количестве от Лары. Если Рем Даскинс просто интересовался, как дела, то Лара беспокоилась о его судьбе, ведь «Барс-2» вернулся в порт приписки без него, а парни наверняка ничего объяснять ей не стали, а может, сделали это так, что она ничего не поняла или не поверила.

Долгое время Каин, погруженный в себя и собственные переживания по поводу случившегося, на них не отвечал, но теперь он пришел в относительную норму, смирился с судьбой и решил, что нужно ответить, расставить точки над «i» в отношениях как с бывшим напарником, так и с женщиной, к которой он успел привязаться и уже начал строить совместные планы, но с которой нужно рвать, тем более что они, скорее всего, уже никогда не увидятся, разве что случайно.

«Но вот что мне им сказать? – погрузился в угрюмое состояние бывший капитан. – Вот так вот взять и признаться, что я стал предателем и переметнулся к пиратам?..»

В расстроенных чувствах ополовинив бутылку мартини, он так и сделал. Писать это было больно, неприятно, но Иннокент, извинившись за долгое молчание, описал все: как, что и почему заставило стать его разбойником. Подчистив письма и убрав все «сопли» вроде постоянных просьб о прощении и понимании, он отослал почти ничем не отличающиеся сообщения настойчивым адресатам.

– Вот и всё, все двери закрыты и мосты сожжены… – выдохнул он и на одном дыхании допил остатки мартини до дна.